Лорд Леофрик сделал один большой шаг к Дону, но замер на месте, с силой сжимая ладони в кулаки.

  - До-о-он, - пророкотал его голос, будто недавняя ночная гроза. - Ты опять взялся за свое!?

  Донован лениво последовал вслед разозленному взгляду друга, увидев на том месте силуэт девушки, с головой накрытой белой простыней. Плавно разведя ладонями, облаченными в черные перчатки темноволосый, пошатнувшись, блаженно прикрыв глаза, замедленно хмыкнул.

  - Не удержался.

  - Вместо того, что-бы следить за порядком в лагере, ты развлекался с девчонкой!? - лицо лорда аж побелело от злости. Красная царапина еще отчетливее стала выделяться на щеке.

  Астрея тихо что-то пробормотала и перевернулась на другой бог, сильнее зарываясь в бывшее когда-то белым покрывало.

  - Тшш... - Донован плавно, немного замедленно, протянул руку, с выставленным указательным пальцем, к лицу Себастиана. - Ты разбудишь даму...

  Губы лорда преобразились в тонкую, белую линию. Он понимал, что сейчас его безответственному другу в пьяную голову ничего нельзя вбить. Но его безалаберность злила лорда не на шутку. До нервного тика. Медленно выдохнув, лорд призвал себя к спокойствию.

  - Приводи себя в должный вид. Через час зайду и проверю. - и больше не сказав и слова, лорд вышел из шатра.

  Взгляд Донована тут же поменялся. Те нотки лени и пьянства вдруг куда-то пропали, взгляд стал осмысленным и чистым, но все таки, где то глубоко в его синих глазах, появлялись настоящие, серые, туманные пятна. Поправив на голове черные, слегка мокроватые волосы, Донован довольно ухмыльнулся и взяв бутылку красного вина, медленно наслаждаясь каждой красной каплей, разбивающейся о землю, перевернул абсолютно полную бутылку вверх дном.

  - Кто ты?! - рука Донована от неожиданности дернулась и красные, кроваво-алые капли, в один миг впитались в черную ткань штанов. Темноволосый, непривычным для него жестом, взъерошил волосы, которые тут же, познав вольность, упали на его лицо, и медленно, растягивая каждое движение, повернулся к самодельной кровати.

  . Донован не мог не отметить, что девица, которую он сегодня ночью подобрал у берега реки, была симпатичной. Правильные черты лица, чуть бледноватые, с красным оттенком пухлые губы, были недовольно сжаты и твердо говорили о буйном, даже бойцовском нраве. Об этом рассказывала и ее мимика: Тонкие, чуть изогнутые брови, нахмурены, что еще сильнее подчеркивали практически бесцветные, пронзительные голубые глаза.

  Она, совершенно бесстрашно, но по женски стеснительно окуталась в белую простыню, и, придерживая ее тонкими пальцами, встала на ноги. Донована рассмешило такое поведение. Он ведь и подумать не мог, что девушка, решившая по своей воле отправится в армию, будет стеснятся присутствия рядом мужчины. Хоть довольно загадочного и симпатичного.

  - Где моя одежда?! - Астрея хотела ткнуть в незнакомого мужчину пальцем, но быстро опомнилась, и предотвратила едва не случившуюся глупость.

  - Где-то здесь. - Пожал плечами он. - Эту ночь я помню довольно-таки смутно.

  - О чем-ты? - брови сурово поползли друг другу на встречу. Астрея внутренне сжалась, сумбурно пытаясь вспомнить, что-же было прошедшей ночью. Но память подводила - и как всегда не в нужное время.

  - Ммм... - Донован грустно вздохнул, небрежно запуская пятерню в черные, довольно растрепанные волосы. - Не думал что ты все так быстро забудешь.

  Лицо девушки вдруг перестало излучать эмоции: Морщинки разгладились, на лице появилась легкая, непринужденная улыбка. Пожав плечиками, Астрея скинула с себя простынку, и сонно потянулась. Белая, помявшаяся ткань плавно поползла вверх. Прикрыв один глаз, другой же оставив открытым, эта маленькая чертовка, как назвал ее про себя Дон, наблюдала за сменой эмоций на его лице.

  Элегантно размяв тонкую шею, она, голыми ступнями, прошлась по влажной траве, чувствуя как ног касаются приятные, утренние росинки. На ее губах появилась хитрая, лисья улыбка. Проходя мимо Донована, без зазрения совести, с довольной улыбкой на губах наблюдавшего за ее манипуляциями, Астрея привстала на носочки, тихо прошептав:

  - Тогда ты должен на мне женится.

  Дон плавно повернул голову, встречаясь глазами с теплым, нежным взглядом Астреи. Можно было подумать что девушка влюблена в него. Он помнил много случаев, когда девушки, далеко не уродины, влюблялись в него с первого взгляда, голоса, движения. Но здесь было нечто другое.

  Донован плавно приподнял ладонь, медленно, протяжно проводя указательным пальцем по контуру подбородка Астреи. С стороны и впрямь могло показаться, что эти двое влюблены. Что в их глазах так много любви и теплоты, так много, что эти чувства могли согреть целое море.

  - Я не против, цветочек. - Мурлыкнул Донован, приподнимая пальцем лицо немного смущенной, но не потерявшей своего настроя девушки.

  - Ммм, я подумаю, милый - Она в точности повторила его интонацию, но добавила что-то лишь девичье, нежное, что-то такое, что неимоверно сильно притягивало к себе, заставляя безоговорочно, беспристрастно верить ее словам.

  - А пока прости, - Она ласково, трепетно провела шелковистыми пальцами по гладковыбритой щеке, и резко развернувшись, томно кинула через плечо: - Мне нужно одеться.

  - Да тебе и так неплохо. - немного потерянно хмыкнул Донован, но останавливать девицу не стал. Сложив руки на груди, он медленно, с загадочной, по-летнему легкой ухмылкой на губах, зашагал по диагонали шатра. Донован не отрывал взгляда от брюнетки заинтересованного взгляда. Она привлекала. И не только внешностью, которая бесспорно была по-настоящему естественной, теплой и в то же время холодной и недосягаемой, но и своим нетипичным, иногда непонятным для других поведением.

  Хоть она и хотела показаться невозмутимой и беспринципной, Донован замечал слишком плавные, неторопливые движения, как она мягко, довольно улыбалась, натягивая на себя дешевый, залатанный непомерное количество раз, серый плащ. В этих движениях он чувствовал наигранность, хотя девчонка была достойна похвалы и, как не странно удивления, не каждая крестьянская особа имела такую выдержку и, непременно, актерский талант.

  Дышать было тяжело. Каждая пройденная секунда давила на легкие, мешая сделать даже самый маленький, жалкий вздох. От стыда, от сильного желания скрыться, спрятаться под теплое одеяло, словно маленький, испуганный ребенок, Астрее хотелось провалиться сквозь землю. Но она терпела. Девушка чувствовала на себе прожигающий, жаркий взгляд темноволосого мужчины, вспоминая, как его длинные пальцы очень нежно, трепетно касались ее подбородка. Как спирало дыхание от яркого, невероятно синего, словно разразившаяся по воле всемогущих богов буря. Как было неловко и стыдно. Но помимо всего, ею двигал азарт - вымышленные картины, вымышленные действия, которые Донован с легкостью подхватывал, словно величайший игрок судьбами, и вместе с ней воплощал в жизнь.

  Гордо приподняв голову, она в последний раз посмотрела на Донована, мягко прподняв кончики губ, и отсулютовав рукой, невозмутимо произнесла:

  - Прощай.

  И спокойно скрылась за тканью шатра. Многих сил ей стоила эта невозмутимость. Оказавшись вне видимости странного, привлекательного мужчины, Астрея облегчённо, с долей усталости прикрыла глаза, медленно зарываясь пальцами во влажные, спутанные, словно воронье гнездо, волосы. Ее грудь, тщательно запахнутая в плащ, неровно вздымалась при каждом, глубоком, успокаивающим вдохом.

  Только лишь приоткрыв глаза, девушка заметила на себе пристальные людские взгляды. Не стоило огромных усилий что-бы увидеть в их глазах осуждение, возможно, даже презрение, которое четко выражались в искривленных женских и мужских лицах.

Пятая глава.

  Третий день подряд лил противный, моросящий дождь. Слабый, хилый, монотонный и нестерпимо паршивый дождь, угнетающий и так подавленных новобранцев. Многие, после дня путешествия под рыдающими небесами, начинали кашлять и чихать. Кто-то, окончательно обессилев, падал лицом в промокшую, вязкую жижу. Это в большем случае приводило к неизбежной смерти - быть задавленными своими соотрядцами, являлось самой позорной участью. Но, как бы это не было печально, под ботинками новобранцев за три дня умерло уже больше пяти человек. Каждый был сам был сам за себя.