Стянув с ног ботинки, брюнетка поставила их в угол и прошла внутрь дома. Внутренее убранство не отличалось роскошью, напротив все было скудным, серым, мебели практически не было: Только печь, стол, небольшая кровать, на которой кто-то лежал. Он тяжело дышал. Очень хрипло, словно что-то сильно мешало делать вдох.

  - Астрея? - Голос женский, но настолько хриплый, низкий и больной, что, впору сравнивать его с мужским. Женщина тяжело вздохнула и заворочалась на жесткой, неудобной кровати, пытаясь повернуться в сторону пришедшей. - Это ты?

  - Да мама, все хорошо.

  Астрея улыбнулась кончиками губ, и, поставив рядом со столом сумку, упала на колени перед матушкой. Болезненный, серый цвет лица родного человека сильно беспокоил девушку. Даже не так: Она очень сильно боялась за матушку. Болезнь прогрессировала, и противоядия против этого недуга не было. Лишь горные, черные цветочки на некоторое время приостанавливали болезнь, но не убивали.

  - Ульин?

  В голосе женщины слышался неподдельный страх. Она с мольбой вгляделась в глаза дочери, пытаясь увидеть все ее мысли и эмоции. Но глаза девушки были наполнены только теплотой и, какой-то странной, необъяснимой радостью, от которой женщине становилось теплее и немного легче.

  - Жив. Письма не было. - голос Астреи не дрогнул, он был привычно теплым и ласковым. Губ брюнетки коснулась легкая улыбка. Укутав в одеяло больную женщину, девушка встала на ноги, и отвернувшись, горько скривила красивые, выразительные губы. Она сможет притворяться. Она сможет предотвратить приближающуюся смерть.

  В доме, как и во всей деревне стояла оглушительная тишина. Иногда женщина тяжело кашляла, словно ее легкие еще чуть-чуть и разорвутся от тяжести и напора. Но затем все снова затихало, уступая место холодной, очень неприятной, липкой тишине. Астрея молча отчищала цветки редкого горного растения, складывая их в глубокую, продолговатую, деревянную ступу. Затем, когда все растения были обработаны, она согрела в котелке горячую воду, и залила ею лепестки целебного цветка.

  Обмокнув в остывшую жидкость чистое полотенце, она снова подошла к кровати матери. Медленно, старайся не потревожить ее спокойствие, Астрея стянула одеяло, и приподняла широкую, огромную рубаху вверх. То, что было на коже женщины, сложно описать словами, но... Это было слишком пугающим. Что-то черное и противное, словно въедалось в кожу матери с каждым днем все сильнее и больше. Оно, будто клещи морского чудовища, пробираясь все выше к сердцу, оставляя черные разводы на омертвевшей коже.

  Эта стойкая женщина только и держалась за счет собственной силы воли и лекарств. Недуг был силен, и одолевал разум матери Астрея с каждым днем все сильнее. Он, словно сжимал, окутывал органы, легкие, умерщвляя их, усиливая напор, желая наконец получить власть над телом. И Астрея, каким-то внутренним чутьем понимала, что новость о смерти брата ухудшит состояние матери до летального исхода.

  Она научилась понимать свою мать без слов, ибо они ей давались с огромным трудом. Женщина только и могла, что произносить имена своих детей. Но даже это приносили ей сильные боли, давая возможность прогрессировать недугу. Поэтому Астрея, лишь взглянув в глаза матери, понимала в чем она нуждалась. И сейчас, девушке не стоило большого труда, осознать, что больная женщина противиться лекарственным чарам горных цветов. Снова.

  - Мама, - немного устало произнесла брюнетка, выжимая полотенце. - я знаю, тебе больно, прости меня за это. Но, пожалуйста, ты нуждаешься в этом.

  В глазах женщины, словно присыпанных землей - красных, сильно воспалённых, отразился неподдельный страх и боль. Осмелившись, она чуть уловимо кивнула, и попыталась сжать челюсти. Астрея глубоко шумно втянула воздух через нос, и медленно приложила полотенце к почерневшему животу женщины.

   Сначала все было тихо. Но тишина, как и всегда, была очень обманчивой. Спустя несколько долгих, томительных секунд, послышалось тихое шипение и болезненный, продолжительный стон. Астрея, с тем же невозмутимым лицом, еще крепче прижала полотенце к животу, выжимая лечебную жидкость на кожу. Она впитывалась, вызывая сильную реакцию - шипение усиливалось, боли становились невыносимыми, от кожи начал исходить необычный, серый пар, словно сила недуга ослабевала при столкновением с горными цветами.

  Астрея не давала матери встать или помешать себе довести дело до конца. Одной рукой она так и продолжала выжимать жидкость, а другой твердо уперлась рукой в грудь женщине. Много физических с сил эта задача не требовала. Матушка было слишком слабой что-бы сопротивляться.

  Наконец все пошло на спад. Шипение, со временем, становилось тише, а затем и вовсе исчезло. А женщина устало прикрыла глаза и в эту же секунду отключилась. Астрея с грустью посмотрела на уставшее, измученное, слишком сильно похудевшее за время болезни лицо, и наклонившись, нежно стерла сухим полотенцем испарину с ее лба.

  Постояв несколько секунд над обессилевшем телом женщины, Астреи устало прикрыла глаза, глубоко вздохнула и медленно спустилась на пол, прикрыв тонкими руками лицо. Она еще долго сидела в таком положении. Кажется, даже немного дремала. Девушка просидела бы так еще долгое время, если бы слух не уловил легкий скрип открывающихся дверей.

  Девушка медленно открыла глаза, осторожно приподнимаясь на ноги. В ее реакции четко считывалось опасение, напряжение и... никакого страха. За всю прожитую жизнь, от младенчества и до этого самого момента, Астрея постоянно боялась. Но со временем она научилась прятать ненужные эмоции, а потом и вовсе, силой внушения, девушка частенько переставала ощущать подобные чувства. Вот и сейчас, брюнетка осторожничала, но не боялась вторжения кого либо. Потому-что знала - она выйдет победителем, чего бы ей этого не стоило.

  - Моя птичка настолько недовольна, из-за того, что я решил навестить ее? - Голос был низкий, немного басовитый и грубый. Послышался такой же низкий смех, будто пропитанный чем-то жирным, словно маслом подсолнуха, и из-за коридора, вальяжно шагая по скрипящему, местами прогнившему полу, прошел высокий мужчина, одетый в добротную, качественную одежду. Лет ему было не больше тридцати пяти. Выглядел он совсем не как обычный деревенский житель - высокомерный темный, словно шоколад, взгляд, прямой, с небольшой горбинкой нос, а подбородок украшала коротко подстриженная густая борода черного цвета. Иногда, при разговоре, он вальяжно проводил по ней длинными пальцами, рассматривая своего собеседника из под нахмуренных бровей. Этот маневр всегда давал положительный результат - люди беспрекословно подчинялись этому элегантному мужчине.

  Астрея немного расслабилась, увидев темноволосого "на пороге" своего дома, но от опасения все же не избавилась. То, что она его знала, не означало его полную бескорыстность.

  - Рада что вы почтили нас своим присутствием, лорд Эйлинс.

  Лицо Астреи преобразилось: Морщинки разгладились, и теперь на ее губах играла лишь легкая, почтительная улыбка. Ни чего не говорило о недавнем беспокойстве. Она так ловко могла играть эмоциями, что это не могло не удивлять графа - правителя здешних земель. Эта девушка давно заинтересовала молодого лорда: Красивая; статная, вопреки своему происхождению; ее холодные, голубые глаза, могли запросто пронзать сердца юношей с ошеломительной скоростью. Такая красота не могла не привлекать.

  - Я присматривал за твоей матерью, Астрея. - Лорд Эйлинс сделал шаг вперед и дотронулся шёлковыми, словно женскими пальцами до щеки девушки. - И я хочу получить кое что взамен.

  - Я благодарна вам за это, лорд. Но, простите, я не понимаю о чем вы. - На лицо Астрея легла тень. Она медленно, не спеша сделала шаг назад, пытаясь держать ситуацию в своих руках. Но не успела она отступить, как Лорд резко подался вперед, и зажал брюнетку в железных клетке из собственных рук.

  - Милая, ты умная девочка. Не ври мне, ты все понимаешь.

  - Лорд Эйлинс, - теперь в голосе девушки появились рокочущие, недовольные нотки. - Такое поведение не подобает аристократу