Пролог.

  .

  Война началась еще задолго до настоящего времени. Она, словно широкая ладонь, одним взмахом сносила людей с карты жизни, будто фигуры, сброшенные со стола. Ни кто и не помнил причины ярой вражды между десятками, древних королевств. Но, каждый правитель не сбавлял напора, и атаковал противников с новой, ошеломительной силой. Иногда, за считанные часы, войны отбирали тысячи людских жизней, оставляя после бойни лишь охладевшие горы трупов.

  В каждой семье были те, кто мужественно погиб, защищая честь и достоинство отчизны. В их дома приходили лишь короткие письма, после которых из-за дверей слышались жалостливые всхлипы и плачи. "Погиб, сражаясь за благополучие королевства!" - слова были одинаковыми, без отклонений, словно человеку штампующему письма, было наплевать на горе жителей. Наплевать на все, кроме себя и собственной жизни.

  Но, иногда, один человек из тысячи, вопреки посланию властей, возвращался домой живым. Покалеченным, раненым, но все же живым. Человек, который силой воли, и огромным желанием вернуться домой, собственными руками вытащил душу из ласковых рук богини смерти.

Первая глава.

  107 год после начала войны.

  Утро выдалось влажным и туманным. Солнце еще не встало, но, вопреки всему, было довольно светло. Горы, грозно возвышавшиеся над небольшой деревушкой, обволокло рассыпчатым, белым туманом. Казалось, что там - внизу, бескрайняя белоснежная пропасть, словно там ничего не было, кроме влажного, водянистого тумана, скрывавшего всю красоту зеленой долины.

  В плотном тумане, ложившимся до самой земли, можно было запросто затеряться и сгинуть. Много легенд ходило об этом загадочном, мистическом, месте, окруженными гигантскими серыми скалами. Речь ходила и о сокровищах и о охраняющих их каменных гигантах, но все это, естественно, было всего легендами и выдумками стариков. Единственное, в чем состояла опасность этого места - это скалы и туман. По причинам которых жители деревни частенько срывались вниз. Но ходить сюда люди не переставали, не смотря на смертельную опасность. Здесь, на самой высоте, где горы были ближе всего к великим богам, росли редчайшие целебные цветочки с черными, словно звездное небо, четырьмя продолговатыми лепестками.

  Было неудивительным встретить человека проходящего через узкие проходы, идущие серпантином вокруг скалы. Вот только сегодня, горы остались в гнетущем одиночестве. По их мелким камушкам проходила лишь одна пара женских стоп, облаченных в старые, потертые ботинки. Ее движения были осторожными и аккуратными, словно у дикой кошки. В движениях девушки, несущую за спиной мешочек, из которого выглядывали необычайной красоты полупрозрачные цветочки, чувствовалась и тревога. Ее пальцы, облаченные в шерстяные перчатки, крепко сжимали выпирающие камни. Иногда она замирала и делала небольшую передышку, но затем вновь продолжала свой путь.

  Девушка отлично знала - торопиться нельзя. В горах противопоказано суетиться и проявлять свой вспыльчивый нрав. Знавала она таких людей, что срывались вниз, в пучину белоснежного тумана, только лишь по собственной глупости и торопливости. И ей не хотелось сгинуть так же, почти в конце своего пути. Ведь, именно за этим поворотом дорога начнет расширяться и станет достаточно широкой, что-бы ускорить шаг, или даже перейти в легкий бег.

  Каменная крошка, спокойствие которой нарушили тихие шаги девушки, откалывалась от скалы, и беззвучно падала вниз. Иногда нога брюнетки соскальзывала, и теперь уже ее худое тельце грозилось стать пищей для белой мглы, но пальцы крепко, до крови, вцеплялись в острые камни, и восстанавливали равновесие.

  Девушка облегчённо выдохнула, когда обнаружила за поворотом стремительно расширяющуюся тропу. Сначала она шла осторожно, потом все сильнее ускоряла свой шаг, а затем и вовсе, сорвалась на бег. Дом был рядом, совсем близко.

  Уже не просто тропа - дорога, плавно вела вниз. Плотный туман не давал увидеть деревянных домов ее деревни, но девушка знала наверняка - дом очень близко! Безмолвие совсем не удивляло ее. Даже зайдя на территорию деревни, брюнетка ни на секунду не ошеломила гнетущая, немая тишина.

  Она замерла, вглядываясь в безмолвную толпу, собравшуюся на главной, центральной площади. Но девушка не находила глазами того что так сильно искала, ее необычный, светлый-светлый, практически ледяной взгляд, которому не было равных, не находил нужного человека. Радовало лишь одно - она успела до начала.

  Она уверенно шла вперед, извиняясь перед односельчанами за причиненные неудобства. А люди, словно и не обращали на нее внимания. Все они, как один, уставились в одну большую, жирную точку. Ею являлся огромный мужичила, чуть-ли не державший правой рукой свой безразмерный живот, в котором наверняка поместилось бы парочка маленьких детишек. Он, прокашлявшись в ладонь, обернутую в перчатку, явно не по размеру, сделал шаг на высокий помост, возвышаясь над деревенской толпой. Осмотрев презрительным взглядом встревоженных людей, мужик засунул руку в огромную сумку, болтающуюся где-то позади, и вынул оттуда белый, запечатанный конверт.

  - Кхм... - Мужик вновь кашлянул в кулак, мельком проведя засаленным взглядом по конверту. - Семья Кольез.

  Тишина давила на уши. Послышался сдавленный всхлип, словно женщина закрыла рот ладошкой, что-бы не зареветь в голос от горя. Через несколько долгих, вечных секунд, на помост вышла женщина, все еще держась ладонью за лицо. По ее щекам текли слезы отчаяния и боли. На женщину было тяжело смотреть. Но все смотрели. Ни кто не отводил взгляда, не подошел, не посочувствовал. Все с ужасом ждали свою фамилию из уст мужчины на терассе.

  Людей на площади становилось все меньше. Те, кто уходил, уходил с горькими слезами на глазах. Для жителей этой небольшой деревушки, уйти последним было самым великим счастьем. Поэтому, когда в сумке у мужика остался всего один конверт, в душе оставшихся людей все сильнее начинала гореть надежда.

  - Семья Холдман...

  Словно в подтверждении его словам, подул легкий ветерок, всколыхнувший выпавшие из косы пряди волос. Она не произносила ни единого слова; на ее лице не дрогнула ни одна мышца. Девушка безмолвно вышла на помост, взяла из рук мужика конверт, и так же тихо ушла.

  Она сжимала в руке конверт, боясь, очень сильно боясь увидеть эти проклятые слова. Бумага сминалась, в некоторых местах она начинала рваться, но брюнетка, остановившись в одном из переулков, не открывала, отрешенно смотря куда-то вперед. Дернувшись, словно в конвульсии, она рванула конверт, и, дрожащими руками, достала от туда небрежно сложенный вдвое листочек. Она смахнула пальцами набежавшие слезы, и развернула письмо.

  "Погиб, сражаясь за честь и благополучие королевства!"

  - Вы спятили, вы все спятили, черт вас всех подери! - Сквозь зубы прошипела девушка, прижав лист бумаги к губам. Обессилив, она упала на колени, согнувшись пополам. Брюнетка не хотела плакать, всеми силами она пыталась сдержать рвущиеся наружу крики и слезы. Но чувства были сильнее.

  - Я ненавижу их, о боги, как я их всех ненавижу... - из глаз девушки хлынули слезы боли и злости. - Зачем же так... Жестоко...

  Кристальные капельки слез стекали с ее подбородка, и падали на землю, оставляя мокрые, влажные следы. Сжав небольшие ладошки в кулаки, она поднялась на ноги и, уже твердым, ледяным взглядом посмотрела на письмо, написанное кривым, неаккуратным подчерком. Добела сжав пухлые губы, она медленно положила конверт в карман, стараясь не сорваться и разорвать в клочья проклятое письмо.

  Дома ее с нетерпением ждали. Открыв скрипучую калитку, девушка медленно вздохнула, делая свое лицо как обычно невозмутимым, и плавно вошла на территорию своего дома. Ноги проседали в грязь, еще сильнее размытую после недавнего дождя, но во всем остальном, в маленьком, скудном садике все было аккуратно убрано и подстрижено.