В то время как на Керченском полуострове шли бои с прижатыми к морю десантами, в 13.00 28 декабря в Новороссийске началась посадка первого броска десанта на крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эсминцы «Железняков», «Шаумян», «Незаможник» и транспорт «Кубань». На 12 сторожевых катеров в 17.00 были приняты 300 бойцов штурмовых групп и гидрографическая партия. В составе первого броска десанта погрузились 5419 бойцов и командиров, 15 орудий и 6 минометов, 100 тонн боеприпасов и 56 тонн продовольствия[291]. Как указывалось в отчете штаба ЧФ: «Несмотря на то что корабли были расставлены в Новороссийском порту по заранее утвержденной диспозиции, хорошо известной руководящему командному составу частей Красной Армии, погрузка и посадка войск проходили недостаточно организованно»[292]. Части подходили с опозданием, путали названия кораблей. На некоторые корабли грузилось больше войск, чем предусматривалось планом.
Несмотря на изъятие из состава войск, запланированных для высадки, 79-й бригады, командование фронта постаралось отобрать для первого удара максимально хорошо подготовленные части. Как высказался Д.Т. Козлов на переговорах с А.М. Василевским в ночь с 28 на 29 декабря 1941 г.: «Первым эшелоном идут один полк 9-й гсд, кадровый, тренированный для морских десантов, батальон морской пехоты и один полк 157-й дивизии, укомплектованный кубанцами»[293]. В целом соединения 44-й армии были неплохо укомплектованы по меркам декабря 1941 г. (см. табл. 1).
ТАБЛИЦА 1
Сведения о боевом и численном составе стрелковых соединений и частей 44-й армии на 20 декабря 1941 г.[294] Также 44-я армия располагала 547-м гап (48 152-мм гаубиц), 126-м и 79-м танковыми батальонами (29 и 27 танков Т-26 соответственно). Еще 27 танков Т-26 входили в состав 236-й сд[295].
Заблаговременно, с вечера 26 декабря, в Новороссийске началась погрузка матчасти и лошадей на транспорты 1-го отряда («Зырянин», «Жан Жорес», «Шахтер», «Ташкент», «Азов» и «Кр. Профинтерн»). Еще два транспорта, «Серов» и «Ногин», были заняты перевозками в Севастополь и встали под погрузку соответственно утром 28 декабря и вечером 27 декабря. Погрузка войск 44-й армии на транспорты началась в 17.30 и закончилась в 23.00 28 декабря. На 1-й отряд транспортов грузилась 236-я сд, на 2-й отряд – 63-я гсд (без одного полка). В итоге 1-м отрядом транспортов было принято 11 270 человек, 572 лошади, 26 45-мм орудий, 18 76-мм орудий, 7 122-мм гаубиц, 199 автомашин (преимущественно «полуторок»), 18 тракторов, 20 легких танков, боеприпасы, продфураж и др. имущество[296]. В 3.00 28 декабря в Туапсе началась погрузка матчасти и лошадей, а затем посадка личного состава 63-й гсд на транспорты 2-го отряда («Калинин», «Димитров», «Курск», «Фабрициус» и «Красногвардеец»). На транспорты отряда было принято 6365 человек, 906 лошадей, 31 76-мм орудие, 27 122-мм гаубиц, 92 автомашины, 14 танков, боеприпасы, продфураж и др. имущество[297]. Таким образом, к вечеру 28 декабря советским командованием были собраны достаточно крупные силы пехоты и артиллерии, способные радикально изменить обстановку в Крыму.
![Битва за Крым 1941–1944 гг. - i_028.jpg](/BookBinary/561981/1583185329/i_028.jpg/0)
Схема из доклада командира 46-го саперного батальона. Хорошо видно, что ночью батальон находился в двух шагах от гавани.
Следовало бы ожидать, что неодновременность высадки десантов в Крыму негативно скажется на условиях высадки в Феодосии. Однако ситуация была весьма неоднозначной. С одной стороны, высадка в районе Керчи ослабила немецкую оборону в районе Феодосии ввиду изъятия резервов. По плану обороны 46-й пд II батальон 97-го пп формировал участок береговой обороны «Феодосия» от Коктебеля до Дальних Камышей (включая населенные пункты). С началом высадки 51-й армии он снимается из Феодосии и спешно отправляется к восточной оконечности Керченского полуострова. Немецкая оборона Феодосии лишается подразделений, имевших возможность изучить город и его окрестности. С другой стороны, в последние дни декабря полным ходом шла перегруппировка 11-й армии с общей целью противодействия десантам, как уже высадившимся, так и еще только задуманным. Для усиления обороны Керченского полуострова командованием 11-й армии выдвигался 46-й саперный батальон (отдельная моторизованная часть) под командованием капитана Штрайта, задействованный ранее в штурме Севастополя. Он был тогда, еще до высадок, назван «последним резервом 11-й армии».
Причем следует подчеркнуть, что батальон Штрайта не предназначался для организации обороны Феодосии. Как указывается в отчете о действиях 46-го сб, конечной точкой маршрута был Ак-Монай: «Здесь батальон должен был взять на себя береговую оборону и вместе с 6 ротами различных строительных батальонов, которые планировалось подчинить ему, построить позицию в самом узком месте полуострова Керчь от Ак-Моная в южном направлении»[298]. Т. е. задачей 46-й сб являлось переоборудование советских Ак-Монайских позиций на случай радикального изменения обстановки на Керченском полуострове. Днем 28 декабря, в то время как в Новороссийске с той или иной степенью организованности проходила посадка советских войск на корабли и суда, 46-й сб находился на марше из Карасубазара в Ак-Монай. Батальон выходит в район Феодосии во второй половине дня.
Ночной марш в назначенный район в незнакомой местности по плохим дорогам был признан нецелесообразным, и 46-й сб делает остановку. Как указывается в отчете о действиях, «батальон с разрешения командира саперных частей корпуса расположился на ночь в Феодосии, чтобы на следующее утро с рассветом возобновить движение на Ак-Монай»[299]. Т. е. по большому счету батальон оказывается в Феодосии случайно. Позднее к нему присоединяются две роты дорожно-строительного батальона. Комендатура города указывает саперам и строителям места расположения.
Весьма существенным вопросом для оценки последующих событий является план действий немецких подразделений в Феодосии. В своем докладе о происходившем командир 46-го сб капитан Штрайт написал по данному вопросу следующее: «…не было никакой информации о плане действий по тревоге, не было никаких указаний по поводу действий батальона в случае десанта противника или иного нападения. Как выяснилось позднее, план действий по тревоге и обороны для находящихся в Феодосии частей существовал, кроме того, несколькими днями ранее все должны были быть приведены в повышенную боевую готовность. В этой ситуации негативное воздействие оказал тот факт, что соответствующие приказы не доводились до сведения прибывающих в Феодосию подразделений»[300].
Здесь Штрайт, скорее всего, имеет в виду планы 46-й пд и ее приведение в боевую готовность по сигналу «Рождественский человек» (см. выше). Это позволяет сделать вывод, что, во-первых, целенаправленного радикального усиления войск в Феодосии командованием 11-й армии после высадок в районе Керчи предпринято не было, а во-вторых, что командирами на местах было проявлено общее небрежное отношение к организации обороны. Приказы и планы обороны не стали доводить до следующих транзитом через Феодосию частей. Усугублялась ситуация тем, что немецкие саперы прибыли уже в сумерках в незнакомый город. Вместе с тем, несмотря на вопиющие факты халатного отношения к организации обороны, сам факт наличия в районе Феодосии имеющего большой боевой опыт 46-го сб[301] ухудшал условия высадки запланированного советского десанта. Также в Феодосии находилась рота тяжелого оружия 186-го пп 73-й пд, по дивизиону от 77-го артполка и 54-го артполка, и 902-я команда штурмовых лодок (100 человек), одна противотанковая рота, одна береговая батарея[302]. Еще одним фактором, влияющим на положение в районе Феодосии, являлось присутствие в городе старшего начальника в лице полковника Бёрингера, начальника саперных частей 11-й армии. Он мог подчинить себе любые подразделения в городе.