Молодой человек повернулся к старику:

— Мы можем что-нибудь сделать?

Тот посмотрел на пепельно-серую фигуру на кровати.

— Только молиться, сэр, только молиться.

Вскоре пришел Гай с тяжелым мешком на плече. Он был потрясен и удручен, так как знал Барака почти так же давно, как и меня. Медик посмотрел на нас, а потом — на лежащего на койке Джека и резко вдохнул:

— Что с ним случилось?

— Была стычка на мечах. Его ранили в спину и отрубили кисть руки, — рассказал я.

— Господи Иисусе! — Малтон рассердился. — Эта стычка была частью той твоей миссии?

Я потупился:

— Да.

— И вы были там?

— Да. Но нас схватили и только сейчас отпустили.

Гай подошел к кровати:

— Тамасин знает?

— Я подумал, что лучше дождаться тебя.

Врач не ответил. Он опустился на колени рядом с Бараком, осторожно снял повязку с раны на спине и внимательно осмотрел повреждение, а потом размотал ужасный обрубок руки, все еще сочащийся кровью. На фоне разрубленного мяса белели кости, и я закрыл глаза. Гай осторожно снял повязки и снова посмотрел на меня — его лицо было мрачным, как никогда.

— Никаких признаков заражения не видно — пока. Раны нужно промыть. Но он потерял столько крови, что большинство людей от этого умерли бы. — Врач быстро выпрямился. — Я должен ввести в него жидкость.

— Он будет жить?

— Гораздо вероятнее, что он умрет, — сурово ответил Малтон, и я осознал, как тяжело ему лечить тяжело раненного пациента, который к тому же его друг. — Я знал, что нечто подобное случится, знал! И будут еще мертвые и искалеченные, которых ты принесешь ко мне из-за того, чем ты занимаешься? — Его голос был полон гнева.

— Нет, — ответил я. — Все кончено. Закончилось сегодня.

Медик посмотрел на меня с каменным лицом.

— Стоило ли оно того, Мэтью? — Его голос дрожал от злобы. — Стоило?

— Я думаю, это спасло одного человека. Женщину.

— Какую? Нет, пожалуй, я догадываюсь… — Малтон поднял руку. — Ни слова больше.

— Мой хозяин не хотел, чтобы все кончилось так, — вступился за меня Овертон.

— В этом я не сомневаюсь, — ответил Гай, чуть смягчившись. — А теперь, мастер Николас, вы бы не съездили в дом к миссис Барак и не привезли ее сюда?

— Но в ее состоянии… — запротестовал я.

— Скорее всего, Джек сегодня умрет, — тихо проговорил врач. — Что, по-твоему, скажет Тамасин, если мы откажем ей в возможности побыть с ним до конца?

— Тогда лучше я скажу ей.

— Молодой сделает это быстрее. А тебя я предпочел бы оставить здесь. Может понадобиться твоя помощь, если Сибранта позовут к другим пациентам. — Доктор повернулся к Николасу: — Скажи миссис Барак только, что произошел несчастный случай. Скажи, что я здесь.

Юноша мрачно кивнул:

— Хорошо.

— Поспеши. Возьми мою лошадь, она рядом с домом. И скажи Сибранту, чтобы пришел мне ассистировать.

Николас взглянул на меня. Я кивнул, и парень поспешил из палаты. Когда он ушел, Гай тихо проговорил:

— Ты сможешь посмотреть ей в лицо?

— Я должен.

Медик наклонился и открыл свой мешок. Барак лежал неподвижно.

Прошел почти час, прежде чем вернулся Николас с Тамасин. Гай все это время промывал раны Джека, двигаясь ловко и спокойно. Я сидел на стуле у кровати — такой измученный, что, несмотря на ужасные обстоятельства, задремал, и очнулся, только когда чуть не упал со стула. В свете лампы, которую держал Сибрант, Малтон с сосредоточенным выражением на смуглом лице менял повязку на руке Барака, переживая бог знает какие чувства. Он остановился и взглянул на меня:

— Ты проспал почти полчаса.

Я посмотрел на Джека. Его дыхание было неровным, прерывистым. Гай сказал:

— Я пытался дать ему попить, влил в рот немного яблочного сока. От этого он подавился и на секунду очнулся.

— Это дает надежду? — спросил я.

— Он не проглотил питье. Нужно ввести в него какое-то питание, чтобы его тело произвело новую кровь взамен потерянной.

Тут я услышал шаги — быстрые, тяжелые Николаса и другие, полегче, следовавшие за его шагами. Дверь открылась, Овертон придержал ее, и вошла Тамасин. Ее глаза расширились, и она тяжело и часто дышала. Я думал, она закричит или упадет в обморок при виде того, в каком состоянии находится ее муж, но женщина лишь посмотрела на Гая и спросила дрожащим голосом:

— Он мертв?

— Нет, Тамасин, но он очень тяжело ранен, — ответил доктор.

Я встал и указал ей на стул:

— Садись, пожалуйста.

Женщина села, но не смотрела на меня, убирая с лица выбившиеся из-под чепца пряди светлых волос. Свободной рукой она держалась за живот, словно защищая находящегося внутри младенца от печального зрелища на кровати, и снова заговорила с Гаем:

— Николас сказал, что Джек тяжело ранен. Он не говорил почему, но я заставила его, и он сказал, что была схватка на мечах. Сказал, что Джек потерял руку. Боже милостивый, теперь я сама вижу, что это так! — Ее голос по-прежнему дрожал, но она сжала руку в кулак, заставляя себя не лишиться чувств.

— Она настаивала, доктор Малтон… — пробормотал Овертон.

Гай поднял руку:

— Да, была схватка…

Миссис Барак повернула ко мне разгневанное лицо:

— Почему? Зачем? Зачем вы заставили Джека солгать мне о том, куда он идет?!

— Мне нужна была помощь, — сказал я. — И он, как всегда, помог.

Женщина рассерженно замотала головой:

— Я думала, он с этим покончил; я уже несколько недель подозревала, что что-то происходит, но говорила себе, что он больше не подвергнет себя опасности и вы не втянете его в беду. — Несчастная заплакала. — Что ж, это последний раз. Он больше не сможет выполнять вашу грязную работу, верно? Даже если выживет… Если выживет, он больше не будет на вас работать, никогда. Я прослежу за этим!

— Тамасин, прости, у меня нет слов, чтобы выразить свое сожаление. Ты права. Это моя вина. Но если… когда он выздоровеет, то сможет снова работать у меня в конторе…

— Как?! — свирепо спросила жена моего помощника. — Что он сможет делать? Когда уже не сможет писать?

— Я что-нибудь придумаю. Я позабочусь, чтобы вы не потеряли… в смысле денег… Я позабочусь о вас…

Миссис Барак встала, уперев кулаки в бока:

— Я вижу, как вы позаботились о моем муже! Вы оставите нас в покое и никогда больше не появитесь у нас! — Николас протянул руку, чтобы ее успокоить, но Тамасин резко оттолкнула ее. — Отстань от меня, ты! — Затем она снова повернулась ко мне: — Убирайтесь! Вон отсюда!!! — Она села и, закрыв лицо руками, зарыдала.

— Тебе надо уйти, Мэтью, — сказал Малтон. — И тебе тоже, Ник. Пожалуйста, уйдите.

Поколебавшись, я направился к двери, и Овертон пошел за мной. Когда мы выходили, нам послышался стон с кровати. То ли от шума, то ли отзвука голоса жены, Барак как будто бы очнулся. Я было шагнул обратно в палату, но Тамасин бросила на меня такой взгляд, что я беспрекословно дал Николасу увести меня.

Ученик отвел меня домой, освещая дорогу лампой, которую нам дал привратник. Юноша видел, что я в полном изнеможении, и понимал, что сейчас не стоит ничего говорить, поэтому лишь взял меня под руку, когда я пару раз споткнулся. Я спросил его:

— Как ты думаешь, Джек может выжить, теперь, когда очнулся?

— Да, конечно, — ответил Овертон с уверенностью, которой, я понял по его голосу, у него не было.

Он довел меня до двери. Когда мы подошли, она открылась, и показалась Джозефина. Теперь она была единственной служанкой в моем хозяйстве. Подойдя к ней, я увидел на ее лице улыбку.

— Мы нашли его, — сказала девушка, — я и Эдвард. У пруда в Кроличьем парке, куда он иногда ходил удить рыбу. Он пытался поймать там что-нибудь, чтобы съесть. — Тут она увидела мое лицо, и ее глаза расширились. — Сэр, что случилось?..

Я прошел мимо нее на кухню. Там за столом, вместе с Эдвардом Брауном, сидел Тимоти, весь вывалянный в грязи. Когда я подошел, мальчик выдавил неуверенную улыбку, показав промежуток в зубах, и дрожащим голосом проговорил: