Она покачала головой.
— И тут вдруг он выдохся, покраснел весь и уселся на пол. Он вспотел и выглядел ужасно. Я предложил ему полежать немного. По-моему, он согласился, потому что попытался встать. Но тут же опять сел, я помог ему подняться, и мы с Адамом попробовали отвести его в ту комнату, которую я заметил из холла. Но Муз же здоровенный — я имею в виду, был, — а Адам довольно маленький, и я позвал Дженкинса, цветного парня, втроем мы дотащили его до той комнаты и уложили на кушетку.
— Понятно.
— А когда уложили, он увидел Дженкинса и снова набросился на него — понимаете, обзывал его, говорил, что ему не нужна никакая помощь ни от какого проклятого черномазого — всякое такое. Он размахивал руками и пробовал встать. Кушетка была накрыта большим куском полиэтилена, как и остальная мебель, и я предложил завернуть его в этот кусок. Он почти тут же и отрубился.
— Откуда вы знаете, что он спал? — резко спросил рабби.
— Потому что он храпел.
— Хорошо. Потом вы вернулись в гостиную?
— Ага. А потом пришел Стью.
— И потом вы вернулись, чтобы забрать его.
— Да, — сказал Билл. — Мы вошли в ту комнату, где оставили его. У меня был фонарик… — Он остановился, облизнул губы и вопросительно посмотрел на Стью и Диди.
— Продолжай, — хрипло сказал Стью. — Расскажи все.
Глава XXXIX
— Да, у меня есть ключ от Хиллсон-Хаус, — осторожно сказал Мейер Пафф.
— И вы были там сегодня вечером? — спросил лейтенант Дженнингс.
— Я был там, но не входил в дом. Скажите, что все это значит?
— Случилась небольшая неприятность, и мы просто проводим расследование, — спокойно сказал Дженнингс. — Итак, в какое время вы были там?
— Видите ли, я должен был встретиться там кое с кем в половине девятого. Я немного опоздал, шел сильный дождь, и я подумал, что он может вообще не прийти. Поэтому когда я увидел, что никого нет, я просто поехал дальше.
— И вам не пришло в голову, что он тоже мог опоздать? Удивительно, что вы не подождали немного.
Пафф пожал плечами.
— Вообще-то мы должны были встретиться вчетвером. И вот один звонит и говорит, что не может прийти. Потом звонит другой, и он тоже не может прийти. С самого начала меня это достало — ну, черт знает что! Я был почти уверен, что и третий начал бы отнекиваться, если бы успел меня найти. А тут идет дождь, гром, молнии, я и думаю — какого черта, эти двое меня подвели, а я чем хуже? Как все, так и я. А когда добрался домой и позвонил, выяснилось, что ему показалось, будто он заболевает, и что в такую погоду выходить и не собирался.
— Ну что ж, все ясно, — сказал Дженнингс, закрывая свой блокнот. — И все же я был бы признателен — просто для полной ясности, — если бы вы заехали в отделение и сделали заявление.
— Что вы, собственно, имеете в виду?
— Я имею в виду обычное заявление, которое стенографистка может записать, а вы подпишете.
— Вообще-то…
— Это не займет много времени, ну, полчаса или около того, — заверил его Дженнингс.
— Хорошо, я заеду туда утром…
— Думаю, шеф хотел бы, чтобы вы сделали это сегодня вечером.
— Вы хотите сказать, прямо сейчас?
— Почему нет? Вы одеты. Я довезу вас за десять минут, а потом привезу обратно.
Паффу не хотелось ехать, но он не мог придумать никакой причины для отказа.
— Хорошо. Я только предупрежу жену и надену ботинки. Галстук, надеюсь, не нужен, — чуть шутливо добавил он.
— Прекрасно, — признательно сказал Дженнингс.
Пафф направился к двери, потом остановился.
— Послушайте, а что там случилось? Кто-то забрался в дом или…
— Почему вы так думаете? — быстро спросил Дженнингс.
— Насколько я знаю, прежде такое уже случалось.
Дженнингс кивнул.
— Да, туда снова забрались, но на этот раз дело немного серьезнее. Там нашли мертвого человека. Кстати, это ваш служащий, — спокойно добавил он.
Глава XL
— Мне крайне неприятно говорить это представителю духовенства…
— Я не представитель духовенства.
— …но это ужасная наглость, рабби. Эти детки сообщают мне, что нашли одного из своих друзей убитым, и вы просите, чтобы я отпустил их.
— Почему нет?
Лэниган перечислял по пальцам.
— Во-первых, потому что они виновны во взломе и вторжении…
— Не Стью Горфинкль.
— Во второй раз он там был.
— Дверь была приоткрыта.
— Давайте без уверток, рабби. Есть факт незаконного вторжения. Во-вторых, они находились в одной комнате с человеком, у которого были наркотики.
— Они не знали об этом.
— Закон не делает различия — здесь, в штате Массачусетс, не делает. В-третьих, они находились в том же самом доме, где убили человека. В-четвертых, они могли совершить убийство. И в-пятых, они не сообщили об этом властям. И вы просите, чтобы я освободил их! — Лэниган покраснел от возмущения.
— Да, я прошу вас отпустить их, — серьезно сказал рабби. — Это не бродяги; это приличные дети приличных родителей, жители этого города. Если вам понадобится допросить их, они будут в вашем распоряжении. Они, безусловно, виновны во взломе и незаконном вторжении — они признают это, — хотя из-за грозы их, в общем-то, можно понять. И если вы все же решите привлечь их за это к судебной ответственности, они явятся. Что касается обвинения, связанного с наркотиками, то оно основано на законе, который явно никогда не был предназначен для буквального применения — разве вы арестовали бы всех ехавших в трамвае, если бы, например, один из пассажиров вез наркотики? Нет, этот закон просто дает вам возможность возбудить дело против человека, если у вас есть основания считать, что он связан с наркотиками, даже если они и находились у его спутника. Вы что думаете, ожидая, пока их отвезут домой, они сидели и покуривали травку?
— А убийство?
— То, что они не сообщили об этом немедленно, — их ошибка, но, думаю, понятная. Это подростки, они просто не знали, что делать. Подозрение могло пасть на них, они хотели обсудить это между собой — обсудить, как сообщить, а не сообщать об этом или нет. Если вы и в самом деле думаете, что один из них или все они как-то связаны с убийством, их, опять-таки, всегда можно будет допросить. — Он улыбнулся. — В прошлом вы прислушивались к моим советам, советам, основанным на талмудических законах…
— Опять хотите заморочить мне голову этим пил… — как вы это называете?
— Пилпул? Нет, не им, существует еще принцип мигго.
— Этим вы меня еще не потчевали, кажется. Ну, и с чем это едят? — спросил Лэниган, невольно заинтересовавшись.
— Это можно назвать принципом достаточного правдоподобия. Раввины использовали его при судебных разбирательствах. Он основан на общем психологическом принципе, что человек не станет признаваться в большем преступлении, если у него есть более выгодная возможность признаться в меньшем, ибо «повинную голову меч не сечет».
— Не понял.
— Вот вам классический пример. Женщина брачного возраста, приехавшая издалека в место, где ее не знают, говорит, что, хотя она была замужем, теперь разведена и может снова выйти замуж. Ей можно верить и в отношении брака, и в отношении развода, так как она легко могла сказать, что вообще никогда не была замужем, и ее статус не вызвал бы никаких вопросов.
— И куда это сунуть в нашем деле?
— Как только ребята развернули тело, сразу исчезли признаки того, что было совершено убийство. Они могли вообще промолчать, и вы бы решили, что смерть была естественной. В конце концов, на теле не было никаких видимых следов. Но они не сделали никакой попытки скрыть то, что нашли. Они все рассказали, и я утверждаю, что в соответствии с принципом мигго следует поверить и в их заявление, и в их невиновность.
Лэниган поднялся со стула и заходил по комнате; рабби молча ждал. Наконец он остановился и раздраженно развел руками.
— Чего вы от меня хотите, рабби? Я звонил их родителям — никого из них нет дома. Девочка говорит, что родители ушли в кино, и даже не знает, куда именно. Вы хотите, чтобы я обзвонил все местные кинотеатры и вызвал их по громкоговорителю? Этот парень, Горфинкль, сказал, наконец, что родители у его тетки, но к тому времени, когда я позвонил, они уже уехали. А мистер и миссис Джейкобс — ах да, они в Бостоне, на какой-то вечеринке. Он не знает, у кого именно, — или говорит, что не знает. А вы знаете, что я не могу отпустить их, пока не дождусь их родителей. Они несовершеннолетние.