Во второй половине XIV в. городскую недвижимость приобретали и иными путями. В частности, собственность (торговые лавки, дома и пр.), которую Адам Фрэнси в течение 1349–1373 гг. сумел собрать в приходах св. Лоренса и Всех Святых, на Хони Лэйн в крайней западной части Чипсайда^{896}, он получил через завещательные распоряжения состоятельных лондонцев (в данном случае уже упоминавшегося купца Джона де Бовиндона) и опеку над их несовершеннолетними детьми и наследством. Нередко наследники умирали, так и не достигнув возраста вступления в права наследования, а вдовы, как правило, предпочитали избавляться от этой весьма обременительной для содержания собственности. Именно так произошло с тремя детьми упомянутого Джона де Бовиндона, опекуном которых, по завещанию купца, был назначен Адам Фрэнси. Все они, тяжело заболев, умерли к сентябрю 1368 г., а Катерина, вдова Джона де Бовиндона, продала имущество, в том числе несколько домов, Адаму^{897}. К сожалению, сумма сделки не указана.

Аналогичным способом у Адама Фрэнси оказалась и другая собственность на Чипсайде. В мае 1368 г. Анна, вдова Уильяма Лейра, возможно, сына лондонского олдермена и торговца пряностями^{898}, передала ему и Джону Оскину помещения на св. Лоренс Лэйн, Милк-стрит и Иронмангер-стрит в районе Чип, а также на Темз-стрит в приходе Всех Святых. Получатели столь щедрого «подарка» обязались выплачивать вдове ежегодную ренту в 18 ф. 13 ш. 4 п. пожизненно^{899}. Фактически речь идет о выплате ежегодного фиксированного содержания Анне Лейр.

Обращает на себя внимание тот факт, что наши персонажи являлись владельцами не только разного рода объектов городской недвижимости, но и рент. Прежде всего, это касается Адама Фрэнси. Ему принадлежали ренты в Паултри^{900}, в Чипсайде, в приходах св. Лоренса и Всех Святых, на Хони Лэйн^{901}, на Ломбард-стрит, Беабиндер Лэйн и Бишопсгейт^{902}, в районах Корнхилл и Брод-стрит^{903}, а также некая квит-рента на Темз-стрит^{904}. К сожалению, размер данной квит-ренты не указан. Однако известно, что она была куплена у купца Джона де Бовиндона в 1353 г. вместе с внушительным комплексом строений на берегу Темзы.

Сохранилось более ранее свидетельство, фиксирующее величину квитренты: в ноябре 1349 г. Адам Фрэнси совместно с Джоном Пайелом купили квит-ренту в 12 ш. с торговой лавки в Паултри у некоего торговца птицей^{905}. Сведений об условиях сделок и величине рент картулярии не содержат ни в этих, ни в последующих случаях. Очевидно, что покупатель ренты не получал никаких прав на сам объект рентной сделки, а только купленный доход, т.е. деньги, столь необходимые в условиях городской рыночной экономики^{906}. Следует согласиться с мнением Т.М. Негуляевой, полагающей, что рента помогала удовлетворить потребности горожан в кредите, хотя способ удовлетворения оставался полуфеодальным по форме и ростовщическим по сути^{907}. Но не скрывается ли за такого рода сделками неспособность должников (торговца птицей и купца) расплатиться с кредиторами (Адамом Фрэнси и пр.), что и вынуждало их расставаться с весьма доходной недвижимостью и рентами? Ни это ли обстоятельство заставило графа Оксфорда в июне 1358 г. продать Адаму Фрэнси и Томасу де Лэнгтону не только земли и помещения, но и ренты в трех приходах на Бишопсгейт и в приходе св. Петра на Брод-стрит^{908}?

Отдельные случаи покупок лондонской недвижимости зафиксированы нами для XVI века. Торговец предметами роскоши и купец-авантюрист Томас Джайгес, в течение 21 года, вплоть до своей смерти в 1551 г., проводил большую часть времени в Антверпене, где не только выступал агентом других купцов-авантюристов и участвовал в посреднической торговле предметами потребления, в частности, дорогим итальянским текстилем, и обучал молодого Джона Ишема искусству торговли и секретам бухгалтерии, но и успешно покупал и продавал жилую недвижимость^{909}. Известно также, что один из крупных торговцев сукном Роланд Хэйвуд купил в 1563 г. большой особняк в Лондоне; а галантерейщик Уильям Бонд совершил аналогичную покупку в 1567 г.^{910}

Несомненный интерес представляют сведения об участии отдельных олдерменов XVI столетия в покупке секуляризованных монастырских земель и имуществ.

Известно, что секуляризованные земли, а это четверть всей обрабатываемой территории страны, довольно быстро «ушли» от короны: разошлись по частным рукам, поступили на рынок^{911}.[123] Причем, по наблюдению А.Н. Савина, правительство предпочитало иметь дело с небольшим кругом лиц, «способных за короткое время заполнить пустующие коронные сундуки»^{912}. И это не случайно: ведь при покупке монастырской недвижимости нужно было располагать значительными средствами — в среднем в 563 ф.^{913} На месте бывших монастырских хозяйств появлялись не только новые хозяйства, но и новые собственники, среди которых и отдельные олдермены. Среди них — торговец железными изделиями сэр Джеймс Харви, в 1544 г. купивший бывшие церковные земли и помещения в Лондоне^{914}. Торговец предметами роскоши Ричард Мэллори в 1549 г. купил бывшую церковную собственность, состоявшую из дома, двора, меблированных комнат, лавок, винных погребов, конюшен и садов, в районе Уэстчипа в Лондоне^{915}. Ювелир сэр Мартин Боувз осуществил покупку бывшей церковной недвижимости на 3300 ф.; олдермен Китсон — на 3700 ф.; торговец предметами роскоши Роланд Хилл — на 4900 ф.^{916} В общей сложности Генрих VIII сделал 19 пожалований (за которые, разумеется, получил деньги) лондонским олдерменам, среди которых особо выделяются, кроме перечисленных выше, Бэрон, Дормер, сэр Эндрю Джадд. В частности, 13 января 1547 г. «Мэр и горожане Лондона» получили владения августинского монастыря св. Варфоломея, на доходы с которых, а они, составляли свыше 773 ф. в год, должны были содержать тамошний госпиталь^{917}.

Любопытно, что с 1547 г. в лондонском муниципалитете появилась должность казначея госпиталей, которую исправно занимали олдермены, а в 1551 г. — должность президента госпиталей: ее поочередно занимают все те же олдермены. И, наконец, с 1557 г. вводятся должности главного контролера и главного инспектора госпиталей Лондона, на которых мы встречаем уже хорошо нам знакомых сэра Эндрю Джадда, Томаса Уайта, Уильяма Гаррарда и других олдерменов^{918}. По-видимому, к 1560 г. столичные олдермены получили владения лондонского монастыря св. Томаса: именно с этого времени среди олдерменов появляются президенты, казначеи, контролеры и инспекторы госпиталя св. Томаса^{919}.