— Так вот, эта мадам, как ты изволила выразиться, решила приобрести чудный особнячок напротив тебя через дорогу.

— Замок с привидениями?

— А ты знаешь еще один такой архитектурный изыск в городе?

— Такой у нас в городе один. Слушай! Так она теперь тут нам дорогу нормальную сделает, фонари, как на бульваре. Может, и мой садик-огородик захочет облагородить, ведь не будет же она жить рядом с таким убожеством, — радостно трещала Клава.

1 — Она его просто затопит И сделает здесь пруд с фонтанами и разведет зеркальных карпов.

— Класс!"

— Какой класс, Клава? — ! Спустись на землю!

Ты в этом пруду можешь стать первым карпом!

— Как это? Ты шутишь?

— Не знаю. Я ведь к тебе после встречи с ней зашла. Понимаешь, она что-то темнит. Вариантов мы ей множество предлагали, ничем, между прочим, не хуже этого жуткого дома. Но она с маниакальным упорством зациклилась на нем.

Представляешь, ее не испугала даже эта история, произошедшая с предыдущим хозяином, — продолжала я.

— Подумаешь, история! Ну пропал мужик!

Может, он за кордон уехал, с такими деньгами туда и дорога.

— Что, вот так все бросил и ничего не прихватил, даже документы?

— А может, у него где баба была, он там и залег, — не унималась Клава.

— Залег. Только где-нибудь в другом месте.

Навечно.

— Ну, не знаю. Это все мистика какая-то.

Хотя… Ой, лучше об этом не думать даже, — спохватилась подруга и замолчала.

— Давай договаривай! — Я знала, что не потребуется особых усилий, чтобы разговорить Клавдию.

— Свет горит! — выпалила она.

— Где?

— Там!!!

— Что ты мелешь? Там электричества уже год нет. Отрезали, чтоб никто пожара не устроил.

— Когда дождь — всегда есть.

— Что есть?

— Ну электричество это! Свет горит только, когда сильный дождь.

— Клава, ты увлеклись метеорологией?

— А ты приезжай как-нибудь в грозу, вот и посидишь у окошка, полюбуешься.

Клава подошла к окну и задернула занавески.

Затем в прихожей проверила, закрыта ли входная дверь. Вернувшись, она с ногами залезла на диван и заговорщицки прошептала:

— Ляля, я думаю, что надо во всем разобраться. Странные вещи начали происходить.

Клава поведала мне одну очень интересную историю. Некоторое время назад на их улице умерла бабуля из семнадцатого дома, про которую за глаза поговаривали, что занималась она колдовством. Народу к ней разного толпами приходило.

Брошенные жены, родственники пропавших без вести очередями выстраивались. Говорят также, что лечить могла, но соседи ее побаивались и услугами ее особо не пользовались. Как только она померла, так и начали случаться всякие неприятности. У одного соседа дом сгорел, у другого — престарелого тестя машина сбила, слава богу, жив остался. А две семьи так и вовсе уехали: быстро и ни с кем не попрощавшись. В принципе картина складывалась довольно обычная. Если бы не одно обстоятельство: все перечисленные люди жили в домах под нечетными номерами, то есть на той стороне улицы, где и жила моя подруга с детьми и своим зооцирком. Помимо голубого дога, кота и кролика, Клавдия держала еще и кур.

Сказать, что эти события взволновали Клаву, это значит не сказать ничего. Мысли о каком-то роке преследовали ее последнее время все чаще, особенно вечерами. Днем она была всецело поглощена проблемами своих многочисленных клиентов, а вот вечером, когда сын убегал на «стрелку», а дочь на занятия танцами, Клаву обуревали совсем нерадостные чувства. Да еще и этот «замок с привидениями» напротив.

Внимательно выслушав подругу, я не могла не согласиться с тем, что в рассуждениях ее есть некая логика.

— Ляля, только, пожалуйста, никому не рассказывай обо всем этом, — прервала мои размышления Клава.

— Не волнуйся, даже не собираюсь. И ты тоже никому больше ни слова, поняла?

— Честное хоббитовское! — отрапортовала Клавдия.

— Сказывается культурное влияние подрастающего поколения. Читаешь Толкиена?

— Никак не соберусь.

— Почитай, очень отвлекает.

— Архитектурное бюро «Вигвам», несмотря на свое несерьезное название, было известно в городе и имело приличную клиентуру. Ведь это раньше, лет пятнадцать назад, профессии декоратора, дизайнера и архитектора были абсолютно непопулярными, и как будто ненужными. Еще бы советский человек тратил деньги на советы какого-то дизайнера при переделке или ремонте своей малогабаритной квартиры Он был сам себе архитектор и дизайнер. Каждая домохозяйка могла побелить потолок с помощью обычного пылесоса или покрасить полы обувной щеткой, а заклеивание обоев превращалось в праздник для всей семьи: варка клейстера из муки, испорченной долгоносиком, раскраивание шпалер обоев канцелярскими ножницами и быстрое растягивание их по неровным стенам. «Кто так строит! Руки бы оторвать таким строителям!» — наиболее приличные фразы при этом виде работ. Знатоки рассказывали, что красиво закругленные стыки стен с потолком достигались с помощью обычных гантелей, если же нужно было ободрать эти места под побелку, то вам приходилось, все громче матерясь, отковыривать куски штукатурки столовой ложкой.

Первыми почувствовали тоску и желание спихнуть на кого-нибудь эту творческую работу новые русские. Студенты художественных и архитектурных факультетов различных институтов поняли, что настал их час. И хотя лауреатов Прицкеровской премии среди них не было, людей со вкусом и воображением хватало. Появились профессионалы, которые могли помочь реализовать любые проекты и фантазии, благо в магазинах стало возможным купить различные материалы, фурнитуру, аксессуары, чтобы сделать так называемый «евроремонт», понятие, которое заменило другие, принятые в советские времена. Если тогда каждый стремился приобрести польскую спальню, гэдээровскую стенку или финскую сантехнику, заполнить полки хрусталем, завесить все вертикали и застелить все горизонтали коврами, а еще лучше синтетическими паласами, то теперь наступил евробум. Все захотели сменить антураж, белые стены превратили разнокалиберные квартирки в стандартные подобия зубоврачебных кабинетов. Покрасить стену желтым или синим был способен лишь авангардно мыслящий гражданин, не вылезающий из загранкомандировок. Но поскольку всю эту красоту надо было впихнуть в имеющиеся квадратные метры, умные люди стали приглашать специалистов. Не делая ничего кардинального, они могли переосмыслить пространство с помощью декорирования. Увидеть интерьер в целом еще до того, как ремонт будет закончен, под силу только опытному человеку.

Страна, в которой каждая кухарка могла быть оторвана от плиты, чтобы порулить государством, увидела, что гораздо целесообразнее использовать профессионалов.

Евгений Летягин и Сергей Куприянов познакомились во время летней практики в деревне, где они штукатурили коровник и другой очаг культуры — деревенский клуб.

— Мы же без пяти минут дипломированные специалисты, а пашем, как обычные чернорабочие. Штукатурим это убогое сооружение, — сокрушался Сергей.

— А чего ты ждал? Что сельсовет наймет тебя построить здесь Версаль? — резонно поинтересовался Жека.

— Версаль! Ты еще Тадж-Махал вспомни!

Нет, правда, если бы я получил заказ, я бы отгрохал такое, чтобы моим потомкам не было стыдно называть свое имя.

Собирать модели и рисовать Сережа Куприянов любил с детства. Мама знала, что ее мальчика можно смело оставлять дома одного, если дать ему коробку с заветной моделью самолета или танка.

Она находила его через пару часов, вернувшись с рынка или из парикмахерской, сосредоточенно работающим за маленьким детским столиком. Сережа очень аккуратно и методично склеивал мельчайшие детали. Однажды ему попался в руки старый журнал «Строим дом сами». Это было пособие по строительству дома на приусадебном участке в шесть соток. Вскоре все полки в его комнате были заставлены моделями. Вся страна в то время увлеклась приусадебным хозяйством, дачные кооперативы росли, точно грибы после дождя.