Юля улыбнулась, слушая меня, но глаза еще были наполнены слезами.

— Немного наивно, но в целом правильно. Если хочешь, я дам почитать тебе кое-какие книги, — тихо произнесла она.

— Как, кстати, звали вашего борца за чистоту идей ленинизма? — поинтересовался я.

— Коля Никитин. Красивый и веселый парень был, — грустно ответила девушка.

— Отец ваш конечно же в курсе ваших увлечений. Отсюда и кабанячий хвост за нами волочется. Вы с ним начистоту говорили? Он ведь вас любит и не причинит никакого вреда.

— Вреда не причинит, но карьеру себе испортить не позволит. Я согласилась на ваш поселок под его опеку, потому что иначе он бы заслал меня в Свердловск. Он там работал до перевода в Московскую область. Кстати, некоторых моих подруг, живущих в разных городах Подмосковья, он смог оградить от ареста.

— Оградил, но приставил хвосты, — предположил я, — Насколько деградировала система, что дальше некуда. Вместо того, чтобы через критику улучшить себя, борется с детьми. Мне отчего-то кажется, что не всех ваших подпольщиков арестовали.

— Все может быть. Я не знаю, — неопределенно высказалась Юлия.

— Ладно, понимаю. Не хотите говорить, не надо. Так как насчет моего предложения по шахматам? — спросил, видя, что наша прогулка подходит к завершению.

Юля снова улыбнулась и заметила:

— Не имею прав отказаться после такого замечательного вечера.

Мы снова поднялись к ней на этаж. Она вынесла мне подарок и бумажку с написанным номером свидетельства о присвоении первого разряда по шахматам, а также другие данные о себе. Мы еще немного постояли в коридоре у торцевого окна, наблюдая огни вечернего городка.

— Это правда, что ты собираешься перейти в другую школу? — послышался вопрос Юлии.

— Правда. Двоюродный дядя, живущий в поселке дома отдыха «Березовая Роща», получил опекунство надо мной. Я жить буду там и соответственно учиться тоже.

— Очень жаль.

Мы снова помолчали.

— Юлия, чуть не забыл сказать. Первая игра состоится в воскресенье девятого. Вы сможете быть готовыми? — нарушил тишину уже я.

— Не волнуйся, не подведу. Ладно, иди домой. Мне к завтрашнему дню тоже нужно готовиться.

Она кивнула мне и, повернувшись, пошла к своей двери. Я провожал ее фигуру глазами, опираясь спиной на перила перед окном. У своей двери она снова обернулась ко мне, махнула жестом, который можно было перевести как «ну что же ты не уходишь?» и скрылась.

Я не уходил, собираясь вызвать призрак дедка, чтобы воспользоваться его услугами по поиску пропавшего юлиного бойфренда. Потом подумал, что лучше воспользоваться небесной библиотекой и определить его судьбу по изначальному варианту. Особых корректировок не должно быть.

Когда шел по улицам домой, чувствовал себя голым под сканирующими взорами гуляющих обывателей. Очень, наверное, всех интересовало, чем таким особенным привлек к себе тощий шкет с наглой мордой обалденную красавицу.

В квартире по-прежнему никого не было, несмотря на время около девяти часов. Сопливкам по кроваткам надо укладываться после программы «Спокойной ночи, малыши». Куда, интересно знать, они все делись? На мать они тоже кое-что положили, не к ночи будет сказано. Мелькнула бредовая мысль, что возможно сестра собрала манатки и отчалила со всем семейством в свои края. Нет, вроде бы ее вещи на месте.

На кухонном столе обнаружилась записка с просьбой забрать детей от Ани, соседки через дверь от меня. Пулеметчица одарила меня приветливой улыбкой и трогательно попыталась затащить на кухню, чтобы покормить ужином. Племяши мои прикорнули на ее диване. Сыновья ее тихо играли в своей комнате. Идиллия!

Пузо было набито тортами, поэтому горячо поблагодарил женщину за предложение и принялся перетаскивать детские тела в свою квартиру. Как раз появились и запропастившиеся Люба с мужем, немного подшофе. Разодетые, довольные собой, с ехидственной лыбой интересующиеся красивой кралей, которую я прогуливал по городку. Я в ответ немного резковато высказался по поводу матери, оставленной в больнице. Люба тут же окрысилась и сказала, что не мне, молокососу, учить ее, понюхавшую жизнь женщину. Спорить и ругаться не хотелось, поэтому я, проговорив:

— Ну-ну, продолжайте в том же духе.

Исчез в своей комнате. Люба еще долго пьяно ворчала, анализируя мой внутренний мир. Потом или я уснул, переполненный впечатлениями состоявшегося дня, или она просто успокоилась, или тоже уснула.

С утреца как обычно пробежка с лихой бандой паркуристов. Бег с полной выкладкой сил моими стараниями с каждым разом все больше насыщался сальтами, манками, лейзями и прочими трючками. Спешащие по своим утренним делам недоспанные прохожие испуганно жались по сторонам, завидев скачущий по улицам с воплями и ненормальной скоростью молодняк. Вся эта жуть обычно заканчивалась кирпичными развалинами на территории военного городка, куда мы попадали, перелезая через бетонный забор. Там мы немного прыгали бразильскими обезьянами, отрабатывая зацепы. Обычно, но не сегодня. Сунулись лезть на стену и заметили солдатика с другой стороны с ружжом.

Ага, будто это может нас, разгоряченных, остановить. На экстренном полутораминутном совете было принято решение постового нейтрализовать, не сильно побив, ружжо отнять, запрятать в развалинах и провести намеченные тренировки как обычно.

Основные действия я мужественно водрузил на себя, заодно и пацанве решил преподать кое-какие приемы из своей боевой прошлой жизни. Когда-нибудь вдруг пригодятся. Кто-то из классиков вякнул, что жизнь есть борьба. Врагов вокруг, значит, до черта.

В общем, пацаны по малоопытности распределились на козление солдата со стены, отвлекая его. Я должен перелесть забор в другом зачетном месте и подкрасться к нему с неожиданного направления. Оглушающий удар, и тело затаскивается в развалины. Акашка бережно прячется где-то там же. Матерчатым ремнем служивому на всякий случай связали руки. Тот пришел в сознание довольно быстро и принялся с перепугу материться. Я пообещал ему отвесить люлей, если не заткнется и не расскажет кое-какие военные тайны типа времени смены караула. Пытать не пришлось. Солдатик честно, хлопая глазами, поведал, что в нашем распоряжении еще целых сорок минут. Вообще, парень оказался из нормальных парней, без заскоков. Судя по морде, призвался он из хулиганистого сословья, а значит, из понятливых. По этой причине решили ему не затыкать рот и оставить смотреть на наши скакания по стенам.

Сегодня собирался пацанам основательно преподать винты и овербах. В зале со шведской стенки тоже можно прыгнуть, но лучше начинать элемент со свободных рук. Хоть в этом году снега выпало очень мало, здесь получились нехилые сугробы.

И зачем тут караул выставили у развалин? Вспомнилось золотое детство, как меня и моих друзей в еще более мелком состоянии гоняли бравые солдатики. Все возвращается на круги своя. Надеюсь очень, что среди служивых не найдется такой дебил, который надумает исполнить устав караульной службы против обычных малолеток. Надо чего-то решить, чтобы обезопасить моих паркуристов.

— Слышь, рядовой, как тебя звать? — продолжил допрос пленного.

— Коля…

— А полностью?

— Коськин Николай.

— Я письмо тебе напишу… Вернее, не тебе, а твоему начальству. А ты его передашь. Я к тому веду, что мы здесь будем постоянно заниматься. И чтобы не было накладок.

Рядовой Коля мне ничего не ответил, задумавшись. Ладно, думай военный пацан, а нам надо отведенное время осваивать.

Прыжки с высоты мне сегодня особенно хорошо удались под восхищенный свист приятелей. Солдат тоже смотрел на мои кульбиты во все глаза. У пацанов катлипы, или по-русски сказать, зацепы, получались тоже не в пример лучше. У некоторых стали выходить даже прыжки с поворотом. Братва прогрессирует. Скоро своего учителя догонят.

За десять минут до смены караула, чтобы не палить служивого, вернули ему ружжо и, попрощавшись, рванули к бетонной ограде. Коля, впечатлившись увиденным, попросился приходить на наши тренинги. Я ему популярно разъяснил, что из-за его солдатских сапог ни о каком паркуре не стоит даже мечтать.