Дослушав до конца, хотел было пойти дальше, как полились еще одни страшно знакомые звуки:

— На заре, ранним утром на заре, за рекой…

Ну, ни фига себе! Не ожидал от Ангелины такого поступка. Слила этим упырям еще одну «мою» песню. Жутко возмущенный, повернулся и потопал в здание.

В сделанном по типовому проекту доме культуры, киноконцертный зал был оснащен балконом с размещенными внутри местами. Зрители сюда попадали из обширного фойе на втором этаже, которое попеременно выполняло функции то различных выставок, то танцплощадки. Иногда здесь размещалось временное кафе на период проведения собраний-слетов-конкурсов-выборов. Вот здесь и разместились для репетиций ребята Толика Шиловского, радостно поприветствовавшие хмурого меня. Еще здесь обнаружилась учительница пения и незнакомая девочка-шестиклассница с большими глазами и белым бантом на голове. Ангелина Давыдовна тоже радостно мне улыбнулась и даже произнесла что-то типа:

— Наконец-то…

— Проходил мимо и услышал одну знакомую тему. Я не давал разрешения исполнять свои композиции, — наехал я резко на присутствующих.

Улыбки медленно сползли с лиц музыкантов.

— Чика. Мы думали, что раз ты просторский парень, то нам по дружбе разрешишь исполнять свое, — смущенно оправдывался Толя.

— Это я попросила ребят подготовить и сопроводить наташино выступление. Тебя долго не было, а до конкурса осталось всего полмесяца, — попыталась объясниться Ангелина.

— Я про предыдущую песню говорю. Исполнять ее позволю всем, кроме вашего ансамбля. И в дальнейшем свои песни, если появятся, для вас будут закрыты. А вам, Ангелина Давыдовна, я бы не советовал иметь с ними дело. Лихо прихватывают то, что плохо лежит, — включил вредность на полную мощность.

— Как же так, Паша? — растерянно произнесла она.

— Погодь, малый, ты чего бузишь? Что произошло, из-за чего ты на нас так злишься? — в некотором замешательстве спросил Толик.

— Не о чем мне с вами говорить после того, как вся страна оказалась забита магнитофонными записями моего выступления, — ответил я и, повернувшись, направился к лестнице на первый этаж.

— Постой! Дай разобраться! — рванулся ко мне Толик.

— Отвали! — рявкнул я на него.

Руководитель ансамбля нагнал меня снова на лестничном переходе и, схватив за плечи, развернул к себе.

— Послушай, не злись. Мы к этим записям никакого дела не имеем. А насчет твоего музона, Леший пообещал с тобой договориться.

— Не выполнил он своего обещания, как и многих других, — по-прежнему злился я.

— Пойдем к нам, а то ребята беспокоятся. Все обсудим и решим, как надо, — продолжал он меня упрашивать.

От меня не убудет, если я постою там чуток.

— Твоя песня просто великолепна, легка для инструментов, — заявил Толик, когда мы оказались около музыкальной группы.

— А еще ее можно петь одним только голосом, — заявил в ответ я.

— Как это? — не поверили музыканты.

— Покажешь? — попросил я Наташу, с обожанием смотревшую на меня.

Мдя, с таким исполнением только по электричкам ходить и побираться. Пришлось поработать над голосом, над инструменталкой. По результатам моего кропотливого труда композиция звучала очень достойно. Толик одарил меня восхищенным взглядом.

— Ты чертовски талантлив, Пашка. Как насчет того, чтобы с нами работать?

— Сашку, брата своего, возьмешь, тогда подумаю, — схитрил я.

— Он еще не дотягивает. И у меня не богадельня, — высказался Толик.

— Но он — мой друг, а друзей я не предаю.

После репетиции направился в больницу, чтобы получить какую-нибудь информацию о завтрашних похоронах. Я знал, что кроме бывшей жены и дочери родных у него больше не было. Мать его относительно недавно схоронили. Не думал, что бывшая, предавшая его в руки милиции, захочет что-либо для него сделать. Выяснилось, что организуют похороны его друзья с автопарка. Утром к моргу приедет автобус. Можно будет поехать на нем, но на всякий случай узнал адрес дома, где жил Серега.

Уже темнело. Я заскочил в магазин и купил бутылку портвейна. Дома еще хранились запасы дядиных презентов. Нарезал сухой колбаски, сыра. Посидел, поминая потерянного друга. В одиночестве можно не стесняться слез.

Тишину квартиры прорезал дверной звонок. Я подскочил, как подстреленный заяц и выругался:

— Кого еще по мою душу нелегкая несет?

Хотел проигнорировать посетителей, но звонок не унимался. Жаль, но прикинуться отсутствующим не удастся. Свет на кухне горел. Пришлось топать в прихожку и спрашивать через дверь:

— Кто там?

— Открывай, Пашенька, сестра твоя приехала.

Опаньки, приехали! Деваться некуда. Надо открывать. Покопался в чикиной памяти. Всплыло имя Любовь. За открытой дверью ожидала целая делегация. Кроме сеструхи там обнаружился какой-то армянин и парочка совсем мелких детишек. Мальчик и девчонка от первого мужа, а армянин типа нового суженого. Все были обряжены в одинакового покроя дубленки, добротную обувь. Несчастный мужик пер огромные сумки и чемоданы. Хоть предупредили бы. А если бы я в Березовой Роще задержался?

— Мы прямо с аэропорта на такси сюда, — радостно сообщила Люба, раздеваясь, — Как получили твое письмо, сразу решили ехать. Не пропадать же тебе.

— Так я же в письме о другом написал. Нужно только твое согласие на мое опекунство дядей Колей, — ошарашенно промямлил я.

— Не нужен нам никакой дядя Коля. Он раньше с нами не знался, а теперь решил квартирку отхватить. Шиш ему, — вдруг вспылила женщина.

Ее красивое широкое лицо постоянно менялось в зависимости от одолевающих эмоций. Пышное тело и уверенный, даже наглый взгляд выдавали в ней работника торговли. Чика запомнил ее скромной, худенькой девушкой, вышедшей замуж за геолога и уехавшей вслед за ним много лет назад. А сестра продолжала командовать:

— Зайчики, вот ваш дядя Паша. Я вам о нем рассказывала, — щебетала она над детишками, — Давайте, знакомьтесь, родственнички.

— Таня, — первой осмелилась пискнуть малютка лет пяти.

— Сергей, — буркнул мальчуган видом покрупнее.

— Чистенько тут у тебя. Молодец, держишь жилье в порядке. А это что, квасишь? — она добралась до кухни и увидела початую бутылку.

— Квашу, — согласился я.

— Весь в батю. Тот тоже регулярно закидывал за кадык. Ну, ничего. Пойдешь в ПТУ, потом в армию. А там и женитьба приключится. Глупости из головы выветрятся. Вот, кстати, знакомься с моим новым мужем.

Муж вылез из туалета и направлялся к нам.

— Андроник, или по-простому Андрей, — отрекомендовался он, протянув руку для пожатия.

— Он тебе будет шурином, или деверем. Бес их разберет, — хохотнула Люба.

— А прежний муж куда подевался? — дерзко поинтересовался я.

— Мал еще такие вопросы взрослым задавать, — помрачнела лицом сестра, — Но тебе скажу. Ушел к другой бабе. Пошли, выпьем, что ли.

На кухне сестра поудивлялась моим запасам деликатесов.

— Хорошо живешь, братик. Такого дефицита и у нас редко встретишь, — завистливо высказалась она.

Я таинственно отмолчался. Предположил, что и сама догадается насчет дяди Коли. Подтвердилось, что она работала в гастрономе продавцом, как и ее муж, только на центральном рынке. Малышня еще дошколята. На сколько времени приехали, пока сами не знают. Будут разбираться в моей судьбе. Вот так вчетвером и будут разбираться.

— Как учишься, братик? Небось, одни двойки? — спросила она, сноровисто готовя яичницу с ветчиной своим домашним.

— Я вообще в школу не хожу. Учителям так спокойней. Чо напрягаться, если все равно ведь в ПТУ придется идти?

— Это непорядок. Учиться надо, — веско вякнул Андроник.

— Жизнь научит, — философски заметил я.

— Ты с дядей этим часто встречаешься? Скажешь ему, что я своего согласия ему не дам. Сама буду твоим опекуном, — высказалась она, наевшись, — И вообще, тебя надо откормить. Худющий, страсть господня! Смотреть страшно. Вот, смотри, какие деликатесы мы привезли. Такое и в вашей Москве не отыщешь.