- Жена Али Аль-Тазана не работает.

Она вздохнула:

- Я так и думала.

Вопрос был закрыт. Она чувствовала себя лучше по поводу больших трат, теперь

зная, что он щедро делился своим богатством, но она все еще в подавленном состоянии

ходила по дому, чувствуя себя бесполезной.

Дерек нанял кого-то убраться на чердаке. Долгое время рабочие двигались вверх и

вниз по лестнице, но для нее дверь всегда была закрыта. Она думала, они, должно быть,

делали чертовски много всего, исходя из оборудования, которое они тащили наверх, и из-

за всего этого стука, дробления, топота, доносившегося сверху.

Однажды рано утром Дерек пришел разбудить ее. Удивленная, она села на кровати

и дала покрывалу соскользнуть по ее груди. После той первой ночи, он не заходил в ее

комнату.

- Я хочу что-то тебе показать, - сказал он с пылом мальчишки, желающего

раскрыть секрет.

- Но я не… Сейчас?

- Сейчас.

Сжав ее руку, он вытянул ее из клубка покрывала и, не останавливаясь, чтобы она

накинула сверху халат или тапочки, потянул ее наверх на чердак. Он толкнул дверь и

зашел внутрь.

Карен с удивлением осмотрела комнату. Она впитывала в себя все сразу, затем

медленно пробежалась глазами от одного невероятного вида к другому, пытаясь

переварить, что все это значило.

Наконец она повернулась к нему:

- Как ты узнал?

- Кристин вытащила кота из мешка. Помнишь тот вечер, когда мы брали ее на

ужин, тогда она сказала «Ох, Карен, ты снова сможешь заняться скульптурой». Я сложил

кусочки мозаики, вспоминая довольно устрашающего морского монстра, об которого я

однажды споткнулся и расплющил. На днях, когда ты казалась расстроенной из-за своего

безделья, я позвонил Кристин, чтобы спросить насколько серьезно ты увлекалась

искусством. Она мне рассказала, что до смерти матери ты была преданным студентом.

- Когда она умерла, а я взяла на себя ответственность за Кристин, мне нужно было

переключиться на более практичную профессию.

- Кристин так и сказала. Полагаю, она чувствовала, что здесь есть и ее вина.

Голодающий художник может выжить, но голодающий художник не может содержать

сестру - подростка. Она была взволнована, когда я сказала ей, что намереваюсь сделать, и

дала мне список вещей, которые должны быть в каждой скульптурной мастерской.

- Я думала, ты просто хотел как следует очистить чердак, - она больше не боялась,

что то, что она увидела, лишь мираж, и прошла дальше внутрь переделанного чердака.

- Это ты и должна была думать. Ты была достаточно раздражена, когда заметила,

что дверь открыта для любого, кроме тебя, не правда ли?

Она с недовольством посмотрела на него через плечо она.

- Я думала, это чтобы держать меня в стороне.

Он засмеялся.

- Ну, теперь ты все понимаешь, тебе нравится?

Часть крыши была ликвидирована и заменена на стекло. Здесь никогда не будет

недостатка естественного света. Вдоль стен выстроились столы. Выдвижные ящики были

заполнены инструментами, а шкафы содержали достаточно материала, чтобы занять ее не

на один месяц.

- Тебе, возможно, захочется переделать все для своего удобства. Я кое-что знаю об

искусстве, о готовых предметах, но как кто-то создает подобное, это за пределами моих

знаний.

- Не ожидай от меня слишком много, - беспокойно сказала она. Все это должно

быть стоило целое состояние. Она надеялась, что от нее не ожидают создания шедевров.

Подойдя к ней, он сжал ее плечи и повернул к себе лицом. Его руки были теплыми

на ее голой коже. Она отдавала себе отчет, насколько прозрачна ее батистовая ночная

рубашка. Но он смотрел на нее сверху вниз с такой нежностью.

- Карен, любимая, меня не заботит, даже если ты будешь ваять уродливые

пепельницы, мы их продадим на гаражных распродажах, или если ты будешь делать

куличики, или если ничего не получится. Я лишь хочу снова увидеть твою улыбку.

- Я была такой угрюмой? Прости.

- Ты была несчастной. Извини за это. Когда я когда предлагал тебе брак, то честно

думал, так будет лучше для тебя.

Она в смотрела в его тигриные глаза.

- Я не могу быть домашним любимцем, Дерек. Ты мне сам сказал, что в

действительности ты не владеешь живыми созданиями, как и Мустафой, что он

принадлежит небу. И точно также ты не можешь владеть человеком. Каким бы

великолепным не был этот дом, он может стать клеткой, пока я не чувствую, что во мне

нуждаются. Дейзи не дает мне протирать пыль. Не разрешает готовить. За землей

ухаживает армия рабочих. Мне нечего делать. Даже у лошадей в конюшне больше

ответственности, чем у меня.

Золотой проблеск света вспыхнул в его глазах. Его голос был таким скрипучим, как

ветер, шелестящий листвой деревьев за слуховыми окнами.

- Ты знаешь, в чем состоит их ответственность. В размножении, - одна рука

направилась к ее щеке. - Если ты хочешь принимать в этом участие, все, что тебе нужно

сделать, дать мне знать. Конечно, будут некоторые изменения в спальных местах.

Она выбралась из его теплой хватки прежде, чем сдаться под воздействием

успокаивающего ритма его слов и упасть на его широкую грудь. Она была слегка

удивлена и крайне разочарована, когда он отпустил ее.

Ее глаза бродили по перестроенному чердаку. Он выглядел, как постоянное

сооружение. Она бы с радостью поверила, что так и будет. Но они оба знали правду, это

не так. Ей было интересно, что он сделает с этой комнатой, когда ее больше здесь не

будет. Снова ее закроет? Позволит ей пылиться?

- Со всеми материалам, что ты купил, у меня сейчас много работы.

- С чего начнёшь?- спросил он, падая на высокий стул.

- Разомну свои пальцы, - смеясь, сказала она, - прошли годы с тех пор, как у меня

был доступ к куску глины, - ее руки прошлись по комплекту инструментов лежащих

рядом на столах. Она практически могла почувствовать кончиками пальцев текстуру

прохладной влажной глины. Как же она скучала по этому.

Когда она сказала Уэйду, что хотела бы походить на занятия, чтобы не потерять

навык, он спросил, зачем ей это. Как обычно, она не возразила ему, даже не думая пойти

против его желаний. Она сомневалась, что когда-либо снова почувствует радость от

ваяния образа из чего-то бесформенного. Благодарность сдавила ее горло, и она

повернулась к своему мужу, сделавшему ей такой подарок.

Дерек внимательно рассматривал ее, ни один мускул на его лице не двигался. Даже

когда она бесшумно подошла к нему на босых ногах, он не сдвинулся с места.

- Мило с твоей стороны, сделать это для меня. Спасибо, Дерек.

Нагнувшись, она припала губами к его губам. Ее были слегка раскрыты. Его чуть

больше. Она быстро поцеловала его. Когда она начала отодвигаться казалось, ее губы,

казалось, решили действовать сами. Они цеплялись за него.

Дерек все еще не двигался, не обнял её своей рукой, не придвинулся ближе к ее

телу, которое, она знала, было все еще теплым после кровати и ароматным, и заметным

под прозрачной ночной рубашкой. Был ли ее поцелуй таким пресным и невпечатляющим,

что вообще не возбуждал его?

Осмелев, она проснулась язык вперед и слегка увлажнила его губы.