Сумматор глядел на него добрыми собачьими глазами, и Сергей понял, что всё. Пора закрывать разговор. Стало не то чтобы страшно, но как-то тяжело и пусто.

– Одно маленькое добавление, Сумматор, – произнёс он с печальной усмешкой. – Я догадываюсь, как такие дела делаются. Через какое-то время окажется, что «поместье», клубника и здоровые игры на свежем воздухе подразумевают одно маленькое условие. Давайте уж говорить прямо. Вас интересует канал, по которому прошёл Посланник. А для этого вам нужен объект РС-15. И вы знаете, что кроме как от меня ни от кого помощи не дождётесь. Только я могу восстановить объектную программу. Именно поэтому вы и устроили нынешний спектакль. Но без толку. На меня не рассчитывайте – я ничего восстанавливать не буду. И ещё один пикантный момент. Самый главный. Вы должны понять, что «методами» вашими ничего не добьётесь. Это же не явки и пароли из человека вытянуть. Воссоздать программу – серьёзный творческий труд. Для которого нужно, во-первых, желание, а во-вторых, ясные, здоровые мозги. Но в том-то и фокус, что после «методов» я ни на что не стану годен. От меня останется тень, оболочка. А вы всё-таки рационалисты. Вам не оболочка нужна, вам я нужен. В полном сознании. Не сырьё для палача, а коллега… Ну а всё прочее я выдержу. И вы это тоже знаете. Мне терять нечего, я ничего больше не хочу и ничего не боюсь. Считайте, что меня уже нет. И кончайте беседы о клубнике и дерьме. Мы друг друга насквозь видим. Зовите вашего Ярцева – и привет.

На сей раз Старик молчал долго. Потом вздохнул и произнёс:

– Да, похоже, вы правы. Не получился у нас разговор. Поверьте, мне вас очень жаль, Серёжа, – и нажал едва заметную кнопочку на своём столе.

Сзади раздался шорох, еле слышный – словно где-то вдалеке рвали на части какую-то ткань. Поначалу Костя решил, что померещилось. Наверное, галлюцинация. Попросту говоря, глюк. В памяти всплыла глупая детская поговорка: «Если в поле видишь люк – не пугайся, это глюк». Тоже ведь из прежней жизни, из нормального мира. Что ж, если даже такие мелочи возвращаются – это неплохо. Легче будет привыкнуть там, в Реальности.

Вскоре звук повторился. Будто кто-то невидимый прошмыгнул сзади и исчез. Костя резко обернулся, но что толку? Темнота кромешная, как ни напрягай глаза, ничего не разглядишь. Да и вообще, наверное, это шумит в ушах. Видимо, купание в ледяной воде не прошло ему даром. Похоже, поднимается температура, а если она повышенная, в ушах всегда звенит.

Шорох послышался вновь, на сей раз ближе и громче. Нет, это вовсе не звон в ушах. Звон – он же нудный, монотонный, всё на одной и той же ноте. А этот звук слишком уж подозрительный. То ли слабые щелчки о камень, то ли чьё-то торопливое дыхание. Там, в темноте, несомненно было что-то живое.

Но откуда оно взялось? Смешно и думать, что здесь, во тьме и холоде, может водиться хоть какая-нибудь живность. И чем бы ей питаться? Ну ладно, червяки, мокрицы, плесень – оно бы ещё куда ни шло. Но это, судя по всему, не червяк.

Это слегка коснулось его ноги. Тёплое – и в то же время скользкое, увёртливое… Костя мгновенно отскочил, врезался в стену и едва сдержал крик – он и сам не понял, то ли от испуга, то ли оттого, что локоть зашиб.

Существо – он теперь уже не сомневался, что это существо, – пробежало вперёд. И тут же сзади раздался не то шёпот, не то смех, и звучал недолго, пару секунд, но Костю обволокло мутным облаком страха. Он зашагал быстрее, надеясь выбраться из этого облака, но без толку. Казалось, что-то вязкое, тягучее сгущается вокруг него, какая-то липкая мерзость. Заныло в животе, а под ложечкой вырос плотный комок. Если бы хоть чуть-чуть света… Пусть всего лишь пламя спички, на тысячную долю секунды… Со светом стало бы легче. Но вокруг висела тьма, а во тьме скрывалось неизвестное.

Костя зашагал ещё быстрее, но страх не отпускал его. Напротив, он раздувался, густел, огромной слепой тенью нависал за спиной и гнал, гнал вперёд. Странные звуки время от времени повторялись, и каждый раз Костино сердце словно протыкало тонкой безжалостной спицей.

Он и сам не заметил, как перешёл на бег. Узел с мокрой одеждой пришлось бросить, в голове пульсировала лишь одна мысль: успеть, успеть бы, проскочить! Что именно проскочить, куда успеть, он не понимал, но думать было некогда. Быстрее, ещё быстрее – иначе смерть.

И опять послышался смех, совсем рядом, но где – Костя так и не понял. И хотя от разгорячённого в беге тела валил пар – из-за этого смеха его вновь продрало холодом.

А сзади раздался оглушительный грохот. Что-то падало, валилось за его спиной, что-то рушилось, сотрясая всю пещеру низким тревожным гулом. Скорее, скорее успеть!

Потом у него перед глазами точно мина взорвалась – и Костя упал животом на острые камни.

Когда он открыл глаза, темноты уже не было. Пещеру заливал тусклый свет. Грязно-лиловый, неживой, как в ту последнюю ночь в Группе. И вновь Костя не мог понять – откуда сочится мертвенное, угрюмое сияние? Вроде бы ни ламп, ни факелов – а свет меж тем неспешно стекает с потолка, струится по стенам, мутными испарениями поднимается с пола.

Не так уж и много его было, света, но всё же Костя смог оглядеться. Отовсюду нависали угрюмые каменные своды, такие же красновато-бурые, как и у входа в пещеру. А над головой, очень высоко, едва видные, громоздились друг на друга неровные, покрытые змеящимися трещинами плиты. Казалось, они держатся там из последних сил, ещё мгновение – и обрушатся вниз, со свистом рассекая сырой лиловый воздух.

Внизу повсюду валялись угловатые, с острыми краями, обломки породы, перекрещивались, наползали друг на друга, словно ископаемые ящеры. Словно они, окаменевшие миллионы лет назад, не умерли тогда, а лишь затаились, в любую минуту готовые принять свой истинный вид.

И что-то ещё смущало Костю. Какая-то странность, что-то неправильное, нелепое. Сперва он никак не мог сообразить, в чём дело, но потом понял – и вздрогнул.

Туннеля, по которому он вбежал сюда, больше не было. Повсюду, со всех сторон нависали стены – сплошные, непробиваемые. Ни входа, ни выхода, ни даже каких-нибудь щелей. Он заперт в каменной ловушке, и выбраться отсюда невозможно.

А вскоре Костя увидел их. Сперва не глазами, нет – кожей почувствовал на себе колючие взгляды маленьких, беспощадных глаз, а потом уже понял, кто это. Из памяти послушно выплыло забытое слово.

Крысы! Огромные чёрные крысы глядели на него из дальнего угла пещеры. Их было множество – сотни, если не тысячи. Откуда они взялись? Ведь ещё секунду назад пещера пустовала. Костя же её всю осмотрел, ища выход! И вдруг – крысиные полчища.

Они глядели на него, глядели нахально и уверенно. Крысы знали, что бежать Косте некуда. Лишь теперь он понял, что за звуки пугали его раньше, в густой черноте туннеля.

Всё рассчитано. Его гнали именно сюда, в ловушку, которая станет для него и могилой. С крысами не справиться. Будь их хотя бы десяток – ещё оставался бы какой-то шанс. Но такое… Чёрная шевелящаяся масса… Здоровенные твари, иные побольше кошки, с красноватыми бусинками-глазками, скалящие грязно-жёлтые зубы.

Крысы не торопились. Они буравили Костю наглыми взглядами и медленно, невыносимо медленно приближались. Как это у них выходило? Вроде бы ни одна из них не двигалась с места, но чёрная масса с каждой секундой становилась всё ближе и ближе.

Костя вдруг понял, что это не простые крысы. Слишком уж чёрные были у них тела. Такие чёрные, что казалось, исчезни мрачно-лиловый свет, крысы всё равно остались бы видны, потому что они темнее даже самой непроглядной тьмы. Словно они – чёрные дыры в самой жизни, какие-то глухие провалы, гибельные трещины в пространстве.

Нет, они были куда опаснее, чем стая диких голодных тварей. Хотя куда уж опаснее – всё равно ведь сожрут.

Но Костя чувствовал, что сожрут не просто. И не сразу. Имелась какая-то неразгаданная связь между этой ордой и всем, что случилось с ним раньше. Какая-то неизбежная связь. И крысы о ней знали. Они держались как хозяева – и потому не спешили.