Но Старик его всякий раз вытягивал из тоскливого омута. Интересно, как это у него получается? Если на факты смотреть – нет у Старика ни одного убедительного довода. Но убеждал. Если не сутью, не логикой, то чем же он брал? Манерой разговаривать? Голосом своим густым? Или вот этой своей привычкой сцеплять и расцеплять пальцы? Такая же привычка была и у отца… Да, уже теплее. Теперь Сергей видел то, что раньше едва замечал: Старик чем-то неуловимо смахивает на отца. Не внешностью, нет, какое уж тут сходство, но вот этими мельчайшими, такими привычными чёрточками… И глаза у них у обоих похожие – спокойные, серые, слегка усталые… И улыбка.
Однако Сергей понимал – сходство получалось каким-то довольно странным. Слишком уж оно навязчиво… Казалось, где-то Старик переигрывает. Вроде бы и похоже, и не так уж в глаза лезет – да только не то. Не шоколад, а сладкая соевая плитка. В общем-то грубая работа, топорная. Будто Старик сознательно натянул на себя чужую маску и даже смог ею обмануть, но маска так и не стала лицом. Да, теперь это видно отчётливо. Значит, вот чем он взял – через психологию, через ассоциации.
Откуда вот только он узнал, каким был отец? Впрочем, и ежу понятно. С их фантастической техникой получить любую информацию и впрямь несложно. Достаточно хотя бы считать первые пласты подсознания.
Конечно, всё могло быть и иначе. Например, наблюдали за ним много лет. Чего, кстати говоря, Старик и не отрицал. Значит, начать могли давно, ещё когда отец был жив. Дождались его смерти, организовали вокруг него, Сергея, безнадёгу – и пожалуйста. Между прочим, эта контора вряд ли станет ждать, если в её силах ускорить события… Хотя нет, ерунда. Отец давно, очень давно знал, чем болен и каков конец, но скрывал. Впрочем, всё равно подозрительно быстро как-то оно получилось.
А ведь обо всём этом он и раньше догадывался, если уж совсем честно. И раньше бывали секунды просветления, да только он боялся приходящих тогда на ум мыслей, гнал их от себя – и забывал. Но ехидные рыжие червячки всё равно грызли душу, и с каждым годом их становилось всё больше. Избавиться от вопросов не удавалось. Где он сейчас? Что значит «Замыкание»? Кто такие эти «Силы Спасения»? Можно ли тут хоть кому-нибудь верить? Для чего на самом деле предназначена вся здешняя кутерьма? И какова его собственная роль? Истинная роль?
Разумеется, такие вопросы он Старику не задавал. Почему? Неужели боялся? А пожалуй, что и боялся. Сам не зная чего, но всё-таки. Теперь-то ясно – боялся правды, такой правды, после которой ему не останется уже ничего.
Зато пытался развеяться – брал отпуск и заваливался в «Поместье». Конечно, лес, река, садовые работы – всё это здорово. Но ими не выгнать червяков из души. Тем более он с самого начала понимал – всё тут искусственное. И ёлки в лесу, и подосиновики, и водовороты реки, и бобровые плотины, и пахучая земляника. Материя, мёртвая, слепая материя, которую заставили временно принять такую форму. С равным успехом могли бы создать совсем иную обстановочку – вулканы, например, лава, густые серные испарения. И ведь действительно в любой момент форма может измениться. Если захотят эти самые Силы Спасения. Посмотреть бы им в глаза, Силам. Конечно, глаз у них может и не быть. Никто же их не видел – ни Наблюдательницы, ни Техники, ни Санитары. Впрочем, эти и не подозревают ни о чём.
Шелупонь всякая думает, что здесь секретная лаборатория (и очень гордится своей сопричастностью к великому делу обороны). Коллеги-Воспитатели – люди в основном практического склада – дружно разделяют мысль, что незачем анализировать природу «чёрного ящика». Надо играть по предложенным правилам – и не останешься внакладе. Торжество феноменологического метода. Наверняка наедине с собой они всё же задумываются, но – люди осторожные, рот на замке…
Наверное, этих видел только Старик. Но никогда о них не говорил – напротив, с некоторым раздражением переводил разговор на другое. Обжёгшись несколько раз, Сергей перестал спрашивать.
Оставалось делать выводы самому. И год от года сомнения росли. Трещала по швам такая вроде бы логичная Базовая Теория Формирования – БТФ. И мысли были в ней глубокие, и формулы красивые, и алгоритмы подавляли интеллектуальным блеском – а всё же она ломалась.
Взять хотя бы её практическое следствие, Стрессовый Метод – СМ. Сергей никогда не причислял себя к разряду сентиментальных тётушек, но когда впервые увидел всё это – мясорубку не слабее армейской, жестокость и подлость Помощников, карьерные фантазии одних и рабскую покорность других, – ему стало дурно. И лишь после долгих бесед со Стариком – глаза в глаза – он смог убедить себя, что так и надо. Пускай сильные издеваются над слабыми, а те трепещут. Пускай доносы и розги. Пускай затравленные взгляды новичков.
Зато кривые неутомимо ползли вверх, зато они совершенствовали свою природу, овладевали Энергиями и Силами. А самое главное – всё это временно. После Откровения зло начисто сотрётся из их душ – точно ластиком с бумажки, а ум и воля тысячекратно умножатся. Да, они должны выплеснуть все свои тёмные, звериные инстинкты именно сейчас, до Откровения, выплеснуть их вовне, чтобы не копились внутри. Чтобы уничтожить зло, его надо сперва обнажить. Иначе образуются чёрные комплексы, а Откровение, умножив невидимую червоточину в сотни раз, загонит их вглубь подсознания. И в любой момент мог бы случиться взрыв, а это ужасно – спятивший супермен, владеющий Энергиями. Ничего не поделаешь, надо им перебеситься, надо переболеть тьмой, чтобы получить к ней иммунитет. Откровение всё загладит, всё излечит. И стало быть, всё в порядке. Не говоря уже о том, что непрерывный, но контролируемый стресс – лучшее средство снять блоки сознания, мешающие работе программ. «Лишь мятущаяся душа способна выйти за свои стихийно сложившиеся пределы», – вещал Старик, пристально глядя Сергею в глаза. И от его взгляда в душу вливалось спокойствие, вспыхивала в мозгу уверенная ясность. Но ненадолго. Стоило зайти в Группы, увидеть крысятник воочию, вдохнуть гнилой запашок мерзости – и ясность улетучивалась. Вместо неё подкатывала к горлу тошнота, которую приходилось маскировать ироничной улыбкой или холодным взглядом.
«Да в самом ли деле это необходимо? – спрашивал он себя. – Нет ли тут какого-то замаскированного подвоха?» Впрочем, кроме него, никто ничему не удивлялся. С низовым персоналом ясно – специально тупых набирали, для чисто механической работы. Но среди Воспитателей и Координаторов попадались довольно проницательные типы. Однако ни у кого из них и тени сомнения не возникало. «Ну и что, – говорили они между второй и третьей рюмками, – на Земле ещё и не такое бывало. Сам, что ли, армейской лямки не тянул? Повредила она тебе? Вот так-то. И вообще с пацанвой этой без строгости не обойтись. Впрочем, тебе, Серёга, не понять – своих не было, а мы-то мужики тёртые, жизнь нюхали, знаем, что дисциплины без ремня не бывает. А что Помощники лютуют – в жизни оно всегда так. И вообще, самый умный, что ли? Другие что, университетов не кончали? И никто не возникает, один ты. Гонишь примитивные эмоции, сам как дитя».
Неужели он, Сергей Латунин, математик и психолог – неужели он идиот, неспособный подняться выше своих примитивных эмоций, неспособный применить абстрактное мышление? Нет, цену себе Сергей знал. Что же из этого получается? Ответа не было.
Но сейчас рухнула последняя стенка в мозгу. Всё стало вдруг ясным – и оттого особенно страшным. Значит, здесь, в этом жутком месте – его родной сын, его Костик! И Сергей своими руками калечил его душу! Свою обгадил давно – и не заметил, как принялся за сына.
Больше так продолжаться не должно. Надо что-то делать, рвать заколдованный круг. Пора определить наконец свою собственную роль. С кем он? Со Стариком и таинственными «Силами Спасения», с этими подозрительными Благодетелями? С тупыми, агрессивными Санитарами? А может, с похотливыми бабёнками-Наблюдательницами? Со Стажёрами, этими выслуживающимися сопляками? Нет уж, спасибо. Он по другую сторону. Но с кем, за кого?
