В поисках Солнца

Земля

Едва успев начаться, оно попало в Сеть, на второй день об этом стали писать газеты, спустя неделю - сомнительные телеканалы провели серию сомнительных интервью с гадалками, парапсихологами и учеными, похожими на бесталанных гадалок. Через 14 дней об этом говорили в утренних программах, где-то в перерыве между рубрикой о рецептах и сообщениями о пробках на дорогах.

Одни испытывали радость, иные - тревогу, кто-то не испытывал вовсе ничего, а другие боялись признаться в том, что с ними происходило. Особенно страшно было признаваться после того, как, опасаясь эпидемии, главный санитарный врач запретил внушительный список продуктов, а затем выступил по телевидению с призывом не снимать маски в общественном транспорте. "Этому психозу подвержены животные, дети и некоторые женщины, и вряд ли стоит говорить об этом всерьез, особенно при таких скачках на валютном фонде", - говорили уважаемые люди.

Спустя месяц оно проникло в вечерние ток-шоу с приглашенными звездами, а в интернете уже гуляли терабайты вирусных роликов и юмористических картинок со всего мира, постепенно вытесняя нашумевшую серию видео с тремя котятами.

"Это чувство окрыляет меня и печалит, я смотрю в небо и мне кажется, что меня зовут оттуда", - заявил известный скрипач, анонсируя свой гастрольный тур "Влюбленный в Космос". Когда таких, как он, стало много, серьезные люди внесли корректировки в свои высказывания. "Этому психозу, - говорили они, - подвержены все животные, дети дошкольного и младшего школьного возраста, их матери и некоторые творческие личности. В целях профилактики мы советуем всем группам граждан быть особенно острожными". Прошло полтора месяца с момента начала эпидемии, а оно, ко всеобщему удивлению, все не пропадало, порождая новые домыслы и новые теории.

Электричка подкатилась к платформе. Он пробубнил номер страницы и захлопнул книгу о жизни растительного мира; в очередной раз достал из кармана телефон: кто-то, кажется, позвонил, но звонить некому, даже тогда, когда мобильный и ловит сигнал - и он должен об этом знать. Человек с неуместным именем Ра стоит в холодном тамбуре и подчиняется Первому Закону Ньютона: исполнительно, но без энтузиазма покачивается из стороны в сторону. Финальный скрипучий аккорд тормозов, и тавтологичные "не прислоняться" расступаются перед ним. Мороз. Мимо торопливо проносится человек: рот прикрыт марлевой повязкой.

На автобусной остановке ни души, поверх старых, многократно за- и размороженных объявлений приклеено новое. "Животные - угроза!", - и с листа остекленело таращится бешеная собака. Лист подпрыгивает на ветру, как будто пытается сорваться с доски и улететь. Мужчина ждет десять минут, беспокойно расхаживая по пустой остановке, пока впереди не появляются фары автобуса. Он машет ему, но водитель, прибавив скорость, проезжает мимо. Кажется, он в защитной маске. Грипп? Темно. Электрический фурункул фонаря светит тускло, но затмевает звезды. Нелепо. Следующего автобуса ждать так долго, что проще дойти пешком -- Ра поднимает воротник и, ежась от холода, уходит прочь.

Редкие фонари выхватывают у вечера золоченные островки света. Окна домов черны, и под ногами ни одного следа. На его заборе такой же плакат, почти не тронутый снегопадом. Он огляделся по сторонам: по земле от пяток до самой темноты протянулся только неровный пунктир шагов, и в соседском срубе не горит свет. Как будто кто-то невидимый каждый день приходит сюда по воздуху и с упорством маньяка приклеивает на забор одну и ту же надпись. Он сдернул листок и отпер ворота. Скулящее и лающее тепло прижалось к замерзшим ногам.

Человек вошел в дом, и пес не спеша направился за ним. Сняв куртку, Ра повесил ее рядом с майкой; в ботинках прошел на кухню, новыми следами оживляя присохшие вчерашние, включил телевизор. Люди. Телевизор ловит плохо, самовольно переключает каналы, иногда показывает по несколько зараз: ветер на крыше все время теребит хлипкую антенну, но так в доме звучат голоса, по крайней мере, пока не выбивает пробки.

Колодец во дворе замерз. Ра пережевывает неравномерно согретые полуфабрикаты из микроволновки и смотрит на градусник; часы неодобрительно прицокивают на его запястье. Календарь с живописной фотографией весеннего паводка распят прямо напротив окна. Иногда он прислушивается к болтовне диктора в уверенности, что каким-нибудь декретом Полярный Круг сместили, а Полярную ночь вот-вот передвинут (из самых благих побуждений), но про это не говорят. От дома до дома -- космический холод, и расстояние непреодолимо, хотя де-юре уже весна, и ходу всего две минуты.

Мороз заклеил стекла красивыми узорами, и каждый теперь видит только их, когда выглядывает из окна. А если хватит сил, сдирая ногти, очистить от льда узенькую смотровую щель, то видно один лишь снег, звезды и такие же изукрашенные шоры на темных окнах соседей.

Два компьютера и резервный источник питания гудят тремя разными ладами, и все -- минорными, обрабатывая результаты наблюдений с телескопа. Телевизор бубнит о своем, разбавляя механические диссонансы. Ра глядит то в один, то в другой экран, и пытается представить себе далекую планету, тоскующую по Земле в своей межзвездной мерзлоте, но видит только цифры. На столе изящной башней посреди общего беспорядка высятся распечатанные диаграммы: трепетный пульс далеких звезд.

"Некоторые специалисты настаивают на том, что данному заболеванию подвержены личности с тем что называется развитым эмоциональным интеллектом, - вещал телевизор, - но есть любопытный факт: концентрация заболевших людей в различных частях планеты варьируется. Так, например, заболеваемость в экваториальной Африке или, скажем, некоторых странах Южной Америки значительно выше, чем в развитых странах. Это бич стран третьего мира и животных", - эксперт жизнерадостно засмеялся. Похудевший, измученный пес уронил тяжелую морду на колени Ра. По совету местного ветеринара, его, как и других животных, поили снотворным. Это был единственный способ избавиться от несмолкаемого воя и скула. Собаку звали Центавр: потому что проще жить, когда звезды сворачиваются в клубок под ногами, а тезка бога солнца передвигается на пригородных поездах. На Центавра (как и на звезды) снотворное не действовало. Ра гладил его по мокрой от пота шерсти и молился мониторам о каком-нибудь сигнале.

* * *

Жить одному трудно: некого винить в том, что ботинки не высохли за ночь, завтрака нет, ужин присох к тарелке. Ра выключил телевизор и, выгнав Центавра, выбежал за ним из тишины дома в молчание двора. В начале весны на этой широте светает поздно, и ранним утром в темном небе можно разглядеть тех, кто наблюдает оттуда за нами. Гигантский фонарь Юпитера светил у горизонта, постепенно уплывая вниз, а над самой головой висели две Медведицы. Ра попытался найти Сатурн, но увидел только высокую дымовую трубу соседнего дома, закутался в шарф, наспех запер хлипкую калитку и заскользил к станции по свежему льду.

В поезде было одновременно душно и холодно. У сидящей напротив девушки надета маска, рядом мужчина в повязке с интересом читал спортивную хронику. В вагон неторопливо вошла беременная женщина. Глядя на нее, пассажиры с постыдным смущением неловко вставали со своих мест и уходили. Заболевших было легко узнать: они почти не спали и не ели, и что бы там ни говорил с экрана холеный эпидемиолог про защитные маски, всем было ясно: эти меры предосторожности защитить никого не могли. Сидя в своих марлевых намордниках, люди низко опускали головы и старались не дотрагиваться друг до друга: ни телами, ни взглядами. Она села рядом; парень напротив, пыхтя в платок, стянул с решетки рюкзак и посторонился. Весь вагон выжидающе уставился на Ра. Он торопливо провел рукой по коленям, убирая остатки шерсти, и стал смотреть в окно поверх книжных страниц. Беременная обратилась к Ра, но он не понял, переспросил: "Женщина с полным ведром", - повторила она, поглаживая живот, и улыбнулась. Изобразив что-то похожее на улыбку, он снова повернулся к окну. Дорога откатывалась назад. Уплывали из вида бревенчатые домики, леса, появлялись и разрастались блочные здания, исчезали деревья, и даже снега становилось меньше: то ли его утаптывали, то ли он просто не умещался в переполненном городе. Какая странная мысль, как будто бы чужая, - думал Ра, поднимаясь по скользким ступенькам НИИ.