— Она сама сказала вам об этом?

Ну и народ пошел! Я искренне расстроился. Ведь чего-чего, а уж болтливости и неумения держать язык за зубами от коммерческого директора борделя никто не ожидает. Особенно с человеком, которого видишь впервые и понятия не имеешь, кто он такой и зачем…

— А почему бы ей и не сказать? Вы ведь не предупреждали ее, что чеки ворованные? — Он не торопясь допил свой бокал. — Вообще-то я не большой любитель платить за секс, так уж случилось, но мне надо было узнать о вас побольше. Что я и сделал. Когда обе эти дамы поняли, что положенные деньги они все равно получат, то сразу же стали доброжелательными и… весьма разговорчивыми. А потом с удовольствием вызвали мне такси, ну и все такое прочее… Что ж, полагаю, теперь ваша очередь какое-то время побыть доброжелательным и… честным.

Я нервно отпил глоток бренди. Ничего не поделаешь. Боюсь, он прав. Но придется играть по его правилам.

— Хорошо. Ваша взяла. У меня три судимости.

— За что?

— Все три раза меня обвиняли в том, что я незаконно выдаю себя за официального гида туристического агентства. Хотя единственное, что я делал, — это в общем-то за небольшую плату пытался избавить одного или двух туристов от занудливых до изнеможения археологических разъяснений. Чтобы сдать требуемый экзамен и получить лицензию, официальные гиды должны знать их наизусть. Но поймите: туристы конечно же хотят знать, на что они смотрят, но при этом совершенно не желают подыхать от скуки, выслушивая всю эту никому не нужную муру!

— Ну и что было дальше? Вас отправляли в тюрьму?

— Ну конечно же нет! Во всех случаях мне удавалось отделываться штрафом.

Харпер одобрительно кивнул:

— Да, ваша Ирма тоже так думает. Значит, продолжайте в том же духе, искренне и честно, и тогда, возможно, нам удастся обойтись без полиции… Итак, приходилось ли вам сидеть где-либо в тюрьме? То есть реально отсиживать срок.

— Но с какой стати…

— Ладно, забудем об этом, — перебил он меня. — Во всяком случае, пока… Как насчет Турции?

— Турции? В каком смысле?

— В смысле, бывали ли вы там?

— Да, конечно же бывал.

— Попадались ли вы там в руки полиции?

— Да. Один раз меня оштрафовали в Стамбуле за проведение экскурсии в одном из местных музеев.

— Каком именно музее?

— Музее археологии.

— Там вы тоже выдавали себя за официального экскурсовода?

— Да, выдавал. Но официальные экскурсоводы там тоже должны иметь лицензию. А у меня ее, увы, не было.

— Приходилось ли вам ездить в Стамбул на машине?

— Это что, преступление?

— Не юродствуйте. Просто отвечайте. Итак, приходилось ли вам ездить в Стамбул на машине?

— Иногда. Некоторым туристам больше нравится путешествовать не морем, а по дорогам.

Он ничего не ответил. Вместо этого вынул из ящика письменного стола конверт и начал царапать что-то на нем карандашом. Мне до смерти хотелось курить, но я боялся сделать это, так как он мог подумать, что я уже полностью успокоился и ничего не боюсь. Поэтому я ограничился тем, что допил свой бокал с бренди.

Наконец Харпер закончил писать и посмотрел на меня:

— Послушайте, Артур, возьмите вон там чистый лист бумаги и пишите. Я буду диктовать, а вы пишите… Нет, нет, не надо никаких вопросов. Делайте, как вам говорят. Просто берите бумагу, ручку и пишите.

Ничего не понимая, я, тем не менее, решил не противоречить и делать как он говорит.

— Ну, готовы?

— Да, сэр, готов.

— Тогда начнем: «Начальнику афинской полиции». Написали?.. Хорошо, поехали дальше. «Я, Артур А. Симпсон, проживающий там-то и там-то…» Вставьте свой адрес, «…настоящим признаюсь в том, что 15 июня сего года при помощи воровской отмычки незаконно проник в номер иностранного гражданина Вальтера К. Харпера в отеле „Гранд Бретань“ и украл у него дорожные чеки „Америкэн экспресс“ на сумму в триста долларов США. Номера указанных чеков приводятся ниже…».

Не успел он вытащить чеки из кармана, чтобы продиктовать мне их номера, как я попытался возразить:

— Но, мистер Харпер, ведь этим я сам себе подписываю приговор! У меня не будет даже возможности защищаться, и, кроме того…

— А что, сейчас у вас есть варианты достойно и, главное, успешно защитить себя в суде? Если так, то, пожалуй, лучше немедленно вызвать сюда полицию и сразу же покончить со всем этим. Надеюсь, вам удастся достаточно доходчиво объяснить им, зачем вам понадобилась вот эта воровская отмычка, ну и все такое прочее. — Он чуть помолчал, затем уже более спокойным тоном продолжил: — Да, послушайте вы, папуля, может быть, мы с вами окажемся единственными, кто когда-либо будет иметь возможность прочитать это ваше, с позволения сказать, искреннее покаяние. Может, через неделю, всего через неделю-другую его вообще не будет в природе. Я ведь просто даю вам прекрасный шанс слезть с крючка, на который вы сами себя насадили, только и всего. Так почему бы вам не воспользоваться им? И возблагодарить за это Господа и… меня тоже.

— И что мне для этого надо будет сделать?

— Это мы обсудим чуть позже, а сейчас перестаньте задавать глупые вопросы и продолжайте писать: «…номера указанных чеков — с Р89.664.572 по Р89.664.577, каждый номинальной стоимостью в пятьдесят долларов. Я намеревался подделать на них вторую подпись мистера Вальтера К. Харпера, а затем незаконно их обналичить. Таким же образом я уже воровал, подделывал и обналичивал и другие дорожные чеки…» Заткнись и продолжай писать! «Но теперь с этим покончено. Покончено раз и навсегда! Я просто не могу больше так делать. Благодаря безграничной, поистине христианской доброте мистера Харпера ко мне во время его недолгого пребывания в Афинах, я чувствую, что он не заслуживает, чтобы с ним так поступали, поэтому вместе с добровольным признанием посылаю вам также украденные мной его дорожные чеки. Принимая это решение, я чувствую, что тем самым иду из мрака и тьмы к яркому свету дня. Доброта мистера Харпера открыла мне глаза: единственный путь к спасению души такого закоренелого грешника, как я, — это вернуть все неправедно приобретенное, покаяться и смиренно принять положенное наказание». Написали?.. Хорошо. Ну а теперь ставьте точку и подписывайте.

Я послушно подписал.

— Теперь поставьте дату ровно через неделю от сегодняшнего дня… Нет-нет, лучше датируйте письмо двадцать третьим… Сделали? Прекрасно. Давайте его сюда.

Я молча передал ему написанный мною листок. Он внимательно, очень внимательно прочитал его два раза, затем довольно ухмыльнулся, прямо глядя мне в глаза:

— Что-то вы приутихли, Артур.

— Я написал все, что вы продиктовали.

— Естественно. Иного я и не ожидал. Зато теперь, наверное, изо всех сил пытаетесь представить себе, что произойдет, если я отправлю это письмо в полицию, так ведь?

Я молча пожал плечами.

— Не хотите говорить? Ладно, тогда позвольте сказать мне. Сначала в полиции вас примут за свихнувшегося придурка. Возможно, то же самое подумают и обо мне, не исключено. Но я им буду не очень интересен. К тому же меня в любом случае здесь уже не будет. Но, с другой стороны, махнуть на все это рукой они тоже не смогут. У них ведь будут чеки. На триста американских долларов! Это уже не шутки. Значит, им придется связаться с «Америкэн экспресс» и постараться выяснить все случаи подделки дорожных чеков, следы которых ведут к афинским банкам. Затем, рано или поздно, они доберутся до вас, Артур, и тогда, поверьте, примутся за вас по-настоящему и всерьез. Интересно, что вы тогда будете делать? Расскажете им обо мне и о том, что на самом деле произошло? Но это же просто глупо, не правда ли? Так рисковать с бездушной машиной правосудия! Нет, нет, думаю, у вас хватит ума не делать этого. Скорее всего, вы постараетесь запудрить им мозги всякой чепухой о том, что стали на путь исправления… добровольное признание, возврат сворованных чеков на довольно большую сумму, искреннее раскаяние, глас Божий, желание спасти свою бессмертную душу… Готов поспорить, вам поверят и дадут чисто символическое наказание. Может быть, год-полтора, не больше.