— Алло, алло, алло, вы меня слушаете? Где вы?
— Здесь я, здесь. Просто думаю… Нам надо встретиться. Сегодня же. Вы звоните из кафе на маленькой уличке рядом с отелем?
— Да. Откуда вы…
— Не важно. Подождите ровно пять минут, затем вернитесь к отелю и пройдите мимо него приблизительно метров шестьдесят. Там увидите припаркованное темно-зеленое авто.
— «Пежо», который следовал за мной?
— Он самый. Откройте правую переднюю дверь и сядьте рядом с водителем. Он вас довезет куда надо. Вам все ясно?
— Да, сэр, вполне.
Я заплатил хозяину за звонок, купил себе выпить и ровно через пять минут вышел из кафе.
Увидев меня, водитель темно-зеленой «пежошки» — молодой, полноватый человек — тут же открыл правую переднюю дверь, терпеливо дождался, пока я усядусь, пристегну ремень, и только затем поехал в сторону авеню Некатив-Бей.
В машине сильно пахло сигаретами, лосьоном для волос и прогоркшей едой. Просто в силу его работы ему приходится есть, пить и делать многое другое, не выходя из машины, это же ясно… Под передней панелью был вмонтирован стандартный двусторонний передатчик, которые есть практически в каждой машине-такси. Из него все время раздавались громкие звуки по-турецки, но водитель вроде бы даже не обращал на них никакого внимания. Впрочем, через минуту-другую он вдруг по собственной инициативе заговорил со мной по-французски:
— Ну и как вам понравилось сидеть за рулем «линкольна»? Очень или не совсем?
— Скорее очень… Хорошая машина.
— А на мой взгляд, слишком уж большая и длинная. Как мне удалось заметить не далее как сегодня, у вас с ней были кое-какие проблемы на узких улочках Стамбула, разве нет?
— В общем-то да. Хотя она очень быстрая. Вам удалось удержаться за ней, когда мы уехали с виллы?
— Да. Где-то через километр он вдруг остановился, прижался к обочине и начал осматривать обивку дверей. Они что, дребезжали?
— Нет, вроде бы не должны. И сколько он там стоял?
— Минуту или две, не больше. После чего тронулся, но машину уже не гнал. Хотя эта маленькая… — Он вдруг замолчал, прислушавшись, взял микрофон из-под панели, послушал, ответил: — Evet, effendi, evet… — И снова положил его на рычаг под панель. Затем, как ни в чем не бывало, продолжил: — Хотя на горных дорогах, уж поверьте, эта маленькая «пежошка» даст фору любому американскому монстру.
— Ну и куда мы едем? — спросил я.
— Извините, но мне запрещено отвечать на какие-либо вопросы.
Бросив мимолетный взгляд в окно, я увидел, что мы проезжаем мимо парадных ворот президентского дворца.
Он был построен еще в прошлом веке, когда султаны перестали носить халаты и тюрбаны и начали привыкать к черным смокингам и фескам. Причем с моря такие на редкость вычурные строительные комплексы выглядят как привезенные из Швейцарии гранд-отели, ну а если смотреть со стороны автодороги — то скорее как средневековые тюрьмы. Из-за высоченных каменных стен. Один вид которых вызвал у меня весьма неприятные ощущения, кое о чем напоминая…
Скоро впереди, вверху, показался свет фонаря, и водитель снизил скорость.
— Зачем мы здесь останавливаемся? — спросил я.
Он ничего не ответил. Даже не пожал плечами. Просто проигнорировал мой вопрос. Впрочем, буквально через несколько секунд ответ пришел сам собой — справа появились массивные железные ворота, у которых стоял вооруженный охранник.
Машина остановилась прямо у ворот.
— Выходим, — бросил водитель, открывая свою дверь.
Подойдя к часовому, он что-то ему сказал, и тот жестом разрешил нам пройти внутрь через маленькую дверь. Сразу за воротами мы свернули налево и тут же уперлись в небольшое квадратное здание — скорее всего, караульное помещение. Внутри была практически голая комната, посреди которой стоял пустой стол, а рядом с ним один обшарпанный стул. И больше ничего. Вообще ничего! Впрочем, если говорить точнее, то на стуле сидел молоденький лейтенант — очевидно, дежурный, — а рядом с ним стоял сержант. Когда мы вошли, лейтенант тоже встал и сказал что-то водителю. Тот кивнул, повернулся ко мне:
— У вас должна быть лицензия на проведение экскурсий. Предъявите ее офицеру.
Я без малейших возражений достал ее и протянул лейтенанту. Он мельком просмотрел лицензию, молча вернул ее мне, взял из ящика стола продолговатый фонарь военного образца и по-французски сказал:
— Следуйте, пожалуйста, за мной.
Мы вышли из этой странной караулки, прошли по неровной булыжной дорожке вдоль низкого длинного здания, похожего на достаточно стандартную казарму: в некоторых окнах там горел неяркий свет и даже слышались звуки радио. Через низенькую арку мы вышли в некое подобие сада. Очень темного, поскольку фонарных столбов, которые хоть редко, но все-таки встречались вдоль булыжной дорожки, тут уже не было. Только тускло светила луна… Лейтенант вынул свой фонарик, включил его и посоветовал мне внимательнее смотреть под ноги. Его предупреждение пришлось как нельзя кстати: ремонтные работы, судя по всему, были в полном разгаре, поскольку буквально на каждом шагу попадались валуны, доски, дорожные инструменты… Умудрившись все-таки не сломать себе ни шею, ни что-нибудь иное, мы через несколько минут вышли на ровную дорожку и почти тут же к ярко освещенному окну.
Лейтенант открыл дверь, вошел внутрь, что-то выкрикнул, из соседней комнаты тут же вышел человек в темно-синей робе, со связкой ключей в руке. Лейтенант снова что-то ему сказал, тот молча кивнул и, бросив на меня быстрый любопытный взгляд, повел нас через длинный зал, а потом наверх по лестнице, по дороге зажигая везде свет. На последней лестничной площадке он свернул в длинный коридор со множеством закрытых дверей на одной стороне и зарешеченных окон без портьер на другой. На полу лежал явно поношенный, явно старый, но, как ни странно, все еще в хорошем состоянии ковер из грубого, дешевого ворса.
Судя по размерам лестничных пролетов, высоте потолков и длине коридора, мы находились в достаточно большом здании (или, скорее, целом комплексе зданий), хотя какого-либо особого, так сказать, «дворцового великолепия» здесь не наблюдалось. Не говоря уж о десятках дешевых картин на стенах — в основном сельских пейзажей с овцами, коровами или батальных сцен с отважными турецкими героями… Ничего интересного или стоящего. Честно говоря, я, конечно, мало что понимаю в живописи, но эти картины ничего, кроме тоски, на меня не наводили. Почти совсем как моль и связанный с ней запах нафталина.
В самом конце коридора была еще одна пара массивных металлических дверей, а за ними снова длинный коридор и еще больше дешевых картин на стенах. Интересно, кому они здесь нужны? Кто их здесь видит? В коридорах за железными дверьми? Фантастика, только и всего…
— Сейчас, кстати, мы с вами проходим по бывшему дворцовому гарему, — со значением, если не сказать с откровенным пиететом, произнес вдруг молоденький лейтенант. — Поэтому и железные двери. У каждой наложницы здесь были свои собственные апартаменты… Теперь же здесь размещаются офисы некоторых важных, а иногда даже и очень важных государственных учреждений.
Я чуть было не ответил, что просто в восторге от очень важных государственных евнухов, которых он, очевидно, имел в виду, но вовремя одумался: мой лейтенант, несмотря на молодость, похоже, был не из тех, кто любит и, главное, понимает шутки такого рода. Мы прошли еще несколько длиннющих коридоров со стальными дверьми, затем наш провожатый наконец-то остановился и открыл какую-то комнату. Лейтенант включил свет и жестом пригласил меня внутрь.
Не намного больше, чем мой номер в отеле, но, судя по высоте потолка и тяжелой темно-золотистой драпировке на окне, куда как важнее. Первое, что невольно приходит в голову, — это выпустят тебя отсюда или нет? Паркетный пол, белый мраморный камин, картины на стенах… Вдоль стен около дюжины стульев с позолоченными спинками. Совсем как будто вот-вот ожидается великосветский прием с бальными танцами.
— Можете сесть и, если хотите, закурить, — предложил лейтенант. И, чуть помолчав, таким же равнодушным тоном добавил: — Но если будете, то, пожалуйста, не забудьте выбросить все окурки в камин. — И, сев за стол, принялся куда-то звонить.
