Ответить на это в общем-то было довольно просто.
— Вы ведь его так и не послали, — произнес я, глядя на письмо в его руке. — Хотя я все это время очень боялся, что пошлете.
— Несмотря на то, что это стоило бы мне триста долларов?
— Вам бы это ничего не стоило, вы же знаете. Рано или поздно чеки вам все равно бы вернули, правда ведь?
— Да, правда, — согласился Харпер. И даже слегка улыбнулся. — Что ж, неплохо, Артур. Совсем неплохо. Растете прямо на глазах… Ну а теперь скажите нам, пожалуйста, что конкретно вы имели в виду, когда упомянули о некоей небрежности мистера Фишера? В чем именно эта, так сказать, «небрежность» выражалась?
Они все трое напряженно ждали моего ответа. Подозрение буквально висело в воздухе. Хотя внешне ничего вроде бы не изменилось.
— В чем? Да в том, как ваш мистер Фишер себя тогда повел. Именно небрежно, иначе не назовешь. Да, он знал ваше имя, да, точно знал, когда и как со мной связаться, но ведь и мне было понятно, что он действует не на основании ваших указаний.
— Интересно, откуда?
Я выразительно посмотрел на письмо в его руке:
— Отсюда. Вы же сами говорили мне, что это ваша самая надежная страховка. И при этом точно рассчитывали, что я не передам машину первому попавшемуся незнакомцу, не получив этого письма. Самого для меня главного. А вот он о нем даже не упомянул. Ни словом, ни намеком.
Харпер скосил глаза на Фишера:
— Ну, что скажете?
— А что тут говорить? Просто не хотел зря терять время, — сердито ответил тот. Скорее не ответил, а огрызнулся. — Вот только при чем здесь якобы небрежность?
— А при том, что, когда я вполне вежливо предложил ему позвонить в полицию и уладить все законным путем, он тут же попятился назад, как рак… Точнее, как хорошо варенный рак, — оценив ситуацию, добавил я. Надеюсь, вполне кстати.
— Вранье! — чуть ли не заорал Фишер. — Этот хреновый говнюк просто нагло врет! — Но прежней уверенности в его голосе, похоже, уже не было. Или было, но намного меньше.
Я посмотрел на Харпера:
— На мой взгляд, небрежным можно назвать любого, кто начинает блефовать, не думая о том, к чему его блеф может привести. Интересно, что бы вы подумали обо мне, если бы я вот так просто отдал бы машину стоимостью, как минимум, в полторы тысячи долларов совершенно неизвестному мне человеку, назвавшемуся каким-то мистером Фишером, который оказался самым обычным шулером, а не вашим добрым другом?
За моими страстными словами последовала естественная пауза, затем Харпер довольно кивнул:
— Хорошо, хорошо, Артур, можете не кипятиться. Мистер Фишер согласен принять ваши искренние извинения за то, что вы случайно приняли его за… э-э-э… неопытного шулера. Так что будем считать, произошло не более чем легкое недоразумение, договорились?
Фишер пожал плечами, скривив лицо в злобной ухмылке. Хотя, может быть, лично ему это казалось милой дружеской улыбкой.
Что тогда думал сам Вальтер Харпер, лично мне судить трудно. Остается только надеяться, что он так и не догадался о моих истинных намерениях. Ведь даже если бы я не знал, что и на какую сумму (не говоря уж о тюремном сроке) запрятано в этой чертовой машине, то, судя по вполне реальным событиям, к тому времени давно бы догадался, что происходит что-то «не совсем то»: ну, скажем, мисс Липп, приехавшая в Турцию с короткой, всего на десять дней, туристической поездкой, имеет тут и дорогой «линкольн», и виллу размером с небольшое королевство Тадж-Махал… Да и все остальное в этой истории, откровенно говоря, «пахло за два квартала»! И не заметить всего этого мог только либо полный придурок, либо на самом деле слепой на оба глаза. А я ни к тем ни к другим не относился. Хотя мои аргументы, похоже, Харпера убедили. Во всяком случае, так казалось. Поскольку он, почесав нос, сказал:
— Хорошо, Артур, будем считать, вы меня уговорили. Надеюсь, сто долларов в неделю вас устроит? Кстати, те пятьдесят, которые я вам тогда дал, еще целы?
— Да, сэр, пока еще целы.
— Прекрасно. Их вам хватит, чтобы рассчитаться в отеле?
— Думаю, да.
— Тогда сделаем вот что: возьмите еще сто и возвращайтесь в город. Завтра рано утром выпишитесь из отеля, на пароме доберетесь сюда. Не позже одиннадцати. На пирсе вас встретят и проводят до виллы. Место для вас здесь найдется.
— Благодарю вас, сэр, но я вполне могу снять номер в каком-нибудь местном отеле.
— Да, само собой разумеется, но здесь поблизости нет ни одного. Разве только в Сариере, но это слишком далеко. За вами придется посылать машину, что, боюсь, будет крайне всем неудобно. Кроме того, места здесь в любом случае предостаточно.
— Очень хорошо, сэр. Могу я теперь получить мое письмо?
Однако он снова положил его во внутренний карман пиджака.
— Да, да, конечно же. Когда мы будем расплачиваться с вами после окончания работы. Кажется, именно так мы с вами и договаривались, разве нет?
— Да, вы правы, именно так, — мрачно подтвердил я.
Ясное дело: оставляя письмо у себя, он считал, что по-прежнему себя страхует, что, даже если мне вдруг станет известно что-нибудь не то, я просто не осмелюсь «поднимать бунт на корабле», а буду продолжать покорно выполнять все их приказания…
— Машину будете водить вы, — уже более ласково сказал Фишер.
— До свидания, мадам, — как можно вежливее произнес я, но она, похоже, даже меня не услышала. Просто пошла вместе с Харпером вверх по ступенькам.
Фишер сел на заднее сиденье. Сначала мне показалось, он хочет показать мне, кто тут хозяин, но потом, чуть позже, когда мы уже подъезжали к главному шоссе, я в зеркале заднего вида заметил, как он пытается осмотреть панели дверей. И правой и левой. Значит, по-прежнему подозревает. Значит, ничего не изменилось. Значит, дай ты господи, чтобы эти ребята на таможне упаковали все как надо! Значит, слава богу, эта темно-зеленая «пежошка» все еще на хвосте, прямо за нами…
По дороге он не проронил ни слова. Когда мы добрались до Сариера, я остановился у въезда на причал, развернул машину, вышел и открыл ему дверь. Совсем как для важной шишки. Честно говоря, я надеялся, что он хоть как-то поймет всю глупость этого положения, но такового, увы, не произошло — он, не произнеся ни слова, сел за руль, бросил на меня злобно-презрительный взгляд и сорвался с места, будто за ним гналась гремучая змея.
Темно-зеленая «пежошка» свернула в сторону и остановилась, из нее вышел плотный мужчина средних лет, в темном костюме, затем машина стремительно понеслась назад — за «линкольном». Паром уже причалил, но мне совершенно не хотелось смотреть, будут ли меня «пасти», — конечно же будут, какие вопросы?!
Я добрался до отеля где-то около девяти, выпил в баре пару рюмок ракии и прошел к себе в номер.
Что ж, пока, слава богу, все идет вроде бы нормально. Я вошел в прямой контакт с Харпером и, будем надеяться, еще какое-то время буду его поддерживать. Хотя, с другой стороны, согласившись переехать на виллу, я невольно лишался связи с Туфаном. И, соответственно, его защиты! К тому же неизвестно, какой будет жизнь на вилле и что от меня там потребуют делать. Последнее, кстати, беспокоило меня больше всего. Наверное, можно было бы ухитриться незаметно откуда-нибудь позвонить, но… В том-то и дело, что «но»… Ну а если Харпер увидит или узнает, что я кому-то звоню? Что тогда? Кому и зачем? Это в Стамбуле! Где у меня нет и не должно быть ни деловых знакомых, ни тем более друзей. Ну и так далее, и тому подобное. Добром это не кончится, это уж точно. Значит, надо принимать все как есть. И пусть будет как будет. Всего ведь не предусмотришь…
Затем, временно махнув на все рукой, я спустился в кафе рядом с отелем и плотно поужинал. Но на этот раз меня сопровождал другой человек в форме портье.
Нет, когда я закончил свой обычный отчет по телефону, Туфан не орал на меня и даже не отчитывал. Просто слишком долго молчал. Молчал так долго, что мне показалось, будто он почему-то повесил трубку. Я был настолько поражен, что несколько раз настойчиво проговорил в трубку: