— Мы могли бы ехать и днем, — заметил Хуг. — Завтра утром. Перед этим убедимся, что за нами не следят. А если Трент предоставит нам вооруженную охрану, то бандиты вообще ничего не смогут предпринять.

— Может быть, вы правы. — Дебби выглядела озабоченной. — Но я обещала Тренту остаться до конца. Добровольно. Я же знала, что мне предстоит. Меня никто не неволил. Если я уеду, то подведу его.

— Ради бога, Дебби, сейчас не такой момент, чтобы говорить о верности слову. Ваша жизнь в опасности!

— Трент другого мнения. До сих пор он был прав. Я очень верю ему.

Хуг уставился на девушку. Взгляд его был удивленным и огорченным одновременно.

— Я вас не понимаю. Сначала вы говорите, что опасно уходить отсюда. Потом — что вы не хотите подводить Трента. Что, собственно, творится в вашей головке?

Несколько секунд Дебби молчала, потом сказала:

— Наверное, дело в том, что он сказал о зрителях. Не знаю, как я буду потом себя чувствовать, если сейчас уйду в сторону.

— Что вы под этим подразумеваете?

— Трент совершенно прав: они, эти бандиты, будут и дальше убивать, если им не помешать.

— Я того же мнения, — ответил Хуг. — И если не они, то другие. Преступления будут всегда. Для этого существует полиция. Нас это не касается. Вы совершенно случайно попали в данную историю.

— Да, но теперь я участница. Изменить ничего нельзя. Сейчас только от меня зависит, будут ли они убивать и дальше. Если я уйду с мельницы, то уклонюсь от ответственности, и только потому, что здесь опасно.

— Я смотрю на это по-другому, — возразил Хуг. — Такую ответственность никто не может возлагать на вас. Поэтому ваше право исчезнуть отсюда. Я готов идти с вами.

— С вами дело обстоит несколько иначе, — возразила она. — Вы думаете только обо мне и хотите, чтобы я была в безопасности. Если вы увезете меня отсюда, то почувствуете удовлетворение. Иначе вы никогда не сможете смотреть на себя в зеркало. Но со мной ведь будет то же самое. Каждый раз, читая, что где-то убит ночной сторож, я буду считать себя виноватой и стыдиться, что сбежала. Никто не хочет подвергаться опасности. Но если уж попал в такую ситуацию, нужно выдержать до конца. — На ее глазах выступили слезы. — Мне не хотелось бы упрекать себя до конца дней своих. Лучше умереть.

Несколько секунд Хуг молча разглядывал ее, потом пожал плечами.

— Хорошо, Дебби, — сказал он. — Я высказал вам свое мнение. Не будем больше говорить об этом.

— Сердитесь на меня?

— Конечно же, нет.

— Вы скажете Тренту?

— Если вы хотите.

Старший инспектор лежал на кровати и беседовал с Норрисом, когда вошел Хуг. Он сел, опираясь локтями на колени.

— Ну, мистер Фриман?

— Дебби решила остаться. Я не смог уговорить ее.

— Я так и думал.

— Думаю, что она об этом еще пожалеет.

— Обождем делать выводы. Но может быть вы не хотите здесь дольше оставаться, мистер Фриман? Теперь вполне обойдемся без вас!

— Не говорите чепухи! — возмутился Хуг.

Внешне ситуация на мельнице по сравнению с предыдущими днями не изменилась. Так как старший инспектор Трент уже предпринял все мыслимые и немыслимые меры, он не видел необходимости делать еще что-либо. Решающий момент ощутимо приближался, поэтому Трент целыми днями находился с сержантом Норрисом на чердаке. Пока один спал, другой наблюдал за местностью. Хуг поехал в деревню купить табак и воскресные газеты. Дебби готовила обед и в течение дня то и дело показывалась в окне. Сержант Лей патрулировал перед мельницей и наслаждался теплыми солнечными лучами. Ничто не нарушало покой, царивший на мельнице. Слышались голоса и смех отдыхающих, которые располагались везде, где только можно было. Казалось, что ничего не изменилось.

Однако это было не так. Днем было спокойно благодаря присутствию туристов и отдыхающих. Но приближалась ночь. Напряжение витало в воздухе. Каждый по своему пытался справиться с ним. Трент проявлял подчеркнутое спокойствие. Норрис чистил свою и без того безупречно чистую винтовку. Сержант Лей во время патрулирования был внимательнее и подозрительнее, чем обычно. Особенно следил он за парочкой, которая уже давно перешагнула порог юности. Они приехали на мотоцикле и поставили палатку на поле, неподалеку от соснового лесочка. Лей не понимал, зачем им ставить палатку так близко от мельницы, ведь вокруг было столько простора. Внешний вид мужчины оставлял желать лучшего. Сержант доложил об этом старшему инспектору Тренту и продолжал издали наблюдать за парочкой. Ничего подозрительного в их поведении вроде не было. Прошло немного времени, и они исчезли в палатке.

Для Дебби день был тяжелым. Чем ближе к вечеру, тем чаще она думала о разговоре с Хугом. А не прав ли он? Было очень просто принимать решение солнечным утром, но все начинало выглядеть совершенно по-иному, когда день стал клониться к вечеру. Ее подавляло то, что она фактически вынудила Хуга остаться. Трент гарантировал личную безопасность ей, но не Хугу. Кроме того, она расстраивалась из-за того, что между ними, пусть даже временно, появилась отчужденность.

Хуг был хмурым и раздражительным. Его неприязнь к Тренту еще больше возросла. Предстоящие события виделись ему в черном цвете. Работать в таком состоянии он не мог. Погруженный в мрачные мысли, Хуг маршировал вдоль дамбы, сердито разглядывая каждого встречного. Любой встречный казался ему членом банды. Хуг стал размышлять о том, где могли расположиться преступники и когда они нападут. Этой ночью или в одну из следующих? Теперь, когда Дебби обнаружена, вряд ли они будут долго выжидать. В конце концов, есть опасность, что Дебби переведут в другое место. Значит, их можно ждать сегодня ночью. Ожидание — самое паршивое во всей этой истории. Оставалось только надеяться, что все произойдет быстро.

Ближе к вечеру неожиданно сработала сигнализация. Нервы у всех были напряжены до предела. Теперь можно было удостовериться, достаточно ли мероприятий, разработанных Трентом на случай нападения днем.

Норрис, дежуривший на чердаке, сообщил по переговорному устройству, что по частной дороге со стороны деревни приближается большой черный лимузин. Сержант Лей быстро запер входную дверь и схватил винтовку.

Шум подъезжающего автомобиля усилился, когда Трент включил наружный микрофон. Лимузин въехал на площадку перед домом и остановился. Тихий смех раздался из громкоговорителя.

— Все в порядке, — сообщил Норрис. — В автомобиле дети.

Хуг спустился вниз в прихожую. Через закрытую дверь он услышал звонкий детский голос:

— Это тупик, папочка!

— Дом выглядит очень зловеще, — добавил женский голос.

Снова заработал двигатель, автомобиль развернулся и уехал.

Трент выключил наружные микрофоны.

— Неужели люди не умеют читать, — пробурчал он.

Наступили сумерки, напряжение стало почти невыносимым.

Трент и Норрис молча проглотили свой ужин. Лей закончил последний обход вокруг мельницы. Парочка на краю соснового лесочка упаковывала палатку, собираясь уезжать. Трент и Норрис заняли свои места в прихожей. Сержант Лей задернул во всех комнатах шторы и уселся с Хугом и Дебби за стол. Потом они почитали воскресные газеты. Вокруг мельницы было все спокойно до наступления темноты.

В девять часов в громкоговорителе раздался щелчок.

— Что там горит? — спросил старший инспектор.

Хуг нажал на переключатель.

— Здесь наверху ничего не горит.

— Но где-то что-то горит — я слышу по запаху. Посмотрите, пожалуйста, еще раз. Хорошо?

— Слушаюсь.

Дебби направилась в кухню. Там тоже было все в порядке. Хуг проверил спальни, потом забрался на чердак, принюхался. Действительно, пахло горелым. Но на чердаке, казалось, ничего не горело. Они подошли к окну.

— Там! — воскликнула Дебби.

Одним прыжком Хуг оказался около нее. Из сухого сена за соснами поднимались дым и языки пламени.

— Наверное, эти двое бросили горящий окурок, — сообщил Хуг по переговорному устройству.