Но вот, к темноте попривыкли глаза.

Увидел он странный довольно пейзаж.

Стоит раскладушка по центру, а в ней

Лежит пожилой и мохнатый еврей,

И брови его, будто ветки сосны,

Кустятся на лбу, достают до десны,

Но это бы было еще ничего,

Когда бы не жуткие ногти его:

Желтые длинные когти скребли

Край раскладушки, тонувший в пыли,

А самый длиннющий на левой ноге

Мог стать беспроблемно героем легенд:

В длине достигал он, ну, метров пяти

И мог потолок неустанно скрести.

Так омерзел наш вампир в тот момент,

Что тут же, позорный оставив презент,

В летучую мышь обратился и вверх

Взметнулся - искать рядом психдиспансер. ═

Его поймал тут же Сосо де Подсос,

Крыло заломал и пнул больно под хвост,

Чем вновь Эухеньо в себя превратил,

И длинным ногтем у виска покрутил.

"Ты что, вампиреныш, не понял, урод?

Ты временно туп, иль вообще идиот?

Это же Кржиж, всех вампиров отец,

Клыков и когтей бесподобный творец!"

"Кто? Этот страшный мохнатый еврей?"

"Ты сам на себя посмотри, грязный гей!"

И так, слово за слово, шел диалог,

Пока Недокус не принес молоток.

Он тем молотком пригрозил Эухеньо,

И тот перешел от борьбы к отступленью.

"Послушайте! Все мы друг другу родня.

Раз я был неправ, то простите меня.

Я Кржижа клянусь почитать и любить,

Массаж ему делать и ногти пилить".

На том порешили. Вернулись наверх.

Пришел к Эухеньо нежданный успех.

С вампирами он на весь день затусил,

Шутил искрометно и радостен был.

Флори, Сосо, Брюс - все прониклись к нему

И все рассказали ему посему.

Из них самым древним вампиром был Кржиж,

Сосо был грузин, а вот Брюс был латыш,

Флори был любитель откушать коньяк,

Писал раньше под псевдонимом Бальзак -

Теперь, отойдя от писательских дел,

Он скрылся от мира и в замке осел.

Сосо был российским эстрадным певцом,

Потом был укушен вампирьим клыком

И стал вечно толст и акцент сохранил,

Мечтал сделать запись себя на винил.

А Брюс имя раньше другое носил

И телеведущим себя проявил,

Однако попал он вампиру в клыки,

И приняли в замок его мужики.

И в замке зажил с этих пор Похуеску.

Повесил на окна везде занавески,

Фиалки сажал и варенье варил,

И в общем и целом неплохо тусил.

В гостиной устроил салон красоты,

В делах маникюра достиг высоты.

Брюс и Сосо выбирали шеллак

И маникюр по-французски Бальзак,

Даже Кржижу сделал он маникюр.

Кряхтел тот и матом орал без купюр.

Затем педикюр стал осваивать он,

Чтоб ноготь зловещий был им побежден.

Девять ногтей удались на ура,

И вот меганогтя настала пора.

Но тут Эухеньо ждала западня:

Пытался он ноготь отрезать полдня,

Он несколько ножниц уже поломал,

А Кржиж же по-прежнему матом стонал.

Отчаявшись, взял Эухеньо топор

И этим себе подписал приговор.

Неладное чуя, открыл Кржиж глаза,

А после и рот, и проклятье сказал:

"Лех тизда"ен, мерзкий, страшный урод!

Взял мои когти ты в свой оборот,

Но я не стану и дальше терпеть.

Я пожелаю тебе умереть!

И замок пускай этот нахер падет

И под собою вас всех погребет!

А я улетаю, пожалуй, на Марс.

Делай, что хочешь, больной педераст!"

Ногтем он принялся резко крутить,

И это ему помогло воспарить.

После такой страшный вихрь приключился -

Наш Эухеньо лежал и молился.

Когда получилось немного привстать,

Земля стала резко под ним проседать,

Весь замок затем стал скрипеть и шататься.

Решил Эухеньо: время съебаться.

В мышь обернулся тогда Похуеску,

Крылом отшвырнул ногтевые обрезки,

Лавировал он меж летящих камней,

Но вспомнил внезапно про новых друзей.

В итоге он вытащил всех из руин.

Сосо становился не мышь, а пингвин,

Поэтому он не сумел улететь,

А мог только басом стонать и кряхтеть.

Брюс Перекус жертвой занят был сильно

И камнепад не заметил обильный.

Удар получив, он с сознаньем простился,

А жертва очнулся, восстал, удалился.

А Флориан был сознательный очень,

И кинулся он на спасение прочих.

Колонной однако задавлен был он

И возлежал среди падших колонн.

Всех Похуеску ускоренно спас,

А также извлек золотой унитаз.

Вампиры тотчас же затеяли спор.

Сказал Перекус: "Ты изменник и вор!"

Сосо прохрипел: "Может, ты педераст?!"

Заметил Флори: "Он же вытащил нас!"

Подсос произнес: "Ну валите вдвоем!

Остался сарай, для двоих места в нем

Достаточно. Брюс и я будем здесь жить,

Приличных невинных девчонок ловить".

Флори с Похуеску отправились прочь.

Весь день они шли. Вот настала и ночь.

Сказал Похуеску: "Ты знаешь, дружок,

Ведь я золотой унитаз уволок".

"Ого, так давай же закажем такси!" -

Флори Похуеску тотчас попросил.

И вот Дача Логан за ними пришла

И их на себе до Парижа несла.

***

В Париже в Марэ сняли хату они.

Весельем наполнены были их дни.

Ходили они в магазин и в кино,

Французское употребляли вино,

На башню забрались и в Лувр пошли,

И покурили чуть-чуть конопли.

Решил Похуеску, он - космополит,

И жизнь свою странствиям он посвятит.

Но мысль одна все терзала его:

"Может, я пидор, а может - того.

Сосо, хоть и мерзкая жирная мразь,

Но, может, не зря он втоптал меня в грязь,

Возможно, со мною чего-то не то.

Я признаю, что отнюдь не святой,

Но вдруг я совсем безобразный урод?

Хотел бы я милым быть, словно енот!"

Прошло две недели. Такой гедонизм

В душе Похуеску родил похуизм.

Он перестал опасаться и злиться

И начал к себе хорошо относиться.

Однажды сосед к Эухеньо зашел.

Он был педераст и японский посол.

Сакуры ветку ему он вручил

И на парад геев его пригласил.

Настал день парада. Эухеньо побрился,

Помылся, подстригся и в плащ нарядился.

Из дому он вышел воодушевлен.

На звуки музла резво ринулся он.

Подумав чутка, он зашел в магазин

Одежд для нетрадиционных мужчин.

Хотел прикупить он красивый комплект:

Шляпу, трусы и две штуки штиблет.

Товар продавец для него завернул

И было покупки ему протянул,

Но тут посмотрел Эухеньо в глаза,

Поморщился, сплюнул и тихо сказал:

"Советую маску я вам прикупить,

Чтоб на параде чудесно тусить. ═

В этом году очень маски модны,

В масках придут все большие чины,

В маске загадочность вас окружит

И окружающий люд возбудит".

Наш Эухеньо внял продавцу,

Маску купил и приделал к лицу.

Везде серпантин и букеты цветов -

Париж был давно уж к параду готов.

Прохожие в воздух пайетки бросали

И радужным флагом усердно махали.

И наш Эухеньо в центр пришел,

Телом красивым фурор произвел,

По Елисейским прошелся полям -

Весел, шикарен, роскошен и прям.

Стал танцевать он - сначала слегка,

Но разошелся, нашел мужика,

И танцевать они стали вдвоем,

Потом втроем, а потом вчетвером -

Всех Эухеньо манил, как магнит

(Почти как цыган еж жирнейший манит).

"Же суи Эухеньо, мон ном Похуеску.

Стоит ма мезон вон за тем перелеском."

"Же суи Оливье по фамилии Атак. ═

Я продавец длинношерстных собак."

"Же суи Жульен по фамилии Ашан.

Люблю отдыхать ездить я в Киргизстан."

"Же суи Фуа Гра-Круассан де Карфур.