Забини торопливо поклонился Темному Лорду, который, казалось, был лишь рад уходу очередного гостя. Мужчина, стоявший на лестнице, поклонился ему в ответ и жестом указал на дверь. Чернокожая служанка проводила молодых людей до выхода, пристально рассматривая интересную пару. Как только рука Забини покинула талию рабыни, служанка Темного Лорда мягко схватила ее за руку, чуть сжав коротенькие белые пальцы… Чарли подняла на девушку испуганный взгляд, но встретила на ее лице лишь сочувственную улыбку.

Хозяин надел пальто и помог Чарли накинуть свое. Он не заметил немого диалога рабынь, не обратил на слугу Лорда никакого внимания… Но когтевранка обратила. Сочувствие, которое она безуспешно искала в лицах богатеньких аристократов, пришло там, откуда она не ждала. Конечно. Рабыни научились угадывать настроения своих хозяев и чужих, научились чувствовать боль, научились скрывать внутри все свои эмоции… Пальчики Чарли сжались в кулачок, когда девушка вспоминала тепло чужих рук.

В ушах зазвенело, все смешалось у Чарли в глазах. Краски сливались воедино, превращаясь в расплывшуюся радугу. Блейз сильно сжал ладошку рабыни, стараясь не упустить девушку, не дать ей сорваться. Что-то внутри холодного юноши теплело, светилось радостью, когда ее огромные карие глаза следили за чем-то с удивлением. Совсем недавно ей исполнилось семнадцать, совсем недавно она получила право учиться трансгрессировать самостоятельно… Вот только, не успела. Грязнокровки ныне лишены всяких прав.

Когда Забини и его рабыня покинули бал, рассвет только начинался. Солнце лениво выползало из-за горизонта, нехотя разбрасываясь тусклыми бледными лучиками света. Холодный ветер играл волосами Чарли, заставляя девушку щуриться. Когтевранка и не заметила, как оказалась около дома Блейза. Девушка никак не могла привыкнуть к трансгрессии. Ее тошнило от танцующих невпопад красок, тошнило от этого мерзкого ощущения слабости в мышцах, от крепкой руки Забини, что сжимает ее аккуратную ладошку.

Поместье возвышалось над девушкой, собираясь раздавить ее своим величием. Но все это было только раньше… Теперь, когда Чарли побывала в гостях у Темного Лорда, она проняла, что это далеко не предел амбиций Забини. В его темных глазах так и кипело желание, когда юноша разглядывал могучие стены чужого дома. Чарли могла прочитать в его взгляде колючую зависть, могла увидеть в этих холодных глазах огонь… Теперь она умеет различать его настроения.

Вот и теперь Чарли понимала его настрой. Юноша торопливо распахнул дверь, скинув с себя плащ, не дожидаясь неторопливого слуги. Рабыне он так и не позволил раздеться, схватив ее за тонкое запястье, когда та легонько коснулась накидки, собираясь снять ее. Домовиков поблизости не было, а Забини не спешил будить их. В темных глазах мулата горели огоньки, что так не нравились его рабыне…

– Нет, нет, я сам тебя раздену, – прошипел юноша, продолжая до боли сжимать ее запястье.

Чарли мотнула головой, стараясь отодвинуться. Он уже брал ее… Брал ее без согласия, брал жестко, брал часто, но девушка все не могла смириться с этим. Чарли боялась ласк Блейза, боялась его взгляда, даже его голоса, что вовсе не был неприятным или противным… И сейчас, видя в мулате разгорающуюся страсть, она отчаянно замотала головой, пытаясь вырвать руку из его стальной хватки.

– Не волнуйся, птичка, все будет хорошо. Тебе понравится, – произнес он, стараясь сделать голос еще более сладким.

Рабыня не слышала его слов. Она знала, что ничего не будет хорошо. Блейз не желал тащить ее за собой, потому лишь нагнулся и подхватил девушку на руки. Чарли боялась и пикнуть, боялась, что разозлив его, рискует получить еще сильнее. Девушка глядела на пустую стену, глядела на то, как мелькают ступеньки под ногами юноши. Ей так хотелось испариться в его сильных руках, умереть, исчезнуть, точно ее никогда не существовало.

Горячие губы юноши жадно прильнули к шее рабыни. Одной рукой Забини придерживал ее бедра, чтобы не уронить, другая рука легла девушке на шею, чтобы та не мешала ему наслаждаться ее нежной кожей. Ногой Блейз открыл дверь в свою спальню, не без удовольствия отмечая, что домовики оставили для него ванную, наполненную маслом жасмина. Аромат горячо любимого мулатом цветка ощущался на языке, оставляя после себя сладкий привкус.

Чарли ненавидела жасмин. Она ненавидела запах всех масел, что хранились в этом проклятом доме. Забини скинул девушку на широкую кровать, наслаждаясь игрой хищника с добычей. Блейз неаккуратно скинул пиджак, затем стянул рубашку, пожирая Чарли взглядом. Гремя пряжкой ремня, мулат снял и штаны. Больше всего на свете Забини сейчас желал, чтобы рабыня сама раздела его. Без приказов или угроз, без слез и уговоров… Блейз хотел, чтобы она желала его также сильно, как он сам хочет ее.

Вот только глаза Чарли выражали лишь страх, страх и неуверенность. Рабыня явно боролась сама с собой, стараясь заставить непокорное тело подчиниться силе юноши. Девушка стыдливо отвела глаза, как только Забини начал приближаться. Он шел медленно, мучительно медленно, словно крадущийся хищник. Когтевранка попыталась подняться с кровати и убежать прочь, но не успела. Она оказалась прижата к матрасу…

– Нет, нет, птичка, так не пойдет, – прошептал Забини, повернув лицо девушки к себе.

– Не надо, хозяин, пожалуйста, не надо, не на…

Он впился в ее сочные губы, прерывая отчаянную мольбу. Забини почувствовал, что слезы, текущие по щекам девушки, касаются его кожи. Они такие холодные, противные… Блейз прикусил губу девушки, заставляя ту выгнуться от боли. Привкус металла оказался на языке, на губах… Юноша удовлетворенно зарычал, почувствовав, что тело грязнокровки обмякло, успокоилось. Птичка наконец перестала трепыхаться в его опытных руках.

– Да, вот так, – довольно прошептал юноша, поглаживая темные волосы девушки.

Руки Блейза скользнули под тонкую ткань платьишка, поглаживая нежную плоть рабыни. Масла, которые Чарли так ненавидела, помогали ей сохранить упругость и шелковистость кожи, помогали Забини наслаждаться ею, желать ее все сильнее и сильнее. Мулат раздевал грязнокровку, мучая ту зловещим ожиданием. Собачка молнии медленно скользила вниз, открывая жадному взору юноши бледную кожу. Пуговки на корсете одна за одной расстегивались, приближая рабыню к наготе.

А слезы все лились из глаз, стекая на высокую подушку. Забини видел их, видел каждую проклятую слезинку, но не желал останавливаться. Каждый раз, после того, как он брал ее силой, юноша думал, что станет мягче, станет спрашивать ее разрешения, но ошибался… Блейз хотел любви, хотел, чтобы рабыня была привязана к нему, чтобы сама приглашала его в спальню, обнимала сквозь сон… Но что-то внутри мешало ему быть с ней ласковым, мешало ему любить ее так, как мужчина должен любить свою женщину.

– Ну не плачь, птичка, – шепотом попросил Забини, поглаживая щеку своей рабыни. – Славная моя, ты же знаешь, что мне так совсем не нравится. Ты разве хочешь, чтобы мне не нравилось?

– Не хочу, хозяин, – еле слышно ответила Чарли, стараясь отвернуть лицо.

Блейз улыбнулся, глядя на ее покрасневшие щеки. Ему безумно нравилась эта очаровательная скромность, эти неумелые попытки отодвинуться, отстраниться. Ох, Мерлин, а как мило она улыбается, как красивы ее глаза в эти мгновенья. Последнее время грязнокровка улыбалась всего один раз. Но Забини запомнил столь краткий миг надолго…

– Умничка, – прошептал Блейз, целуя ухо девушки. – Ты же знаешь, что расстроила меня, да? Придется немного помучиться, птичка…

Чарли грустно поглядела на своего господина, не понимая, что успела сделать, чем расстроила хозяина. В ее карих глазах вновь поселился испуг. Забини всегда был груб, но в моменты, когда желал наказать ее за какой-либо проступок, он бывал слишком зол, слишком, чтобы хотя бы попытаться не причинять ей дискомфорта. Девушка постаралась соединить коленки вместе, но мулат уже устроился между ними, с жадностью разглядывая девушку.

– Чем, хозяин…? Чем я Вас расстроила? – спросила Чарли, стараясь не отрывать взгляда от темных глаз мулата.