Удивительно, как сильно она изменилась, как нелегко пришлось ей в скитаниях. Такая тоненькая, слабая, хрупкая, точно сухая древесная ветвь… Кажется, что от одного прикосновения ее тонкая бледная кожа покроется трещинами и разлетится на тысячу осколков… А ему придется собрать ее вновь, скроить под себя, «исправить», точно поломанную безделушку.

Война не щадит никого. Драко и сам непростительно сильно изменился за эти долгие три года. Когда мистер и миссис Малфой погибли, когда тела их опустились в землю, на широкие плечи юноши легла нелегкая обязанность… Заботиться о чести имени славного рода Малфоев.

Что же сейчас стало честью для чистокровных волшебников? Служба Темному Лорду. Не каждому позволяли вступить в ряды Пожирателей Смерти, и, уж тем более, не каждому из магов доводилось хоть раз лично разговаривать с Темным Лордом, смотреть в его алые глаза и открыто говорить в присутствии «Великого спасителя», народного героя и величайшего из ныне живущих существ…

Драко Малфой смог пробиться к самой вершине, окунуться в славную жизнь Пожирателя с головой. Он лично поймал и убил около двадцати мракоборцев, около ста беглых преступников, около двухсот скрывающихся грязнокровок… Выделиться из толпы черных плащей непросто, но желания служить, желания славы оказалось достаточно… Умение пришло само, оно подкралось много позже.

Юноша стал гораздо более черствым и холодным. Его серебристо-серые глаза, казалось, стали еще светлее, в них слышался мороз льда, холод стального ножа мясника… Волосы ровного песочного цвета отросли и были убраны в хвост. Скулы Драко стали выпирать еще резче, а впадины на гладко выбритых щеках обозначались еще сильнее.

Все это придавало ему невероятную схожесть с Люциусом Малфоем, почти полное совпадение с успешным отцом… Горделивая походка, идеальная аристократическая осанка, элегантная трость… Атрибуты «эталонного чистокровного волшебника» по мнению Темного Лорда…

Малфой Мэнор по праву считался образцом вкуса и утонченности. Драко шел по длинной извилистой аллее, что тянулась под тенями столетних дубов. Поместье, несомненно, несло на себе отпечаток испанского стиля. Оно было большим, но, благодаря своей архитектуре, казалось еще больше и просторнее. Множество крытых ходов и переходов, длинных галерей, соединяющих между собой части зданий, внутренних двориков – и все в холодных бежевых и белых тонах.

Легко догадаться, кто же обитает в этом доме… Роскошь и неприкрытый пафос растворились в воздухе, запечатлелись в горделиво снующих туда-сюда белых павлинах, массивных серебряных воротах, с причудливыми завитками и узорами… Даже в этих странных цветах, способных затуманить чужой разум, превратить человека в немую куклу, марионетку в чужих руках…

После смерти родителей Драко стал единоличным хозяином роскошного поместья. Жениться молодой человек не желал, хоть кандидаток было немало. Зачем же заводить жену, когда вокруг полно Домов удовольствий? Зачем спешить создать новое поколение, произвести на свет наследника? Малфой считал, что лучшие годы еще ждут где-то там за поворотом, таятся во тьме неизведанного будущего…

Юноша приобретал наложниц не часто, но с огромным упоением. Он запирал бедняжек в подвале и выколачивал из них дух, стараясь воспитать в себе садиста, нелюдимого монстра. Он должен! Он должен научиться любить это, наслаждаться самим процессом, запахом крови в воздухе и вкусом страха на губах… Должен превратиться в монстра, чтобы достойно исполнять свой долг перед «Освободителем».

Долгие годы службы у Темного Лорда превратили некогда напуганного и запутавшегося мальчика в жестокого и безжалостного молодого человека…. Девушки, что к концу «эксплуатации» оставались живы, дарились старым школьным друзьям, молодым коллегам и соседям… Или же выкидывались на улицу, отдавались в бордели. Долго никто не задерживался. Однообразие быстро надоедало, насыщение приходило слишком медленно. Мольбы о милосердии, слезы, крики – все это так выматывает…

Сейчас все будет по-другому, все должно быть иначе… Малфой помнил каждый миг, каждую секунду, что он провел за наблюдениями, в ожидании. Наблюдал он за самой прекрасной грязнокровкой на свете – Гермионой Джин Грейнджер. Каждый раз, когда на ее прекрасном лице вспыхивала яркая теплая улыбка, в его холодной жадной душе рождалось особое волнение, незабываемое чувство… Оно смешивалось со злостью, с непонятным гневом. Гневом от осознания, сколько власти эта девушка имеет над ним. Гневом от того, что она улыбается не ему, а проклятому Уизли.

Драко нес на руках обездвиженное тело девушки, не заботясь о ее удобстве и состоянии, крепко сжимая свою ношу. Сильные руки вцепились в нежную кожу, обещая оставить яркие следы. Массивная дверь отворилась, и на пороге показалась маленькая аккуратненькая домовая эльфийка, завернутая в белоснежную простыню, что прикрывала ее тело на мотив тоги.

– Хозяин вернулся, – пролепетала она.

Малфой сбросил Гермиону на кресло, стоявшее неподалеку, и указал домовой эльфийке вниз, на свои ботинки. Домовиха кинулась к молодому хозяину и принялась бережно снимать с него обувь, перебирая длинными темно-бежевыми пальцами. Она была так аккуратна, так старательна, что это вызывало в юноше почти дружелюбное отношение, даже заботу…

Драко обдумывал, как поступить с новой игрушкой. Без сомнения – подвал для нее не подходит. Это же Гермиона, Гермиона Грейнджер! Она и так не красавица, а уж в мрачных тонах зловещего подвала станет ещё менее привлекательной. Эти впалые щеки и угловатые изгибы тела… Они станут отчетливее в скудном свете пыточной камеры, блеск ее глаз увянет окончательно…

Ей нужна особая комната. Благо, Малфой Мэнор позволяет выделить отдельное помещение даже рабыне. Пусть находится рядом со спальней самого Драко, чтобы долго не добираться, не преодолевать слишком больших расстояний в минуту… Нужды, в минуты желания.

– Вель, обустрой для нашей гостьи комнату рядом с моей спальней. Пусть все будет уютно, но не слишком… Если помнишь дом Хопсов… Примерно так. Главное – большая кровать. Она должна помнить, кем стала теперь…

– Слушаюсь, хозяин.

Эльфийка низко поклонилась, и, убрав хозяйские ботинки, трансгрессировала прочь, решив, что должна сообщить «коллегам» о распоряжении. В конце концов, желание господина для домовика – закон. Веления Драко выполнялись с особым трепетом, в невероятной спешке…

Драко подозвал еще одного домовика и велел тому заняться внешним видом новоприбывшей гостьи. Пусть тот хорошенько отмоет ее, разденет и оставит в новой спальне, дабы Малфой смог найти девчонку готовой к близкому знакомству, к самому интересному моменту их встречи…

Малфой, радостный, окрыленный собственным успехом, решил выпить перед предстоящей ночью… Он любил отметить очередную победу бокалом дорогого коньяка, любил это теплое чувство опьяненности, слабости некогда сильных мышц, дрожи в пальцах…

Юноша прошел в сторону гостиной, неторопливо взял бутылку огневиски, стоявшую на разожженном камине, и налил в стакан темно-бурую жидкость. Запах разошелся по помещению, прокрался к огню и к потолку… Он окружил Драко, заключил его в кольцо, чтобы вскружить Пожирателю голову…

Слизеринец взглянул в яркое рыжее пламя, чьи языки нашептывали ему воспоминания о давно минувших школьных годах, о потерянном времени. Драко вспомнил Поттера, Уизли и Грейнджер вечно снующих из угла в угол, вечно довольных, счастливых и дружных…

Как ни крути, а юноша всегда завидовал неразлучной троице. У них была по-настоящему крепкая дружба, слишком теплые отношения… Дружба, которая может длиться всю жизнь и даже преследовать людей после смерти. Очевидно, что призраки лучших времен поселились в голове Гермионы… Иначе почему тогда она так рьяно заупрямилась на выходе? Наверняка, это образ могучего, но, жаль – мертвого Поттера возник в её хорошенькой головке.

Ублюдок может управлять её желаниями даже после смерти, следить за девчонкой из могилы… Драко поморщился от мысли о Гарри, скривился. Вспомнив его глаза. Этот маггловский выродок вылез из ниоткуда, не имел за плечами ничего, а получил все самые лакомые «кусочки» школьной жизни. Верных и преданных друзей, отзывчивых товарищей, сплоченный коллектив, славу, горячую подружку – в конце концов… Слишком много сладостей ушло одному ученику.