Это связано как-нибудь с Оком Магнуса и, соответственно, с Анкано?..
Нет, всё равно одни вопросы. Слишком много вопросов и слишком невнятные факты.
И думать лучше не сейчас, потому что задуматься над дневником экспедиции – это риск привлечь к себе внимание магов и посла, а от их излишнего внимания лучше держаться подальше. Поэтому выбрасываем из головы снежных эльфов и садимся за лечебную магию. А подумаем потом, в дороге, или даже в Коллегии в несколько голов…
Фаральда успела просмотреть первый раздел книги и даже сделать кое-какие выписки, когда её нашла эмиссар Эленвен. Девушка вскочила, приседая в реверансе.
- Фаральда, - эмиссар чуть склонила голову, - когда ты собираешься нас покинуть?
- Я планировала завтра вместе с господином Анкано и господином Ондолемаром.
- Я предлагаю тебе покинуть посольство сегодня.
Фаральда невольно бросила тоскливый взгляд на изучаемую ею книгу. Эленвен заметила это.
- Ты можешь взять её с собой, - разрешила она.
Насколько же должен быть важным повод выкинуть её из посольства, что ей отдают такую редкую и ценную книгу?
- Благодарю, госпожа Эленвен. Сколько у меня времени на сборы?
- Три часа.
Нормально. Практикум она успеет пролистать.
- Заночевать ты можешь в Солитьюде, - продолжила эмиссар, - где к тебе завтра присоединятся господин Анкано и охрана.
- А господин Ондолемар?
- Господин Ондолемар, - её голос стал едва заметно суше и холоднее, - вернётся сегодня вечером и останется на ближайшие несколько дней в посольстве, - она пристально посмотрела Фаральде в глаза. Девушка встретилась с ней взглядом и кивнула:
- Я поняла, госпожа Эленвен.
- Я рада, - эмиссар чуть улыбнулась кончиками губ. – Через три часа у подъезда посольства тебя будет ждать повозка и двое охранников, которые проводят тебя до Солитьюда.
Фаральда проводила взглядом Эленвен, и когда та вышла из библиотеки, невесело усмехнулась, возвращаясь к практикуму по магии. Ондолемар… Да, эмиссар никогда не одобряла их дружбу и всегда старалась свести их общение к минимуму. Словно бы из этой дружбы могло вырасти нечто большее – всё-таки кто он, а кто она. Он – агент Талмора, чистокровный альтмер, воспитанный в высоком обществе Доминиона Альдмери, допущенный к продолжению рода и участию в ритуалах высшей магии. Она – дочь родителей, которым было отказано в праве давать жизнь детям, потому что они не соответствовали критериям чистоты расы. И гипотетический брак с Ондолемаром… Да, её родители будут всеми силами за него цепляться, потому что это возможность для их дочери войти в высшее общество, пусть даже на правах второсортного существа, а у её детей появится пусть мизерный, но шанс родиться полноценными, чего никогда не случится, если она выйдет замуж за такого же ущербного альтмера, как она – а других в Скайриме нет. Но Ондолемару никто не позволит жениться на неполноценной, а если он пойдёт наперекор родителям, законам и правительству, то он потеряет все свои должности и права, опустится до её уровня и сделается таким же неполноценным, и даже хуже – падшим… К тому же Ондолемар говорил, что ему на родине уже подыскивают невесту…
Так что напрасно эмиссар дёргается. Всё равно не судьба…
Фаральда тряхнула головой, поняв, что пялится в практикум, совершенно не вникая, что в нём написано. Нет, бесполезно…
Она закрыла практикум, вернула его на его место на полке, подхватила учебник, который эмиссар разрешила ей забрать с собой в качестве отступных, и пошла в свою комнату собираться.
В конце концов ей ничего не мешает наведаться как-нибудь в Маркарт по заданию Коллегии…
========== Глава 18. Солитьюд. ==========
Осени в Скайриме я толком не увидел. Когда мы покидали Вайтран, ещё стояло лето; по ночам уже и случались заморозки, но днём по-прежнему было тепло. На полпути к Маркарту набежали тучи и зарядил бесконечный мелкий осенний дождь, практически не прекращавшийся до самой деревни Драконий Мост, до которой от Вайтрана через Маркарт у нас ушла неделя. Когда же утром я вышел на террасу постоялого двора в Драконьем Мосте, то увидел, что тучи сыплют уже не дождём, а мелким снегом, который падал на размокшую после долгих дождей землю, едва-едва прихваченную небольшим морозцем. Над горами клубились серые тучи, и временами налетали порывы колючего ветра – холод, слякоть, тоска…
Вечером этого же дня с высоты пологого перевала нам открылась долина Солитьюда, полностью покрытая снегом. Рассмотреть отсюда город и уж тем более определить, замёрзло ли море, было невозможно – вдали всё терялось в серой мгле снега и сгущавшихся сумерках. Но город был заметно больше Вайтрана, навскидку раза в два, и вся долина вокруг была плотно застроена и обжита.
С утра мы с Миро и Луцием пошли в порт искать, на чём отсюда можно уплыть. Ещё вечером, посидев за кружкой-другой медовухи с постояльцами постоялого двора, я выяснил, что Белетор меня не обманул: вдоль северного берега Тамриэля с запада на восток проходил местный тёплый Гольфстрим, который замерзал только в конце ноября, или в конце месяца Заката солнца по-местному, а в отдельные тёплые зимы вообще мог не покрываться льдом. И корабли как минимум раз в день из Солитьюда на Винтерхолд и дальше на Солстхейм уходили. Потолкавшись в порту и переговорив с несколькими капитанами и матросами, мы выяснили, что перевоз пассажира от Солитьюда до Винтерхолда стоит от восьмидесяти септимов на человека, и это не всегда с крышей над головой. Чернорабочие на кораблях особо не требовались, а вот в гребцах был вечный недостаток, так что я утешил себя тем, что мучиться древнеримским рабом мне не долго, не на ветру и с двухразовой кормёжкой, и приплатят ещё септимов шесть. Хотя на Лидию всё равно потратиться придётся. Миро исхитрился в этот же день зайцем просочиться на небольшую двухмачтовую шхуну и заныкаться среди бочек с солёными огурцами – судя по мощному амбре, по крайней мере одна из них протекала, причём содержимое её уже хорошо подбродило, так что по прибытии в Винтерхолд Миро можно будет искать по запаху. Луций же предпочёл выложить сто десять септимов за каюту на «Принце Мартине», отходившем послезавтра с дневным отливом, так что мы пожали друг другу руки, пожелали друг другу хорошей дороги и уговорились встретиться уже в Коллегии.
«Мороженая моржиха», рабом, в смысле, гребцом на которую я нанялся, должна была отойти из порта Солитьюда завтра, потому что она ждала караван из Морфала, который должен был грузиться на неё. Вообще, как рассказали мне матросы после того, как я угостил их вином и поделился последними новостями из Вайтрана, «Мороженая Моржиха» должна была уйти ещё вчера, но караван из Морфала задержался. Сегодня утром прискакал посыльный от него и сообщил, что он придёт в Солитьюд только завтра утром, а заодно рассказал, что они видели большой отряд легионеров, направлявшихся в Морфал. На мой недоумённый вопрос, неужто Ульфрик решил завоевать Морфал, потому что иначе зачем там две сотни легионеров, матросы пожали плечами:
- Хто ж то ведаеть, - ответил тот, который щуплый с многодневной рыжей щетиной. – Наше дело – штоб корабли плавали, а война – дело ентих, благородных.
Потом я пошёл побродить по городу. Погода – а мелкий колючий снег сыпал не переставая – к прогулкам не располагала, и я не прочь был бы сейчас посидеть в таверне у очага и поговорить за жизнь со случайными собутыльниками, а то и вовсе пойти подремать, а не шляться по городу, но любопытство пересилило. А на выходе со «Смеющейся крысы» меня перехватил курьер от ярла Балгрууфа и вручил письмо.
Ярл Балгрууф писал, что через два дня после моего отъезда, как раз в тот день, когда начались дожди, из земли в окрестностях Вайтрана появилось ещё три дракона. Появление первого из них наблюдали только Фаренгар и Ррралл, двух последних – чуть ли не всё население Вайтрана. Один из драконов был убит из баллисты – болт попал прямо в основание шеи, второго ранили и добили уже на земле, третьего тоже ранили, но он улетел на юг в горы и там и исчез – что с ним стало, никто не знал.
