Но прошлое осталось за спиной, а будущее смотрело на пятерых Алифи новеньким деревянным указателем с аккуратно выведенными строчками:

«На берегу реки хрустальные крылья обернулись стеклом. Тени черных корней все превращают в хрусталь».

— Это уже третий такой указатель, — Малый подошел к деревянной табличке и провел рукой по краске. — Свежая, неделю, может две назад писали.

— Кто нас ведет? — Бравин обратился к старшему карающих. — Нелепость, но нам кто-то настойчиво пытается передать информацию. Хрустальные крылья на берегу реки — это Владыка, которого свергли в Куаране. Тень черных корней?

— Черная лощина, здесь неподалеку такое место, — Ллакур был задумчив. — Мне все это совершенно не нравится. Нас подталкивают, потому что знают: мы уже в пути. Когда придем, они будут готовы.

— Готовы к чему, Ллакур? Наша задача не убить похитителей, а найти Владыку. Это — главное. Но если они знают о нас, то могли укрыть пленника где угодно, оставить в любом из фортов, пустив ложный след. Они всегда могут его убить, в конце концов. Им незачем подталкивать нас в таком случае, им проще скрыться.

— Нельзя скрываться вечность, Бравин. Алифи — не животные, в панике бегущие от погони или прячущиеся в норах. Хороший воин, заметивший погоню и верящий в свои силы, сам поставит ловушку, и тогда ловец превратится в добычу. Мы с тобой сейчас, вообще-то, ловцы, а я начинаю чувствовать себя кроликом.

— У нас нет вечности на поиски, Ллакур. И все это знают. Им незачем раскрываться. Ловушки хороши, когда нет более надежного способа решения проблем. В конце концов, что будет, если добыча окажется умнее? Нет, им не было нужды заманивать нас. Я думаю, кто-то настойчиво ищет встречи.

Мастер заклинаний устало расправил плечи, пытаясь сбросить напряжение. Карающие стояли так, словно вчера вернулись с отдыха — ровно, спокойно, как будто не было позади выматывающих дней.

— И все-таки, это похоже на ловушку. Но мы можем рискнуть и, несмотря ни на что, отправиться к этим черным корням, снова превращающим стекло в хрусталь. Тебе решать, Бравин. Это твой танец. Владыка верил в тебя, а я все еще верю в Энгелара.

— А я верю в Римола, но я видел его войска, и знаю, какая сила подойдет к Куарану. У него не будет шансов выстоять. Живой Владыка одним своим присутствием удвоит силы защитников. Поэтому — в путь.

Дальняя дорога за спиной, неблизкая дорога впереди, пыльная дорога под ногами, и война где-то за горизонтом. А еще — долг, который с каждой пройденной лигой все сильнее давит на плечи.

Таррен-Па уныло смотрел на очередную группу людей, которых размещали в длинных деревянных бараках, расположенных на краю площади Забвения. В Толокане несколько площадей, и незастроенных участков земли тоже хватает, но только здесь, на центральной площади города можно было выставить на торги и продать сразу несколько сотен рабов. Людей, Алифи, разорившихся и не выбравшихся из долгов Рорка. У каждого своя цена и своя ценность.

Алифи — высокомерные и ненавидимые — ценились выше всех. За каждого можно было выручить небольшое состояние, даже за больного, за раненого, за старика. А ребенок вообще обрушил бы рынок — вырастить ручного врага, что может быть заманчивее? Вот только Алифи не бродят сотнями по округе, и на грядках они тоже не растут. Чтобы захватить живого врага, нужно идти на север, не прятаться за спинами, а самому лезть на каменные стены. И даже тогда шанс захватить Алифи невелик. Не даются они живыми. А если и берут пленников, то их сразу же отправляют к Вождям шаргов, а те не привыкли церемониться. К сожалению, головы Алифи не стоили ничего.

Обнищавшие или обращенные в рабство Рорка тоже стоили дорого. Они сильны, им некуда бежать, их можно использовать не только для тяжелых работ. Однако такого товара на рынке всегда было немного. К тому же у обращенного в рабство может оказаться родня, не согласная с таким положением дел. Да и послушными Рорка, привыкшие к свободе, не были никогда.

И люди. Жалкие, слабые, ничтожные, вопящие и сжимающиеся от ужаса. Сброд. Даже его до недавнего времени на рынке было мало, и покупатели были всегда. Люди тоже могут быть неплохими работниками, хоть похвастаться ими не получится. Но цена иногда имеет значение, человек дешевле Рорка, и стоит несопоставимо меньше по сравнению с Алифи.

Только варвары, вроде этих бешеных псов шаргов, убивают будущих рабов. Цивилизованные Рорка слишком хорошо знают цену деньгам, чтобы выбрасывать их под копыта степных лошадей. Мир большой, а невольников мало, вот и собирались богатые и бедные племена на Большой Торг в Толакане, чтобы выставить добычу или найти дешевых работников. Да и не только работников — разные мотивы заставляли приходить на эту площадь.

Еще полгода назад Таррен продавал людей и получал за них хорошие деньги. Он скупал всякие безделицы, поделки да побрякушки, а также оружие, доспехи, диких животных и продавал все это на север. Врагам. Тайно. А какая разница, если они покупали товары дорого, а продавали ничтожных дешево? Это пусть воинствующие кочевники горят жаждой мести за древние прегрешения. Таррен-Па знал, что воины света также любят деньги и также умеют торговаться. И не месть, а знания и хитрость принесли ему богатство, большое имение в черте города, должность в городском Совете и почет. Особенно почет.

Увы. Повозка удачи редко кого везет всю жизнь без пересадок. Вот и почтенному Таррену пришла пора затянуть пояс потуже и начать считать деньги. Проклятые кланы шаргов обрушились войной на города и крепости Алифи, сжигая и убивая всех на своем пути. А за ними двинулись и племена помельче, но порасчетливее. Они шли не столько за кровью, сколько за добычей. Лучше — золото, но и рабы — тоже товар, а значит деньги. Прошло немного времени, и рабы не тонким ручьем, а бурным потоком стали поступать на невольничий рынок Толакана. И цены рухнули вниз. Каков смысл в его деле теперь, если десяток невольников-солдат стоит дешевле одного простого работяги до войны?

Но хуже всего то, что вести от его партнеров Алифи приходить перестали. Тайник, с помощью которого они договаривались о встречах, уже давно пустовал. Таррен-Па еще по привычке отправлял надежных помощников проверять, нет ли знака о встрече, но ни на что уже не рассчитывал. Видимо, страх вынудил Алифи уйти дальше на север — не до торговли, когда ежедневно ждешь смерти.

Торговля Таррена падала, а долги, наоборот, росли, но главное даже не это. Скоро аукцион должностей, а за право стать Членом Совета Толакана приходится платить дорого. Очень дорого — слишком много желающих укрыться от пристального взгляда городских властей. А если, впервые за долгие годы, придется выйти из Совета, кое-кто может начать задавать неприятные вопросы, чтобы уже не дать подняться оступившемуся конкуренту.

Его дело рушилось, и все, что оставалось торговцу, — просто ждать. Ждать, пока эта нелепая война закончится, когда рабов станет меньше, а цены на них вырастут. К сожалению, цены падают быстро, а растут слишком медленно — рабы насыщают рынок, а живут не так мало. Может через пять — шесть лет что-то и изменится к лучшему, но эти годы еще прожить надо. И желательно хорошо, не растеряв ни богатств, ни почета, ни партнеров.

Вот идет человек, или бежит собака, или надвигается на тебя грозный воин-Рорка. И человек как человек, и собака как собака — обычные. Брюнеты, блондины, пегие, рыжие. Про Рорка не говорю, эти уроды обычными не бывают. Но потом случается нечто, мир передергивается рябью и расцветает нитями таинственной паутины. И простой человек неожиданно превращается в пульсирующий клубок огненных нитей. И собака. А Рорка, так вообще, становятся похожими на живой факел.