Нам не могли помочь и солдаты Меченого, горланящие песни сорванными от крика голосами в одном из соседних домов. Нас спасли Рорка, внезапно бросившие бесплодные попытки взять наш бастион и двинувшиеся на север, по зову разорвавшего кровавый рассвет рога.

Отряд Алифи вошел в город через открытые шаргами северные ворота только на рассвете — на пепелище, в кровавую ловушку, забиравшую жизни и защитников, и захватчиков. Жизни спасителей это жуткое место стало забирать так же буднично, равнодушно и споро. Были рыцари Алифи — стали сухие статистические выкладки, цифры в отчетах о потерях. Валенхарру оказалось безразлично, чьей кровью поливать свои разбитые улицы.

Тун Хар смотрел на проклятую каменную дыру, которая проглотила его бойцов, его силу и его веру. Ночь ушла. Пламя, охватившее город, погасло. Но из окон все также сыпались стрелы. Многие дома приходилось брать с боем, и каждый такой дом уносил жизни его немногочисленных воинов. Каменные коробки, заваленные валунами, огрызающиеся острыми жалами. Каменные тиски на его шее.

Когда разведчики смогли открыть северные ворота, помощник Вождя повел последних воинов Клана Заката в бой. Всех, кто остался жив и был способен сидеть в седле, без исключения. Если они вырвут победу, будет кому вернуться к стреноженным заводным лошадям и собранным шатрам. А если они все шумной толпой встретят Демона Ту, то какая разница, что станет с лошадьми, тряпками и котлами?

Неспешно всадники въезжали в проем ворот. Когда под первыми обвалился настил, и они рухнули в яму, остальные были готовы. И так же шагом, осторожно двинулись под летящими стрелами по узкой границе между дырой в земле и каменными завалами вокруг. Воинов Клана Заката не испугать смертью.

А потом оказалось, что на разрытых, усыпанных камнями и завалами, утыканных кольями узких улицах любимый конь — не помощник, не верный друг и спутник, а обуза. Угроза, что опаснее летящих стрел или падающих из окон болтов. И шарги отпускали стремена, спрыгивали на землю, жертвуя другом ради поставленной цели. Месть не всегда бывает легкой, а враги не всегда покорно склоняют головы и обнажают шеи. В этот раз ничтожные, словно крысы, попрятались по углам и щелям, били в спины, огрызались и исчезали в заколоченных оконных проемах. Как определить, из какого окна вылетела стрела, пробившая горло воина, еще мгновение назад кравшегося рядом с тобой? Из какой щели вырвется та стрела, что пробьет горло тебе?

Все-таки атаковать город ночью было ошибкой. Огонь, плещущий и разбрасывавший отблески вдоль улиц, делал любые попытки идти скрытно почти безнадежными — мечущиеся по земле и стенам домов тени выдавали местоположение. Вторые этажи каменных зданий окутывала темнота — несколько горящих крыш не могли разогнать ночь и открыть взору фигуры убийц с луками. Выбить же их, даже обнаружив, оказалось непросто. Десятки человек, вытащенных из домов, брыкающихся и визжащих, зарубленных прямо на порогах, не могли изменить общего положения — ничтожным нечего было терять, а у его воинов еще не выросли крылья.

Свет утра несколько уравнял шансы, но бои продолжились так же ожесточенно и яростно. Нет, надо выводить бойцов из этой клетки, собирать вместе и, начиная от распахнутых ворот, жечь каждый дом, по очереди, по одному. Выкуривать крыс медленно, раз выбить быстро не получилось.

Когда в северные ворота стали въезжать первые Алифи, Тун Хар с несколькими сотнями Рорка был там же. И звук рога скрасил агонию умирающего города, собирая бойцов Клана Заката на новую схватку.

— У меня для Вас хорошие вести, милорд, — барр Геррик был, как всегда, улыбчив и вежлив.

Утро они встретили в небольшой, недавно возведенной крепости, наглухо перекрывающей дорогу из Куарана на Лаорисс. Камни кладки еще не позеленели от времени, не обветрились и не заросли мхом, внутренние помещения радовали глаз свежей краской и новой мебелью. Небольшой форт — не чета могучим укреплениям Иллиона или Маинваллира, но и задачи перед ним стояли другие. Не остановить — задержать, не победить врага, а вымотать его. И таких крепостей только за последние двое суток они проехали три. Владыка Лаоры тщательно готовилась к войне и ждала угрозы не только с юга.

Старый Алифи полулежал в мягком удобном кресле, чего старался не делать долгие годы. Мягкие спинки хороши для тела, но плохо сказываются на способности думать. Вот только жестких сидений его искалеченное тело уже не примет. А значит, нужно принимать то, что дарит судьба, потому что игра еще не сыграна, потому что еще есть крохи силы и есть те, ради которых стоит ее истратить. Да и просто потому, что он за долгие годы так и не научился сдаваться на милость других.

— Я уже не милорд, льстивый наш. Будь я милордом, ты бы сидел в моей темнице и рассказывал свои новости моим дознавателям, а не портил своим присутствием такое отличное утро.

Собеседник лишь усмехнулся, смутить его было не просто.

— И все же хорошие новости я Вам подготовил, в довесок к хорошему утру, милорд. Вам их подать сразу, или прикажете сразу после завтрака?

Энгелар тоскливо взглянул на ироничную улыбку Геррика, еще совсем недавно достаточно было поднять бровь и улыбки пропадали во всем тронным зале. Сейчас он не смог бы стереть эту паршивую гримасу с лица лаорца, даже если бы завязал свои брови узлом. И теперь не он, а над ним смеялись, и непривычные ощущения резали душу не меньше той боли, что терзала перебитый позвоночник.

— Чего ты хочешь, Геррик? Мы оба знаем, что в твоих радостных вестях всегда скрыта насмешка. Тебе не надоело?

Ухмылка собеседника расплылась еще шире.

— Что Вы, милорд. Мне это не может надоесть никогда, о такой беседе я мечтал годы. Но Вы не выбрали — Вам передать вести до или после еды?

С ним было бесполезно спорить, как его терпела Владыка Лаоры, Энгелар не представлял.

— Хорошо, настырный наш. Будь по-твоему, говори свои вести.

— Это правильный выбор. Узурпатор умер, милорд. Лорд Толариэль Встречающий Бурю дождался своего урагана. Кто-то запек ему мозги прямо в черепной коробке. Я мог бы даже рассказать Вам подробности, но, к сожалению, Вы сами выбрали вести до завтрака, чем лишили меня всякого удовольствия. Поэтому ограничусь минимумом. Магия, милорд. Она еще имеет некоторое значение в нашем мире. Странно то, что убийцы пробрались в осажденный город и незамеченными проникли во дворец. Вот такие чудеса. Вы не знаете таких умельцев, милорд?

Энгелар закрыл глаза и вздохнул полной грудью. С некоторых пор глубоко дышать можно было только через приступы боли, но это стоило того. Он знал умельцев, способных пробраться куда угодно, и заклинателя, способного остановить мастера ритуалов, — он сам отправил их к Аюр.

— Это, кстати, милорд, создает нам некоторые проблемы. Потому что, насколько я могу предположить, они не остановятся и продолжат Вас искать. Мы-то с Вами понимаем, что Толариэлю незачем было молчать, а значит то, что Вы — труп, уже совсем не такая непреложная истина, как раньше.

Пришла пора Энгелару усмехаться — тень легкой улыбки коснулась осунувшегося лица.

— Неужели ты боишься? Тебе идет, страх делает твою физиономию не такой приторной. Ну, и что ты будешь делать теперь?

В ответ на это барр Геррик еще больше растянул губы в довольной улыбке. А потом искренне ответил:

— Ждать, милорд. Просто ждать. В отличие от Вас, я помню, кому Вы обязаны жизнью, и вижу более опасных врагов, чем Ваши карающие. Мы просто продолжим путь, а им пошлем весть. Конечно, это будет не так просто, они не спешат показываться нашим наблюдателям, но я попробую справиться с такой задачей. Вы же верите в меня, милорд? — лаорец вновь ухмыльнулся. — Мне они нужны даже больше, чем Вам. Да-да. У меня на них серьезные планы. Я попросил бы только назвать мне имена тех, кого именно мы будем ждать. А потом они прибудут в назначенное место, и мы приятно побеседуем. Поверьте, мне есть чем заинтересовать всех вас.