Я узнал это имя в Лоррах, когда, несмотря на дикую боль и бушующую ярость, сломал волю умирающего убийцы. Ни в первом, ни во втором случае я не контролировал себя, не отдавал полного отчета своим действиям, боль, усталость, страх и эмоции сделали все за меня. Но так продолжаться не может. Я еще помнил взгляд Варина, рухнувшего на пол совсем недавно.

…взгляд человека, который превратился в раздавленного червяка, что-то увидевшего в моих глазах в тот момент, когда боль пробила плотину и бешенство хлынуло наружу. И нижнюю часть лезвия, так и не достигнувшего сердца, что сначала прогнулась, а потом разорвалась в клочья, пронзив осколками лицо, грудь и руку капитана. И раскаленную рукоять, что выпала из его ладони вместе с кусками дымящейся плоти…

Так не должно быть. Я сам хозяин своей судьбы. Я сам должен принимать решения. И определять «когда и как» — должен тоже я, а не неведомый демон в моем подсознании. Потому что отказываться от преимущества, пусть даже оно такое шаткое и иллюзорное, нельзя. Ведь каждое твое преимущество — это слабость твоего врага.

Барр Геррик с интересом разглядывал зал для чаепитий куаранского дворца. Низкие белые кресла с золочеными спинками, пушистые белоснежные ковры, в которых утопают ноги, выложенные белыми плитами стены, мягкий шелест многочисленных крыльев. Сотни, тысячи разнообразных бабочек в больших стеклянных колоннах жили и умирали, не обращая внимания на случайных зрителей. Разноцветный, неповторимый танец жизни.

— Сколько они живут?

Собеседник был не настроен обсуждать прелести дворца, он сидел напротив, чихая и вытирая платком покрасневшие глаза. Горячий чай, приятная компания и кресло Владыки не поднимали его отвратительного настроения.

— Проклятая погода, мастер знаний опять обещает дождь.

Барр Геррик и не ждал ответа. Бабочек он, если честно, не любил, собеседника он не любил еще больше, а к плохой погоде относился философски, потому ухмыльнулся и заметил:

— Лорд Толариэль, когда закончится война, приезжайте к нам в Лаору, вот там Вы увидите, что такое настоящий дождь и пронизывающий ветер. А ваша непогода — так, легкая морось и теплый ветерок.

— Когда закончится эта война, не будет ни тебя, ни твоего Лаорисса, — буркнул собеседник. — Вы обещали, что Римол удержит переправы, а ваши отряды придут на помощь. Где все это? Проклятый солдафон оставил Аюр и через пару дней уже будет здесь, а отрядов я так и не увидел.

Барр Геррик внимательно смотрел на нового Владыку, вежливо кивал, но соглашаться не спешил:

— Милорд, это Куаран велик, могуч и овеян славой. У нас же город небольшой, а угроз также много. Наши отряды обязательно придут на помощь, но произойдет это чуть позже. Всего лишь. Пока же вы прекрасно справляетесь и сами.

Толариэль Встречающий Бурю, предатель и узурпатор, сжал чашку своими толстыми пальцами, словно попытался раздавить.

— Сами? Что ты лепечешь, советник? Кого ты успокаиваешь? Меня? Переправы — ворота Куарана. А этот подлец показал Рорка спину и помчался выручать своего кумира.

— Вы сами виноваты, милорд, — перебил барр Геррик. — Я же настаивал, чтобы с Хрустальным Родником ничего не произошло, а Вы? Вы же с рыцарями его телом вытерли все плиты тронного зала. А он, как никак, герой. У него почитателей еще много.

Толариэль скривился еще больше.

— Ничего не стало с твоим Энгеларом, только спеси поубавилось.

— У нас с Вами, милорд, разные представления о том, что такое «ничего не стало». Владыка Лаоры недовольна. Очень недовольна, — из голоса гостя внезапно исчезли мягкость и вкрадчивость. — Вы, лорд Толариэль, многое забыли, а Орден не всемогущ. Иначе Вы бы не пришли к нам.

— Я уже жалею об этом, — попытался возразить Толариэль, но гость его опять бесцеремонно перебил.

— Не о том жалеете, милорд. В Ритуальном Кругу такой же разброд, как и в Совете Владык, и там в ужасе от того, что Вы натворили. Вы их убедили, что переворот будет бескровным, что рыцари света понадобятся только на первом этапе, а потом они уйдут к переправам. А Вы устроили бойню. Милорд, если иерархи не отрекутся от произошедшего, то они фактически объявят войну светским Владыкам. Никто ради Вас на такое безумие не пойдет.

Толариэль, бывший мастер ритуалов, один из девяти иерархов Ордена и новый Владыка Куарана с бешенством смотрел на гостя.

— Ты забываешься, лаорец. Вы там думаете, что самые хитрые и коварные? Не перехитрите себя. Если Рорка возьмут Куаран, они дойдут и до вашей Лаоры. Иволга падет вслед за бабочкой, — и чашка с недопитым напитком врезалась в стекло одной из колонн. Водопад стекла похоронил под собой сотни прекрасных насекомых, но оставшиеся в живых разлетелись по комнате. Порхая, шелестя крыльями и кружась в только им понятном танце, бабочки радовались свободе.

В этот день они прошли вперед намного дальше, вынуждено забирая к северо-востоку. Шли молча, связавшись вместе. Такое решение уже выручало их не раз, если проваливался один — тянули все. Болото все также стонало вокруг, все также пугало пузырями, проступающими на поверхности пробивающихся сквозь мох застойных луж. Однако, все чаще под ногами стали появляться и участки плотного, слежавшегося торфа. По такому естественному настилу, пусть и по пояс в жиже, рискуя каждым шагом, но уже можно было идти.

Ллакур и Второй, ведущие отряд, всё также хмурились, не позволяя себе ни тени улыбки, ни мгновения отдыха, но все чувствовали — идти стало легче, смертельно опасные места стали встречаться реже. Менялся и вид болота. Неверный покров желтой травы, плавающий по поверхности, расползающийся в руке и не дающий опоры, уступал место кочкам с низким кустарничком, трехгранные узкие листья которого зеленели, несмотря на наступившую осень.

Тонкая, незаметная тропинка, даже не тропинка — тень, коснувшаяся неверной земли, легла под ноги ближе к вечеру. Бравин, даже встав на нее ногами, даже присмотревшись, так и не верил, что здесь еще недавно ходили люди. Чем этот пятачок земли отличается от тех, что уже остались за его спиной или еще ждут впереди? Все тот же мягкий грунт, который опасно продавливается под тяжестью тела глубоко внизу. Так же обманчивы зеленые кочки и порыжевший мох. Но Карающих не обмануть — Второй остановился и медленно, пригнувшись, двинулся к замеченной впереди тропке.

— Два человека, шли сегодня — пару часов назад, не больше.

Ллакур устало покачал головой:

— Что людям делать в сердце Рубежных Болот?

— Может, беженцы? — Бравин остановился и с трудом перевел дыхание. Медленный темп движения по вязкой каше болота выматывал сильнее бега, воздуха не хватало.

— Нет, барр. Беженцы натоптали бы так, что следы за пару часов бы не рассосались. Шли аккуратно, умело, зная, какие следы скроет трясина, а какие оставлять нельзя. Нет. Это не беженцы. И для охотников не лучшее место.

— Зачем гадать, если можно пойти и спросить? — Бравину было неловко за проявленную накануне слабость, и сейчас он гнал Карающих вперед. Только вперед.

Второй скептически заметил:

— Тропу-то я вижу. Но люди шли налегке, думаю, не догоним.

Командир звена убийц остановил говорившего одним жестом.

— Болото — не то место, где стоит куда-то спешить. Так можно никуда не успеть. Поэтому пойдем по следам, все равно нам в ту же сторону. А там посмотрим.

Долгое время тропинка водила усталых Алифи по бурому однообразию топей, где единственными ориентирами служили внешне одинаковые низкие зеленые заросли пушицы, клюква и голубика, торфяные кочки под ногами, мох да редкие, искореженные до неузнаваемости мертвые деревья. На север, потом на восток, потом на юг, каждый раз ставя перед путниками вопрос — идти по тропе, или двигаться по направлению к Куарану. И каждый раз решали идти по тропе, потому что путь вперед в условиях Рубежных топей — далеко не всегда путь к цели.

Только к вечеру Алифи добрели до небольшой возвышенности в этом мире иллюзий, где все неточно, неверно и зыбко. Островок, скрытый плотной стеной карликовых берез и чахлых лиственниц. Тропка вильнула в не замеченный сразу проход и неожиданно вывела Бравина и Карающих к странному поселению.