Да, у него имелось три кузнеца с дюжиной подмастерьев хоть, которые после демонстрации им стали, готовы были в рот этому высокородному мальчику заглядывать. Посему он охотно им привлек для переделки стали в продукцию. Вот только возможности у них были довольно скудные. Так что Дмитрию пришлось потратить еще две недели на изготовление механического молота. Привод от ворота, что вращали четыре лошади. Дешево. Сердито. Сурово и очень надежно. А главное - крайне производительно по сравнению с ручными молотками да кувалдами. За следующие пару месяцев удалось перековать все четыре центнера стали на инструменты. Пилы, топоры, косы, лопаты и так далее. Для собственных нужд, разумеется - практически вся продукция поступила на княжеские склады. Дмитрий имел очень большие виды на приближающийся летний сезон и наиболее голодный период - весну.

Кроме металлургии, юный московский князь уделял внимание и другим вопросам. Ну, насколько у него хватало далеко не резинового времени. Из более-менее серьезных в хозяйственном значении дел, он смог закончить устройство небольшой химической лаборатории. Отдельно стоящий домик с вытяжкой и неплохой отделкой, чтобы всякий хлам с потолка не сыпался.

Зачем она ему? Много причин. Но для начала он решил прощупать рынок красителей. Ведь все более-менее яркие и сочные красители везли в Европу с востока. А он в лаборатории без особых усилий изготовил знаменитую берлинскую лазурь - простую и довольно популярную краску в свое время. Ее в 1706 году получил берлинский красильщик Дизбах, далекий от химии, алхимии и прочих причуд. То есть, фактически на коленке. Именно этим рецептом Дима и воспользовался, изготовив за зиму полцентнера этого ярко-синего порошка практически не напрягаясь. Благо, что сырья для данного красителя хватало. Конечно, можно было бы заняться и чем-то более серьезным. Однако времени и сил на лабораторию у князя практически не было - все сжирали металлургия, 'потешные' войска и занятия. Ведь он занимался не только с Анной итальянским языком, но и с местным священником, что пытался обучить Диму греческому и латинскому языкам. Вот и получалось, что химическая лаборатория - небольшой факультатив для души.

Успехи имелись, как и благодатные подвижки, в том числе и довольно солидные. Однако, несмотря ни на что, жизнь последние месяцы била ключом. Гаечным. По голове. Так как кроме чудовищного количества дел, которые Дима на себя взвалил, у него начал входить в активную фазу процесс полового созревания. А вместе с тем и физическое развитие ускорилось. Довольно сильным рывком. За прошедшие с момента слияния личностей полтора года он вытянулся и окреп. То есть, походил не на мальчика десяти лет, а скорее на подростка лет четырнадцати.

С одной стороны - хорошо. Крепче тело - больше возможностей. Да и с Анной, если так дела пойдут, скоро можно будет не только итальянским языком заниматься. С другой стороны - бурление гормонов доставляло изрядно хлопот. Частые скачки настроений и странные эмоциональные реакции приходилось удерживать под контролем только благодаря закаленному долгими годами жизни сознанию. Иначе дров можно было бы наломать изрядно. Ведь подростки довольно болезненно реагируют на любую критику и несогласие. А когда эта эмоциональная реакция накладывается на уверенность в своей правоте и изрядную власть - вывихи могут получиться такие, что в страшной сказке не придумаешь. Это, кстати, одна из причин, почему юных правителей, как правило, опекают взрослые. Не потому, что монарх не способен управлять. Отнюдь. История знала немало правителей-идиотов, вполне неплохо отсидевших свой срок. А вот резкие и необдуманные реакции - это бич подросткового периода. И Дмитрию с ними пришлось столкнуться лицом к лицу. А это та еще забава....

1361.10.05. Москва

Митрополит, уставший и покрытый пылью, рысью въехал в Москву с небольшой свитой. Надлежало спешить, дабы воспользоваться удачно сложившейся ситуацией. Дмитрий Константинович, на какое-то время потерял возможность задабривать подарками очередного хана по довольно банальной причине - деньги кончились. Как у него самого, так и у его родичей. А ввязаться в военную кампанию и ограбить своих соседей он не решился, ввиду невозможности разбить их по частям. Это обстоятельство открывало определенные возможности для его соперников: Москвы и Твери. И, если верх в этой борьбе возьмет Василий Михайлович Тверской, слывший верным союзником Литвы, последствия могли наступить самые кошмарные. Как для кафедры, так и для самого митрополита. Ведь их с Ольгердом 'нежные' отношения никуда не делись, а скорее усугубились после бегства Алексия из Киева.

- Проводи меня к князю, - бросил митрополит, слугам, вышедшим ему навстречу из княжеского терема в детинце, который сам Дмитрий почему-то упорно называл Кремлем.

- Так нет его.

- Как нет?

- Отъехал.

- Куда? Надолго ли?

- То мне не ведомо. Я сейчас Анну Андреевну позову. Она должна знать.

- Анну Андреевну? - Удивленно выгнул бровью митрополит, пытаясь сообразить, кого это так величают. - Зови.

К его удивлению навстречу ему вышла хорошо знакомая вдова плотника. Подумать о том, что ее станут по отчеству величать, в голову Алексию как-то не пришло. О ее высоком происхождении он пока не знал, почитая простолюдинкой, по какой-то причине примеченной Дмитрием. Тем больше расширились его глаза, когда с ней выступила и вдовая княгиня Александра Ивановна. Причем вели они себя довольно непринужденно друг с другом. Не подруги, конечно, но вышли едва ли не под ручку.

- Отче, - аккуратно кивнули женщины, приветствуя митрополита. - Мы рады вас видеть.

- И вас, - кивнул он. - Мне сказали, что ты знаешь, куда отъехал князь? - Поинтересовался Алексий у Анны.

Его тон был предельно нейтральным, как и голос с выражением лица. Мало ли что тут произошло за минувший год? Посему он решил сначала все разузнать, прежде чем делать выводы. Московский князь был для него и его кафедры последней надеждой. А подрубать сук, на котором сидишь, резкими и необдуманными поступками не хотелось.

- Совсем недалеко, - ответила молодая женщина. - На маневрах.

- На маневрах? - Выгнул бровь Алексий.

- Вывел свое войско в поле для совместных упражнений.

- Вот как? Интересно. И где же мне его искать?

- Я покажу, - произнесла она и, не дожидаясь согласия митрополита, распорядилась слуге подготовить ей лошадь. И тот, что удивительно, бегом бросился исполнять ее приказ, ни у кого ничего не уточняя.

- Чудны дела твои Господи, - произнес Алексий и перекрестился, глядя на спешно уходящую в терем Анну. Ее статус явно изменился, теперь в этом не было никакого сомнения.

Еще большим удивлением для него стало то, что эта странная бабенка вернулась на улицу в очень непривычной дорожной одежде. Например, на ней были портки! Она их, правда, иначе назвала, но митрополиту от этого легче не стало. Да, в свое время он видел на востоке такую традицию. Однако не ожидал встретить ее в здешних краях. Кроме того, они были совершенно непривычного фасона. Под стать им был и верх, выбивавшийся за все рамки привычных покроев.

- Что же ты как пугало вырядилась? - Не удержался он от колкого замечания.

- А ты прикажешь мне в юбке на коня взбираться? - Невозмутимо парировала Анна. - К тому же, отче, не я эту одежду выбирала. Как мой князь приказал одеваться для конных прогулок, так я и поступила.

- Князь?!