Творчество Как оживает камень? Он сначала не хочет верить в правоту резца… Но постепенно из сплошного чада плывет лицо. Верней — подобие лица. Оно ничье. Оно еще безгласно. Оно еще почти не наяву. Оно еще безропотно согласно принадлежать любому существу. Ребенку, женщине, герою, старцу… Так оживает камень. Он — в пути. Лишь одного не хочет он: остаться таким, как был. И дальше не идти… Но вот уже с мгновением великим решимость Человека сплетена. Но вот уже грудным, просящим криком вся мастерская до краев полна: «Скорей! Скорей, художник! Что ж ты медлишь? Ты не имеешь права не спешить! Ты дашь мне жизнь! Ты должен. Ты сумеешь. Я жить хочу! Я начинаю жить. Поверь в меня светло и одержимо. Узнай! Как почку майскую, раскрой. Узнай меня! Чтоб по гранитным жилам пошла толчками каменная кровь. Поверь в меня!.. Высокая, живая, по скошенной щеке течет слеза… Смотри! Скорей смотри! Я открываю печальные гранитные глаза. Смотри: я жду взаправдашнего ветра. В меня уже вошла твоя весна!..» А человек, который создал это, стоит и курит около окна. 1961 Да, мальчики! Мы – виноваты. Виноваты очень: Не мы с десантом падали во мглу. И в ту — войной затоптанную — осень мы были не на фронте, а в тылу. На стук ночной не вздрагивали боязно. Не видели ни плена, ни тюрьмы! Мы виноваты, что родились поздно. Прощенья просим: виноваты мы. Но вот уже и наши судьбы начаты. Шаг первый сделан — сказаны слова. Мы начаты — то накрепко, то начерно. Как песни, как апрельская трава… Мы входим в жизнь. Мы презираем блеянье. И вдруг я слышу разговор о том, что вот, мол, подрастает поколение. Некстати… непонятное… Не то… И некто — суетливо и запальчиво, — непостижимо злобой увлечен, уже кричит, в лицо нам тыча пальцем: «Нет, мальчики!» Позвольте, он – о чем? О чем? Нам снисхождения не надо! О чем? И я оглядываю их: строителей, поэтов, космонавтов — великолепных мальчиков моих. Не нам брюзжать, Не нам копить обиды: И все ж таки во имя всей земли: «Да, мальчики!» Которые с орбиты космической в герои снизошли! Да, мальчики, веселые искатели, отбившиеся от холодных рук: Я говорю об этом не напрасно и повторять готов на все лады: Да, мальчики в сухих морозах Братска! Да, мальчики, в совхозах Кулунды! Да, дерзновенно умные очкарики — грядущее неслыханных наук! Да, мальчики, в учениях тяжелых, окованные строгостью брони. Пижоны? Ладно. Дело не в пижонах. И наше поколенье — не они. Пусть голосят о непослушных детях в клубящемся искусственном дыму лихие спекулянты на идеях, не научившиеся ничему. А нам смешны пророки неуклюжие. Ведь им ответить сможем мы сполна. В любом из нас клокочет революция Единственная. Верная. Одна. Да, мальчики! Со мною рядом встаньте над немощью придуманной возни. Да, мальчики! Работайте, мечтайте. И ошибайтесь, — Дьявол вас возьми! Да, мальчики, выходим в путь негладкий! Боритесь с ложью! Стойте на своем! Ведь вы не ошибетесь в самом главном. В том флаге, под которым мы живем! 1963 |
