Для успешного проведения воздушного наступления необходимо было разрешить три основные проблемы. Во-первых, нужно было иметь достаточное количество крупных аэродромов, самолетов соответствующих типов и обученных экипажей. Во-вторых, разработать тактические приемы или иметь специальное оборудование или и то и другое вместе для преодоления в полете трудностей, вызываемых погодой. В-третьих, необходимо было подавить оборону противника как на земле, так и в воздухе. Первая проблема была частично разрешена к концу 1943 года. Хотя в строю еще и не было тех 5000 тяжелых бомбардировщиков, о которых мечтал Харрис, тем не менее они поступали в строевые части во все увеличивающемся количестве, а учебные центры выпускали все больше и больше подготовленных экипажей. Вывод бомбардировщиков на цель с помощью самолетов наведения, применение радиолокационных прицелов Н2S и радионавигационных систем «Джи», «Гобой», а также применение усовершенствованных маркировочных бомб типа «карпет» для обозначения целей в значительной степени продвинули вперед разрешение второй проблемы. Попытка разрешить третью проблему вызвала никогда не прекращавшуюся борьбу идей и мнений между учеными и тактиками союзников и немецкими учеными и тактиками. В конце концов союзники добились победы, так как процент бомбардировщиков, потерянных во время воздушных налетов на Германию в 1943 году, был меньше, чем в 1942 году, в то же время объем разрушений, причиненных основным промышленным районам Германии в течение десяти месяцев 1943 года, был в десять раз больше объема разрушений, причиненных союзной авиацией за все предыдущие 45 месяцев войны.

Каких же результатов добилось Бомбардировочное командование в итоге проведения воздушной операции «Пойнтблэнк»? 7 декабря 1943 года Харрис заявил, что к концу октября 1943 года на 38 главных городов Германии было сброшено 167 230 тонн бомб, уничтожено около 8400 гектаров застроенной площади, что составляло 25 процентов общей площади городов, подвергшихся воздушному нападению. С первого взгляда такой результат может показаться вполне удовлетворительным. Однако после тщательного анализа эти данные оказались не столь убедительными. Дело в том, что Харрис проводил воздушные налеты не в соответствии с объединенным планом наступления бомбардировочной авиации, составленным вскоре после конференции в Касабланке, а руководствуясь стремлением осуществить бомбардировку тех городов Германии, в которых насчитывался максимальный процент населения. В 38 городах, подвергшихся воздушной бомбардировке, было сосредоточено 72 процента городского населения Германии, что составляло менее 33 процентов общего населения страны, то есть не более 25 миллионов человек.

Если бы даже в каждом из этих городов было разрушено 50 процентов застроенной площади (фактически же к концу 1943 года величина разрушений в этих городах составляла только 25 процентов), то и в этом случае противник был бы в состоянии продолжать борьбу. Поэтому Англо-американский объединенный комитет по планированию операций настаивал на концентрировании усилий бомбардировочной авиации по городам, где размещались жизненно важные промышленные объекты. По мнению комитета, такая тактика действий была наиболее эффективной. Командующий Бомбардировочным командованием считал, что лучше всего эту задачу можно выполнить путем разрушения жилищ рабочих, занятых в немецкой промышленности. В январе 1944 года Харрис подтвердил свою точку зрения, заявив, что из 20 немецких городов, в которых население было преимущественно занято в авиационной промышленности, налетам английской бомбардировочной авиации подверглись десять городов, в которых было уничтожено свыше 25 процентов застроенной площади.

Оценка разрушений, причиненных противнику объединенными усилиями английской и американской бомбардировочной авиации в ходе операции «Пойнтблэнк», приводившаяся периодически в сообщениях министерства экономической войны, настолько повлияла на начальника штаба английских ВВС, что он высказал предположение, что производство одномоторных истребителей в Германии сократилось почти на 40 процентов по сравнению с запланированным количеством. Однако изучение документов и опрос немецких промышленников не подтвердили этих выводов. По расчетам союзников, производство одномоторных истребителей в Германии в первой половине 1943 года составляло 595 самолетов в месяц, фактически же в это время оно составило 753 истребителя. Во второй половине этого года, по расчетам союзников, Германия выпускала 645 одномоторных истребителей в месяц, фактический же выпуск их составлял 851 самолет. В 1944 году производство истребителей возросло и к началу 1945 года составляло 1581 самолет в месяц, тогда как по англо-американским расчетам оно составляло всего лишь 655 самолетов.

Тем не менее положение немецкой авиационной промышленности, а следовательно, и военно-воздушных сил Германии оставалось тяжелым. Производство бомбардировщиков уменьшилось, и, несмотря на увеличение истребителей, фактическое количество этих самолетов, поступавших в боевые части или, точнее говоря, поднимавшихся в воздух, постоянно оставалось недостаточным. Многочисленные и интенсивные налеты союзной авиации на немецкие аэродромы влекли за собой уничтожение на земле столь большого количества самолетов, что, по словам Шпеера, «союзники уничтожали самолетов с такой же быстротой, с какой они строились». Поэтому было бы неправильным утверждать, что наступление англо-американской бомбардировочной авиации в 1943 году и в начале 1944 года не достигло своей цели. В ходе этого наступления противнику был нанесен такой большой ущерб, что уже в феврале 1944 года Саур, помощник Шпеера, заявил, что около 70 процентов общей площади цехов заводов авиационной промышленности было разрушено или повреждено воздушной бомбардировкой.

Нет никакого сомнения, что, несмотря на огромные разрушения, причиненные Германии союзной бомбардировочной авиацией, которые к весне 1944 года в 43 немецких городах составили 10 400 гектаров застроенной площади, влияние этих разрушений на способность немцев продолжать войну пока еще не было решающим и не стало таким до конца 1944 года. Немцы продолжали энергично работать, повышая с каждым месяцем норму средней выработки. Чтобы убедиться в этом, достаточно привести лишь два примера. Производство танков, составлявшее в 1943 году в среднем 330 в месяц, в 1944 году возросло до 512, а выпуск орудий в декабре 1944 года был в два с половиной раза больше, чем в январе 1943 года.

В конечном счете, несмотря на заявление Шпеера, что бомбардировка по площади никогда не представляла серьезной угрозы для Германии, последняя была вынуждена перейти к обороне в воздухе вследствие наступательных действий бомбардировочной авиации союзников.

К весне 1944 года Германия значительно сократила производство бомбардировщиков. Ее истребительная авиация и зенитная артиллерия, тщетно пытающиеся оборонять жизненно важные объекты страны, не были сосредоточены на критических участках фронта, чтобы оказать противодействие возможной высадке союзников на западном и южном побережье Европы. Почти три четверти миллиона мужчин, которые с большей пользой могли бы работать в любом другом месте, были заняты в системе противовоздушной обороны. Кроме того, значительно большее количество людей было занято в органах местной противовоздушной обороны и на бесконечных восстановительных работах. Очень многие промышленные центры Германии к тому времени были разрушены или серьезно повреждены, Таково было мнение заместителя начальника штаба ВВС маршала авиации Нормана Боттомли, и после окончания войны, когда изучались результаты воздушной операции «Пойнтблэнк», он не видел причин изменить это мнение. Нет оснований полагать, что такая оценка событий 1943 года и начала 1944 года была неправильной.

В начале 1943 года союзники считали, что войну нельзя выиграть, не устранив угрозу со стороны подводных лодок противника; поэтому борьбу с ними они рассматривали как одну из наиболее важных задач, возложенных на их военно-морские и военно-воздушные силы. Следует вспомнить, что такая точка зрения господствовала на конференции в Касабланке и была ясно отражена в ее директивах.