- Какая оригинальная догадка, просто слов нет! Но вы глубоко заблуждаетесь. И заблуждайтесь дальше, я ничего не скажу, - все еще посмеиваясь, она развернулась на каблуках и направилась прочь. - Поглазеть на короля! Да я его тысячу раз видел...
Но смех сразу осекся, как только на площадь вывели Акуна. Провидец наслаждался солнцем, стараясь не закрывать глаза на его яркий свет. Джайре почему-то пришла в голову мысль: с этого утра он больше никогда не почувствует запах нарциссов с первыми лучами солнца, - и тут же: не почувствует здесь, но не в другом месте.
- Последний раз тебя спрашиваю, чернокнижник, - преступил ему дорогу Фленьелл, - кто тебя позвал?
Джайра наблюдала со стороны, как хищник из укрытия, ожидая своего момента.
- Я пришел сам, по доброй воле, Небо мне свидетель.
- Да как ты смеешь упоминать Небо!..
- Гарольд! - из трактира спешил Сальмоней, поддерживаемый Бенрадом. - Не превращайся в зверя! Отпусти немедленно этого человека, он ни в чем не виновен.
Не успел кастелян и рта открыть, за него снова заговорили Королевские Мечи:
- Он виновен в колдовстве, а оно карается смертью на костре.
- Это закон, подписанный королевскими особами. Никто не смеет его ослушаться.
Оба повели Акуна к столбу, но остановились из-за крика Бенрада.
- Стойте!
На то, на что он обратил внимание всех, даже не надо было указывать. Как знамение, когда-то остановившее кровавую битву за весь мир, в котором сейчас жили все они, над головами собравшихся взвилась левая рука с раскрытой ладонью. Когда народ расступился, Фленьелл, и не только он, пришли в крайнее изумление, когда они увидели, что это рука Лиса. Бенрад и Сальмоней были скорее восхищены, чем поражены как Гарольд, но все же впечатление на всех это явление произвело немалое.
- Не слишком-то остроумно вспоминать о такой древности, как этот жест покровительства, наемник, - произнес Хтар, в то время как Валиенс просто раскрыл рот. - Тем более, со стороны простолюдина он вообще ничего не должен значить.
- Но, тем не менее, значит многое, - сопровождаемая взглядами, Джайра вышла к подножию кострища, заняв место у барьера нарастающего спора защитника и судьи. - Я протягиваю этому колдуну Длань Протектора. Этим законом тоже никто не смеет пренебрегать, не так ли? - рыцари не отвечали, с безмолвным презрением глядя на нее. - Не так ли, господа? - она широким жестом обратилась к другим рыцарям и наемникам, последних ее обращение очень порадовало.
Конечно, все это было так пафосно, что вызывало тошноту. Но такие речи обладали эффектом массовости, а значит, с первых слов можно было завладеть вниманием всей толпы. А как ей еще выиграть этот спор, кроме как не с помощью всеобщего убеждения? Надо только знать меру и подбирать нужные слова.
- Есть законы, которые не прописаны на бумаге, не указаны королем, но есть в наших сердцах. Это законы мироздания, которые сейчас, на этой площади, в этой деревне не выполняются самими рыцарями Ардонии. Я с готовностью могу обвинить этих людей: сэра Рутто, сэра Жуана и сэра Гарольда, - в немилосердии и бесчеловечности. Несмотря на то, что этот провидец, называющий себя Акуном Сантаниеллом, пришел по своей доброй воле помочь тяжело больному купцу, господину Сальмонею Нар Ативу, и исцелил его от смертельного недуга, - реакция Сальмонея не скрылась от нее. Он был и согласен с этим, и только что осознал свое чудесное исцеление. Что ж, это только на пользу. - Такой исход показал ему дар предвиденья. Я знаю этого человека много лет и держу его за верного друга, готового помочь всеми средствами, какими он располагает. Ни разу будучи не уличен в колдовстве, он все же обладает магической силой, но не употребляет ее во вред, выздоровление господина купца тому пример. Много раз он помогал местным жителям, за что они его наградили многими годами спокойной жизни среди них. Здесь Акун обрел дом, и никто не смеет отбирать его у него, как и саму эту жизнь. Я протягиваю ему руку, как защитник его жизни. Любой, кто выступит против, будет иметь дело со мной, оружием или словом.
Она снова подняла руку, сверля вызывающим взглядом всех трех рыцарей поочередно. Даже если кто-то ответит на ее вызов, словами они ничего не смогут сделать, а оружием... Все равно преимущество на ее стороне.
- Я тоже протягиваю руку, - воскликнул Бенрад, встав рядом с ней плечом к плечу. - Еще один закон Протектора - поддерживать друга в правом деле. Я оказываю эту поддержку моему другу Лису, кем бы он ни был на самом деле.
- Я тоже оказываю поддержку моему спасителю, - за их спиной поднялась рука Сальмонея. Торжество Джайры набирало силу. - Триумвират Сакротума тоже оказал бы милосердие.
Слова о Сакротуме покорили всю толпу. Все жители деревни постепенно начали поднимать руки, говоря о своей признательности колдуну. Под повязкой на лице расплывалась кривая ухмылка. Она победила, это факт.
- Мы отвечаем вам всем от имени его величества Амниса Викариус Лючис, ее высочества Мариин Викариус Лючис и всех наших собратьев Королевских Мечей. Придворное собрание также встанет на нашу сторону, ибо они слушаются только волю короля, - произнес с самообладанием и гордостью Хтар. - Голос любого придворного намного весомее голоса простолюдина. Перевес на нашей стороне.
От негодования даже зарычать захотелось.
Люди в недоумении поглядывали друг на друга и косились на Лиса. Рыцари снова взялись за работу с еще большей торопливостью, чем до этого. "Безнравственные тираны. Ну, ничего, у меня есть еще козыри в рукаве".
- Что ж, думаю, будет вполне законно приравнивать голос придворного к голосу заслуженного героя, - Бенрад пораженно уставился на нее. Остальные затаили дыхание. - В Исре, как и во всем мире, меня знают как Кровопийцу. Мой меч будет доказательством тому.
Видно, Гарольда осенило какой-то пришедшей мыслью, отчего он смотрел в одну точку, погруженный в себя. Народ ахнул, восхищение окутывало теплой волной.
- Это еще не известно, герой вы или нет, - ответил Валиенс, бывший уроженцем Исры. - Не все согласятся с вашим изречением.
- Хорошо, - снова она остановила палачей. - Тогда я воспользуюсь своим собственным правом, чтобы больше ничего не вызывало возражений. Господин Сальмоней, вы задолжали мне награду за вашу жизнь. Я требую ее в качестве жизни этого колдуна, она должна быть сохранена ему и оставлена в покое.
- Я с готовностью принимаю ваши требования, господин наемник. Отпустите этого человека.
Королевские Мечи остолбенели, поэтому освободил Акуна с явной неприязнью Фленьелл.
- Ты свободен по ардонскому моральному уставу долговых расчетов.
Взгляд кастеляна говорил Джайре: "Доволен? Добился, чего хотел?" Но ослушаться купца он не смел - ответ перед ним и всеми своими друзьями был ему дороже, чем перед королем. "Что ж, он не совсем безнадежен, его еще можно исправить".
Все же провидец с неотступной улыбкой был спасен и сейчас снова стоял перед ней. Только он собрался что-то сказать, как все вздрогнули от голоса кастеляна, пробудившего всех от оцепенения.
- Собираемся. Дорога до Октавы займет еще пару дней. Быстрее выйдем - быстрее доедем.
Медленно, как будто нехотя, народ начал расходиться, в полголоса обсуждая несостоявшуюся казнь.
- Пойдем, - Бенрад почти насилу увлекал Джайру к постоялому двору. - Тебе лучше больше не злить Гарольда.
- И то правда.
Как это оказалось предсказуемо - то, что кастелян теперь выместит свою злобу на ней. Что ж, пускай - это его полное право, своим она уже воспользовалась и полностью исчерпала свои дозволенные возможности.
Еще немного, и из глаз Фленьелла вырвались бы языки пламени.
- Кровопийца, - это прозвище, и без того не слишком нравящееся Джайре, прозвучало от кастеляна еще противнее, - будете ехать в хвосте колонны, с наемниками. Бенрад, за мной.
"Злится сам на себя... Клубок противоречий рыцарской морали? По всей видимости".
