В спешке борьбы Фред выпустил руку Гермионы, и девушка исчезла средь толпы сражавшихся. Молясь, чтобы с ней все было хорошо, Фред ринулся в гущу, швыряя заклинания направо и налево. Захваченный битвой, в какой-то момент Фред вскинул голову и увидел то, отчего все мысли разом вылетели у него из головы, равно как и у его призрачной копии.

На Гермиону налетел один из егерей – его лицо напоминало собой треснувшую маску. Раздался его вопль «Сектумсемпра!», после которого девушка тут же рухнула на землю, на растоптанный в слякоть снежный покров.

Крик Фреда и его призрака слился воедино:

- Гермиона!

Не теряя времени, Фред бросился на выручку, беспорядочно бросаясь заклятьями в напавшего на нее егеря. Казалось, борьба затихла, остановилась, все внимание сфокусировалось на странной паре сражавшихся. Егерь коряво ухмыльнулся, рассекая воздух волшебной палочкой, и вырвавшийся из нее ядовито-зеленый луч сразил Фреда Уизли в самое сердце.

Глаза парня удивленно расширились, с губ слетел сдавленный стон, прежде чем он медленно рухнул на снег сломанной куклой, сраженный Авадой Кедаврой.

Мстительно ухмыляясь, егерь снова направил палочку на его тело, шипя «Круцио!». Призрак ощутил боль заклинания, от которой на мгновение все померкло в глазах. До него донесся надорванный крик, проникнувший в самое сердце.

- Фред!

Оправившаяся – насколько это возможно – от последствий страшного заклинания, Гермиона подползла к его телу, не обращая внимания на сочившуюся из многочисленных порезов кровь, на то, что Рон и Гарри связали напавшего на нее мужчину, на то, что им удалось отбиться от егерей. Позади девушки на снегу оставался кровавый след.

- Фред!

Ее крик, казалось, сотряс макушки деревьев. Лицо Рона перекосило от ужаса и боли, он рухнул на колени, в неверии глядя на тело мертвого брата.

- Фред!

Надломленный полукрик-полустон раздавался внутри Фреда, словно маня его за собой куда-то вдаль. Все вокруг закружилось в стремительном водовороте воспоминаний, утягивавших Фреда навстречу ослепительно-белоснежному свету.

В палате было тихо. Капала вода с крыши больницы, ударяясь о железный карниз здания, доносились звуки, привычные для больничного помещения – переговоры врачей, стоны больных. Сквозь щель в приоткрытой двери в темную комнату просачивался свет из коридора.

- Мы сделали все, что смогли, Фред. Теперь очередь за тобой, - произнесла Сивилла Трелони, казавшаяся странной посреди вполне обычно обставленной комнаты, закутанная не в шали, а в лимонный врачебный халат, любезно одолженный Августусом Шоуном. Целитель держался рядом с прорицательницей.

- Эти ваши штучки… - неодобрительно произнес он, глядя на профессора Трелони.

- Он вернулся в свое тело благодаря моим штучкам, но не вашим врачебным талантам, - ответила Сивилла Трелони. – Так что будьте добры замолчать.

- Я бы попросил больше уважения к целителю среднего ранга! – начал было Августус Шоун, но Сивилла прервала его, схватив за руку и потащив прочь из палаты, бормоча:

- Наивный человек с ограниченным мышлением, я вам еще покажу!

В палате остались только трое. Полумна сжимала ладони Джорджа, ни на шаг не отходившего от брата с той самой минуты, как они вернулись в Мунго. На стуле возле постели Фреда сидела бледная Гермиона, все вертевшая в дрожавших пальцах кулон. Они с Джорджем так надеялись, что все получится, что Фред очнется…

Но сразу же после ритуала – Сивилла Трелони милостиво объяснила им, что погрузила Фреда в самое его мучительно-страшное воспоминание, заставившее его от сильного потрясения вернуться в тело, - Фред не очнулся. Напрасно они дежурили до ночи у его постели в ожидании того, что он откроет глаза и улыбнется уже ставшей привычной для Гермионы улыбкой. Внутри него шла какая-то борьба, как пояснила Трелони, не смущаясь скептического взгляда целителя Шоуна, и от исхода этой борьбы зависело, сможет ли Фред прийти в себя.

Оставалось только ждать. Ждать и надеяться.

- Можно, я побуду с ним одна? – робко спросила Гермиона.

Джордж хотел ответить отказом, но Полумна что-то шепнула ему на ухо – Гермионе удалось расслышать «Она его любит», отчего девушка покраснела, - и парочка покинула палату. Отринув робость, Гермиона пересела на кровать, ближе к Фреду, чьи ресницы бешено трепетали, словно парню снился сон, и осторожно провела кончиками пальцев по скуле. Фред казался таким живым, таким сильным, что просто обязан был ответить ей, обязан был очнуться и вернуться к ней и к своей семье.

- Пожалуйста, Фред…

Слова, произнесенные с тщетной надеждой на ответ, раздались слабым, тихим эхом. Пальцы Гермионы чертили узоры на усыпанной веснушками коже парня, касались падавших на лоб отросших рыжих прядей.

- Мне трудно без тебя… - снова прошептала Гермиона. – Нам всем трудно. Мы сделали все, что смогли. Вернись к нам, пожалуйста.

Голос Гермионы предательски задрожал на последнем слове, девушка судорожно вздохнула, пытаясь сдержать набегавшие на глаза слезы.

- Я не смогу без тебя даже обед себе приготовить! – сердито заговорила она, словно эта отповедь могла пробудить Фреда. – А Живоглот? Ты о нем подумал? Он же ждет тебя! А тележка? Эта чертова тележка в том супермаркете? Я прокачусь с тобой, обещаю, - выдохнула девушка в губы Фреду. – И я верну тебе все фотографии, что в той шкатулке, только вернись. Пожалуйста. Я же… я же все вспомнила.

В тот момент при проведении ритуала, когда Гермиона держала его за руку, она видела все, что творилось в его голове. Она видела все связанные с нею воспоминания. Она видела все проделки, что они устраивали, все их шутки, все события, касавшиеся их отношений. Она видела его смерть и вопила так громко, что профессору Трелони пришлось плеснуть ей водой в лицо, чтобы привести в сознание и вырвать из кошмара.

Неужели Фред тоже вспомнит все это, когда придет в себя? Нет, сейчас не время об этом думать, главное, чтобы он очнулся.

Гермиона всхлипнула, коснувшись кулона, который – теперь она это знала - он ей подарил.

«Это на память».

Осторожно сняв кулон с шеи, девушка повесила его на шею Фреда, сама не зная, зачем – может, ожидая, что произойдет какое-то чудо. Но чуда не случилось.

- Пусть будет темна антрацитная ночь –

Несчастья твои отгоню собой прочь,

Тебя уберечь от несчастного ветра смогу я…

Колыбельная, что должна петься плавно и нежно, у Гермионы выходила надорванным плачем. Голос предательски дрожал на каждом слове, и, не выдержав, девушка замолчала, продолжая перебирать волосы Фреда. Ей хотелось верить, что колыбельная каким-то образом и вправду его защитит. Что ей теперь делать? Мир опустел без насмешливой улыбки и задорного голоса несносного Фредерика Уизли.

Утомленная, Гермиона медленно опустила голову, изо всех сил борясь со сном, укутывавшим ее в свое покрывало. Ей нельзя сейчас засыпать, она должна ждать, держать Фреда за руку, должна быть рядом с ним…

Пробуждение было резким. Фред открыл глаза и поморщился от бившего в лицо солнечного света, щедро лившегося в отмытое окно. Обстановка вокруг была незнакомой – серые стены больничной палаты, скудная обстановка и дремавшая у его постели Гермиона Грейнджер.

Девушка дернулась, словно почувствовав, что он очнулся, и открыла глаза. Ее взгляд был полон странной теплоты и даже нежности, от которых Фред ощутил неловкость. Почему она так на него смотрит? По идее, такие взгляды должны были посылаться исключительно Рону.

Кстати, о Роне, Джордже и всех остальных членах его семьи. Почему они не здесь, не рядом с его постелью? Наверное, его доставили сюда после битвы за Хогвартс, и пока все праздновали победу, которая, конечно же, осталась за Гарри, он валялся в больнице в бессознательном состоянии. Отлично, Фред Уизли!

- Эм-м, Гермиона? – неуверенно позвал Фред. – Что тут происходит?

Вместо ответа девушка порывисто обняла его за шею, ее теплые губы коснулись его щеки мимолетным поцелуем, от которого Фред бы покраснел, если бы не утратил это свойство еще в пору хулиганской юности.