- Пойдем отсюда, - Габриэль нахмурился. – Не удивлюсь, если однажды какая-нибудь сама добровольно придет к нему за отличной оценкой и окажется у этой же стены. Может быть, он даже когда-нибудь свалится оттуда со спущенными штанами, так и поделом будет. А мы не можем лезть во все подряд, даже если нам кажется, что так правильно, - он посмотрел на Сэма, готовый спорить, но Сэм только кивнул, соглашаясь. Он иногда не мог остановить порывы справедливости, но сейчас он понимал, что этому человеку они сказать «стоп» не смогут. Не того уровня.

- По поводу рисунка… Ты можешь пробовать, пока не найдешь? – предложил Сэм, поеживаясь от того, насколько беспомощным оказался он перед всем этим. Он не думал, что большинство людей святы, но думать и знать – совершенно разные вещи. – Идею, я имею в виду.

- Я понял. Наверное, ты прав, - легко согласился в свою очередь Габриэль, открывая тяжелую входную дверь. В холле свет был приглушен, а Нина, хотя и была предупреждена о собеседовании, все равно выглянула из своей наблюдательской и одарила их недовольным взглядом голодного до развлечений Цербера. – Добрый вечер, - и Габриэль улыбнулся ей так беззаботно, что она слегка подобрела и даже махнула ему в ответ. – Кого-то любят поварихи, а кого-то и комендантши, - усмехнулся он Сэму, поднимаясь по лестнице. Лифты на вечер отключали. На едва ли освещенных пролетах не было даже завсегдатаев с сигаретами, а потому Сэм улучил момент и за запястье повернул Габриэля к себе лицом, целуя слепо в полумраке его губы. Он стоял на ступеньке выше, а потому был равен ему в росте, что было совершенно редким явлением. Потому несколько минут Габриэль позволил ему простоять вот так, в месте, где их вполне могли увидеть, не сопротивляясь его попыткам почувствовать себя нормальным. Он и не сомневался в этом, просто не иметь возможности выразить свои чувства хоть каким-нибудь прикосновением убивало его. И тем более возможное осуждение как и пугало, так и раздражало. Пока Габриэль отвечал на его поцелуй, лениво и, отказываясь менять темп, как бы Сэм не пытался, он мог не интересоваться мнением других. Жаль только, что ему постоянно приходилось себе об этом напоминать.

На этаже предсказуемо никого не было. Сэм с некоторым сожалением посмотрел на дверь комнаты брата, из-под которой была видна полоска света, и первым пошел к самому концу, к их комнате. Но не успел он пройти и пары шагов, как дверь его бывшей комнаты распахнулась, явив собой Дина. Сложив руки на груди и опираясь спиной на косяк двери, он впервые посмотрел прямо на Сэма, заставляя его в раз чувствовать себя маленьким провинившимся ребенком, который не может понять, чем раздражает старшего брата. Но если многие разы до этого он был против тяжелого взгляда один, то теперь его за руку взял Габриэль, не собираясь вмешиваться, но и оставлять их один против одного.

- У нас тут семейный разговор, - соизволил сообщить ему Дин, едва ли скользнув по Габриэлю взглядом. Тот немедленно завелся в ответ, не считая Дина равным настолько, чтобы позволять ему так себя игнорировать. – Как благородно, бегать от брата, не находя смелости прийти и выбрать, наконец, свою сторону. Что сказал бы отец?

- Отец никогда не поставил бы меня перед таким выбором, - ответил Сэм, чувствуя себя много увереннее от такой простой вещи, как близкий человек, стоящий на его стороне.

- Каким же, Сэмми? – и его взгляд, казалось, был полон вселенской скорби, и по-обычному он должен был уже быть пьяным с пары бутылок пива в ближайшем к универу пабе в компании своих знакомых парней.

- Между семьей и тем, кого я люблю, - он скорее почувствовал, чем увидел, как Габриэль удивленно поднял на него взгляд, как помрачнел еще пуще прежнего Дин.

- Я не собираюсь обсуждать это в коридоре, - бросил он, взглядом находя темный шнурок с деревянными бусинами на шее Сэма в разрезе его лучшей рубашки – он хотел соответствовать Габриэлю на важном собеседовании, а потому даже погладил джинсы, чего никогда не делал до того. Если бы Сэм захотел, он легко мог бы представить то, о чем подумал в этот момент Дин, но ему было только отчаянно противно от того, что Дин не станет говорить ему этого в лицо, потому что, по его мнению, Сэм еще ребенок.

- Я не… - он не знал, что ему сказать. Он не может пойти без Габриэля? Ребенок, на самом деле, еще такой ребенок, который подумал, что отношения только физические сделают его взрослее. Что он мог против Дина? Дин был хуже упертого козла, если он считал что-то правильным. Не было никого, кто мог бы поколебать его уверенность в чем-то правильном.

И каким-то чудом положение спас Кастиэль, выглянувший в коридор и махнувший им обоим.

- Бога ради, Кас, - неожиданно вся злость Дина куда-то испарилась, когда он пихнул Кастиэля обратно за плечи в комнату. – Пришел заниматься, так и сиди, не мешайся. Иди сюда, Сэм, нам правда надо поговорить, - осталась только усталость и уязвимость, которую Сэм в брате раньше не видел, и потому он все же пошел, отпуская руку Габриэля.

- Заниматься? – поднял Сэм брови, проходя мимо Дина, и с каким-то невероятным облегчением узнавая в чертах его лица веселую раздражительность, которой он отвечал на любые подколы. Он подошел к своей кровати и осторожно сел на нее, изучая Кастиэля, разложившего на полу учебники. Он сидел, сложив ноги вместе, не совсем по-турецки, но так же расслабленно. Он протянул Сэму руку, и пока они знакомились, Сэм едва не прослушал весь разговор.

- … Это так по-взрослому, - закончил какую-то свою фразу Габриэль, когда Дин рукой преградил ему путь. – Если ты от чего-то бежишь, значит, оно пугает тебя, а если оно пугает тебя, оно занимает тебя. Кого вообще интересует твоя персона? Кому вообще интересно, кого ты там целовал два года…- и Дин закрыл его рот ладонью, сдерживаясь от удара. Сэм знал – только потому, что он смотрит.

- И потому ты решил получить моего брата? – тихо, но все равно слышно спросил его Дин. Габриэль закатил глаза, показывая, насколько Дин идиот, раз думает, что с закрытым ртом ему кто-то что-то сможет внятно ответить.

- Потому что, возможно, я сначала искал в тебе его, - просто ответил он, перестав улыбаться. Дуэль взглядами, взаимное нежелание уступать – и Дин сделал шаг назад, впуская его в комнату, хотя и толкнув плечом. Габриэль не ответил, чем заслужил огромную благодарность Сэма. И тем, что сел не на кровать, а рядом с Касом, мгновенно забалтывая его за какую-то секунду. – Они нашли отца.

- Отца? – эхом повторил Сэм. Слишком много времени прошло, ни единой надежды, что он мог быть жив, никакого шанса…

- Они отключили какой-то там аппарат сегодня утром, когда не смогли найти нас, - продолжил Дин, не желая садиться и оставаясь стоять у стены, прислонившись к ней спиной. – Нас нашел другой человек. Точнее, меня, раз уж ты постоянно где-то шляешься. Он сказал, что отец был когда-то давно его лучшим другом, и он просил однажды позаботиться о сыновьях, если его не станет, но он так же потерял контакт с ним довольно давно и узнал о нас только сейчас. Он предлагает нам… жить у него.

- Кто это? – только и хватило сказать Сэма. Знать, что отец пропал, было плохо, но надежда оставалась всегда. Но узнав, что теперь он мертв совершенно точно, он едва не растянулся на этой самой кровати. Он знал все, и как должен вести себя, и как реагировать, и что отец не так много уделял его воспитанию внимания… Но это был отец, Джон Винчестер, резковатый мужчина, зачастую путавший грубость с любовью, после смерти матери изменившийся до неузнаваемости, но единственный, кого Сэм знал, как отца. Оставаться одним по-настоящему было невероятно трудно, хотя они научились так жить и даже смогли вытащить самих себя из той дыры, закончить школу и поступить сюда, где не нужно было платить за подготовку, ведь они участвовали в экспериментальной программе по подготовке, первые со всего мира, кого будут тренировать три года вместо одного без отрыва от учебы.

- Сингер.

- Что? – тупо переспросил Сэм.

- Профессор Сингер, - терпеливо повторил Дин. – На идеального дедушку он не тянет, но он сказал, что в любом случае мы можем рассчитывать на него, и если мы захотим, он может переехать обратно в старый дом, хотя там нужен ремонт…