Он не знал, сколько это длилось. Жар их тел не отпускал его, а ритмичные движения и вовсе все сильнее и сильнее заставляли его испытывать томление, неизбежно приводящее к разрядке, как и влажное скольжение по коже, одним лишь звуком заставлявшее испытывать волны нового жара. Он не мог больше целовать Габриэля, не мог думать ни о чем, кроме разрядки, напряжением собственного тела отвечая на напряжение тела Габриэля. Он снова был возбужден, пусть и не так сильно.

Последние движения проходили до инерции, и сквозь шум крови в ушах до Сэма начал доходить и недвусмысленный скрип кровати, который сообщил, вероятно, всем соседям, чем они занимаются. Он слышал приглушенные стоны Габриэля, уже не настолько громкие, как если бы у него не осталось сил, и каждый тем не менее продолжал вызывать в нем отклик, вырывая словно бы что-то из груди. Габриэль как-то в одну секунду сжал мышцы вокруг него, и этого оказалось достаточно, чтобы копившейся жар, дрожь и удовольствие в одном мгновенно захватили его тело, лишая воли, способности мыслить, видеть и чувствовать. Он потерял счет времени, сколько продолжалось это состояние, заставлявшее его мышцы расслабляться по собственной воле, сколько он не чувствовал собственного веса.

Когда он открыл глаза, он обнаружил, что Габриэль сидел на краю кровати, потягиваясь и собираясь в душ. Он уснул прежде, чем Габриэль вернулся оттуда. Он не слышал, как Габриэль, сев на кровать с его стороны, провел по его волосам и тихо произнес:

- Выходи, Люцифер. Я знаю, что все это твоих рук дело. Я, может, не помню, но я прочел его дневник и дневник его отца. Зачем тебе это было нужно?

- Чтобы ты приручил мне его, - незнакомый ему человек стоял в углу спальни, сложив руки на груди. – Небольшое шоу по договоренности с ангелами, чтобы я мог без лишних проблем забрать его тело себе. Ради тебя он отдаст все, Габриэль, - он не помнил ничего из того, что Люцифер стер из его памяти и не надеялся восстановить. Люцифер подошел к нему со спины, положив руку на плечо.

- Ты забудешь и это, Габриэль. Это будет моя плата за то, что ты сделал для меня, - он был слишком уверен в своей победе и в своей способности стирать память. Весь этот год Габриэль ощущал чужое присутствие рядом с ними, видел тех, кто следил за ними, однажды заметив черные белки глаз. Весь этот год он старался убедить себя, что прочитает лишь и больше ничего, но чем больше читал, тем больше текст казался ему знакомым. Пусть Люцифер лишил его памяти безвозвратно, подстроив любовь, которую, видимо, так и не смог признать, даже случайно создав, пусть он изобразил победу для Винчестеров, пусть даже со стертой памятью не смог забрать тело Сэма, это не означало, что Габриэлю больше нечего терять.

- Передай привет Отцу, - произнес он, развернувшись и воткнув нож архангела под ребра, прямо там, где располагалось сердце его весселя и Благодать. Люцифер недоверчиво смотрел на него, сжимая кровоточащей ладонью нож.

- Откуда? – успел только и произнести он прежде, чем исчезнуть в ярком свете, оставив после себя лишь отпечаток огромных черных крыльев, сгорающих в воздухе. Нож беззвучно упал на темный ковер. От содеянного его трясло и тошнило, даже сжимая в руках этот нож, он не верил до конца, что это возможно, что он в самом деле кто-то другой, что Сэм не должен был быть с ним, что вся его жизнь придумала. Он содрогнулся еще раз, бросившись к туалету – он только что кого-то убил. Придя в себя на холодном кафеле ванной комнаты, он наконец смог вытащить мобильный телефон и набрать номер.

- Ты был прав, Дин. Не знаю как, но прав.