Минул тот момент, когда прикосновения носят лишь ласкающий характер. Стоило ему скользнуть языком по лихорадочно поднимающейся и опускающейся груди, как между ними все изменилось – вспыхнувший жар взаимного желания заставил их обоих покраснеть и снова потянуться навстречу друг к другу. Габриэль выгнулся, прижимаясь к его груди собственной обнаженной грудью, оставляя за ним право поднимать его бедра к своим. Сэм перекатился на спину, даже не замечая его веса, видя лишь только то, как он закусил губу едва ощутимо, отстраняясь от ощущения прикосновения кожа к коже. Габриэль мгновенно соориентировался, по-своему повторяя те же прикосновения – прикасаясь чуть дольше, где-то совсем мгновенно, оставляя на шее темнеющие следы, пока руки Сэма беззастенчиво гладили его спину, спускаясь к ягодицам. Он накрыл их ладонями, сжимая через ткань штанов, заставляя его снова выгнуться, прижимаясь бедрами к его бедрам, так что скрывать возбуждение становится просто невозможным. Сэм не позволил ему отстраниться, губами касаясь покрасневшей щеки. Он пожалел, что они так быстро оказались в постели, и не было времени посшибать что-нибудь на своем пути, потому что у них еще не было так, без голой страсти. Он думал так прежде, чем Габриэль сжал сквозь ткань его возбужденный член.
Он сел на кровати, притягивая его к себе, не заботясь о том, что его ногти оставляют на спине Габриэля царапины над талией. Он не знал, что поцелует в следующую секунду – плечо, скулу, кончик носа или ямочку в основании шеи, и эта выматывающая игра наконец заставила Габриэля запрокинуть голову и застонать. Вибрацию его стона Сэм успел ощутить языком, прижав его под кадыком, зубами чуть проведя по его возвышению, после чего наконец губами, самым неприличным образом языком проводя от кадыка до подбородка, улавливая едва ощутимый запах от его мокрых волос, срываясь ладонями на его бедра и проводя по ним от ягодиц до колена, наклоняя его самого вперед, на одно из своих согнутых колен, поднимая и его бедро. Заставив Габриэля напрячься, чтобы удержаться, он с восхищением целовал каждую проступающую мышцу, руками чувствуя дрожь его бедер. Лунный свет был единственным, что освещало комнату, и в этом положении его влажные волосы казались совершенно золотыми, как и полуприкрытые глаза.
Он успел расстегнуть пуговицу и молнию ширинки, когда понял, что под штанами ничего нет. Он вновь поднял Габриэля лицом к себе, и он сделал это слишком театрально, прогнувшись в спине, так что Сэм не отказался от предложенных к его губам потемневших сосков – он обвел языком каждый из них, ощущая, как от нестерпимого желания Габриэль сжимает стальной хваткой его плечи. Но с его стороны не одевать вообще ничего было совершенно недопустимо, поэтому он потянул его штаны вниз, как делал обычно, после чего мгновенно развернул его спиной к себе, усадив меж своих разведенных бедер. Он провел ладонями по его внутренним сторонам бедер, и Габриэль немедленно свел их, снова сжимая бедра Сэма руками от невозможности прикоснуться к себе – Сэм никогда бы не позволил. Нежная кожа под его горячими ладонями покрылась мурашками, и он медленно развел ноги в стороны, гипнотизируя этим. Кожа его члена потемнела от избытка прилившей крови, но Сэм все равно не стремился прикасаться к нему. Он изматывающе медленно провел снова вверх, опасно приближаясь к возбужденному органу и снова минуя его, накрывая ладонью напряженные яички. Габриэль бессильно откинулся к его груди, частым дыханием заставляя татуировку словно бы жить саму по себе. Сэм целовал выступающие позвонки на его шее, когда Габриэль наконец взмолился о том, чтобы это прекратилось. Сэм последний раз провел по влажному животу, спуская ладонь вдоль жестких светлых волос, пока наконец не обхватил ею основание члена, слегка пережимая. Габриэль поднял руку наверх, чтобы держаться за его шею, не в силах сдерживать больше стоны. Каждое движение вдоль всей длины сопровождалось похожим движением языка за ухом, и он в конце концов не выдержал и снова застонал, закрывая глаза. Он поднимал бедра навстречу ласкающей его руке, слепо подаваясь навстречу языку и губам, что творили что-то невообразимое за ухом – там, где одно прикосновение способно было свести его с ума. Наконец он остановил руку Сэма, сосредоточившись только на том, чтобы дышать равномерно – это значило, что он слишком увлекся этим, что проворонил момент, когда можно было остановить подступающую разрядку. Он слез с кровати и мгновенно упал на колени, за руку подтягивая Габриэля к себе, бессильно оперевшегося руками о кровать, после чего поцеловал всю ту же внутреннюю сторону бедра – кожа там была нежнее и тоньше любых других мест, а потому гораздо чувствительнее. Он ощутил, как сократились мышцы по кожей, провел еще дальше, оставляя влажно блестевшую дорожку слюны, после чего неожиданно резко провел языком по потемневшей и сухой коже его члена, не отвлекаясь на пульсацию в собственном, входившую в унисон со стонами Габриэля.
Он оставил одну из рук на талии Габриэля, другой помогая себе там, где не смог достать губами. Захватив сперва сначала головку, он медленно продвигался вперед каждый раз, как удостоверялся, что провел языком со всех сторон, и эта пытка продолжалась до тех пор, пока он не подавил рефлекс. Двинувшись назад уже быстрее, он с каждым разом ускорялся настолько, насколько мог, пока Габриэль не потянул его бессильно за волосы наверх. Сэм послушно отстранился, слизнув нитку слюны, и это неожиданно стало для Габриэля последним движением, на которое у него не хватило воли. Он выгнулся, произнося на выдохе Сэма, измазав спермой подставленную руку Сэма.
- Прости, я должен был, - Сэм заткнул его немедленным поцелуем, после чего отстранился и слизнул белесую жидкость с ладони. Габриэль не смог смотреть на это спокойно, падая назад и не возражая против нависающего над ним Сэма. – Мне просто нужна передышка, - произнес он тихо, пытаясь отдышаться. Он закрыл глаза, переживая электрические импульсы, что вспыхивали прямо перед ними и все еще испытывая тянущее ощущение в животе от второй волны дрожи, что снова захватила его тело. – Сэм, я…. Мне кажется, что… То, что было, оно закончилось, - он проговорил это, не открывая глаз. – Словно мы повторили то, что нас связывало, - Сэм задумчиво провел по его подбородку, встречаясь с ним взглядом.
- И? – сказал он, большим пальцем проводя по его искусанным губам. Собственное возбуждение мешало думать, и только огромных усилий стоило просто лежать рядом и пережидать вместе с ним этот период отдыха. – Что мешает идти дальше? – он, тяжело вздохнув, провел по его плечу – возбуждение пульсировало, кажется, во всем теле и мешало думать, и он с радостью бы поговорил, но желательно после того, как избавиться от этого тянущего ощущения. Габриэль воспользовался его состоянием, толкнув его на спину и оказываясь сверху.
Он прижал палец к его губам, пресекая любое возражение, против чего, протянувшись за оставленным на ночном столике кремом, медленно выдавил на пальцы столько, сколько ему нужно было. Сэм стянул с бедер штаны вместе с нижним бельем, не представляя, сколько еще он продержится, вынужденный наблюдать, как Габриэль готовит себя для него. Он несколько поморщился, растягивая сперва одним пальцем, затем добавляя еще один, после чего спокойно выдохнул и посмотрел лишь краем глаза на Сэма, подзывая его к себе. Секунды тянулись слишком медленно, когда он помогал рукой направлять член Сэма, приставив его ко входу.
Так же мучительно медленно он опускался, коленями упав на кровать по обе стороны от бедер Сэма и наконец впуская его в себя до конца. Он склонился над Сэмом, оперевшись ладонью о его живот и закрыл глаза, пережидая неприятные ощущения – последний раз был почти неделю назад, а с этим у Габриэля были свои проблемы. Сэм успокаивающе провел по его волосам, вспоминая, как каждый раз в начале неизменно жалеет о том, что попросил об этом и как забывает к концу. На этот раз Габриэль привыкал слишком долго, и Сэм осторожно, чтобы не причинить ему боль выходом, перевернул его на спину, извиняясь прикосновением губ к его губам за причиненную боль, когда Габриэль потянул его на себя, неожиданно быстро поднимая ноги и скрещивая лодыжки за его спиной. Потерявший всякий контроль над своим желанием, доведенным до последнего, Сэм двинулся снова вперед и назад, безошибочно находя нужный угол, испытывая облегчение от того, как выражение боли сменяется выражением тягучего удовольствия на лице Габриэля. Он смотрел на Сэма из-под полуприкрытых век, облизнув быстро губы и подаваясь бедрами навстречу, разводя их так широко, как только мог. Каждый раз они слишком увлекались ласками и никогда не могли продержаться долго в этом положении, слишком сильно горячее давление ощущалось возбужденным до последнего членом, причиняющим боль от длительного воздержания, но этот раз был особенным.
