- Это не твой бой, - сказал ему Габриэль, и Сэм хотел высказать все, что думает, по поводу такого бездействия. Он не мог стоять здесь и смотреть, как кого-то избивают.

Тем более, понял он, ему страшно. Теперь ему по-настоящему страшно – до сих пор он видел только реакцию брата на парней не той ориентации, но он никогда не знал, насколько ненормальным это считается у окружающих. Волновало ли это кого-нибудь так сильно, если бы это оставалось в пределах догадок? Нет. Но стоит этому выйти наружу, глупо, случайно, и эту ошибку не простят. Что сделал Кастиэль неправильно? Возможно, его заставят забрать документы и уйти. Это будет лучшим выходом.

- Сэм, послушай меня, - он посмотрел на Габриэля, не понимая, как он не видит. Одна ошибка, и тоже могло произойти с ними, а ведь они даже сами не смогли сказать, что между ними было. Одна ошибка, и они могли бы стоять точно так же, разве что они бы не сдались так просто. Одна ошибка – но была ли это ошибка? – Иногда то, что кажется невероятным, невозможным, неправильным может привести за собой то, что никогда не могло бы случиться без этого. Война не должна разразиться вновь, но какой силы дружбу она подарила людям, какую любовь, пусть она навсегда останется там, в прошлом! Иногда боль может принести облегчение, смотри, - и он отступил, позволив Сэму, наконец, посмотреть сквозь головы студентов на свободную площадку.

- Отпусти его, - толпа замолчала, и негромкий, казалось бы, рык услышали все. – Ты глухой что ли? – и студенты расступились, пропуская Дина. Медленно сойдя по ступенькам, он отбросил в сторону сумку и закатал рукава. – Бить слабых может только трус, - и с этими словами он увернулся от пудового кулака футболиста, подсекая его и локтем при падении ударяя в грудную клетку, фактически вдавливая его в землю. Следующего он встретил ладонью в солнечное сплетение и коленом в подбородок. Третьему удалось достать его, и Дин немедленно встал с колен, вытирая кровь с подбородка. Четвертый отпустил Кастиэля, мешком упавшего на землю, и бросился к третьему на выручку. В какой-то момент Сэм думал, что брат не справится.

- Стой, черт тебя дери, я не удержу тебя, - взмолился Габриэль, вцепившись в его руки. Сэм едва ли глянул на него. – Неужели ты не понимаешь? – яростно зашептал он, боясь, как бы их не подслушивали. – Ему не о ком заботиться сейчас. Если он в самом деле… Если они останутся в одиночку против всего колледжа, это будет самая сильная связь, какую только можно придумать, - он отпустил руки Сэма, отступая. Сэм смотрел на него широко распахнутыми глазами.

- Как ты узнал, что Дин…?

- Я столкнулся с ним на лестнице. А то, почему он не прошел мимо… Это Дин, - пожал плечами Габриэль, и Сэм на какое-то мгновение подумал, что они знакомы ближе, чем кажется. – Я не думал, что получится, - он вновь обернулся к Дину. Тот пытался сбросить с себя последнего футболиста. И тут Сэм понял – среди студентов только раздолбаи и лентяи, те, кто не ставит учебу ни во что. Все, кто могли бы выйти и заступиться, уже сидели в аудиториях. Точно подобранное время, точно подобранное место. Здесь те, кто задают темп социальной жизни, те, кто считаются крутыми или отстоями, нет тех, кто вне этой лестницы. Это то, что делает общество обществом.

Наконец Дин извернулся и едва не сломал парню шею. Он бросился к распростертому на земле Кастиэлю и собирался поднять его, когда властный голос скомандовал:

- Оставь его так, - Сэм с удивлением смотрел за высоким худощавым мужчиной в костюме и темных очках, появившемся словно бы из ниоткуда. Он опустился на корточки рядом с Кастиэлем и проверил его состояние быстрыми прикосновениями, коснулся шеи, нащупав пульс. Он поднял Кастиэля на руках так, словно он ничего не весил. – Если я увижу вас еще раз где-нибудь поблизости, я заставлю вас сожрать трусы друг друга, а затем запру в ближайшем к армейской базе гей-клубе. Вам понравится, обещаю, - и, нехорошо улыбнувшись, профессор Кроули понес Кастиэля в корпус университета, где находился медпункт, кивнув Дину следовать за ним.

- Об этом ты тоже знал? – спросил он у Габриэля, незаметно сам для себя расслабляясь.

- Была мысль, - ошарашенно кивнул он, первым направляясь к университету. – Единственное, что мы можем сделать – это играть.

***

Сэм не видел Дина и на парах, и в перерыве. Он не рискнул набрать номер, не зная, как Дин к этому отнесется. Теперь для него план Габриэля не казался таким уж непонятным, скорее, неожиданным… и странным. Разве мог его брат так неожиданно подружиться с другим парнем, открыто признающим свою ориентацию, тем более после того, как послал с этим же брата? Было ли в Кастиэле достаточно тайны, чтобы удержать Дина рядом на нужное время? Мог ли Дин вообще… подумать об этом? И мог ли сам Сэм? Он посмотрел через ряд на Габриэля – как-то по взаимному согласию они не стали садиться рядом, разошлись, пусть и недалеко. Габриэль задумчиво смотрел на лектора, вряд ли слушая его на самом деле. О чем он думал? Сэм не имел ни малейшего понятия. О чем думал сам Сэм? Почему эта тема все еще так запретна для него? Он изучал Габриэля, решив прояснить для себя раз и навсегда. Обычный парень, только вот обычным он не был. Все в нем – от невысокого роста до длинных и изящных пальцев казалось Сэму невероятным сочетанием, которого больше нет нигде. Все, что приходило в голову Сэму, казалось девчачьим. Как может он описать другого парня? Разве важно, насколько красивы глаза или еще что? Он просто силен как никто другой, силен внутренне так, что стоит ему продемонстрировать ее хоть раз, и Сэм пойдет за ним куда угодно. Этой силе он покорится.

Габриэль поднял на него взгляд и усмехнулся. Сэм пожал плечами, не понимая, чем усмешку вызвал. Он склонился к учебнику, пытаясь прочесть хоть что-нибудь, но вместо этого снова и снова думал о том, что ело его изнутри – Дин, который, казалось бы, готов был спасать чужого парня и так наплевать на собственного брата. А что Дин мог ему сказать? Не забудь смазку? Тут Сэм резко покраснел, не представляя, откуда вообще может об этом знать.

Он украдкой посмотрел на Габриэля. Задумчиво покусывая ручку, он пытался что-то придумать, раскрыв свою одну тетрадь для всех предметов. Самый кончик ручки он обхватил губами, смотря в пространство – ничуть не смущаясь взглядов лектора, который отчаялся бороться с последними рядами, он натянул на уши огромные, собственноручно отремонтированные и заклеенные яркой лентой старые наушники и теперь в такт музыке едва заметно поднимал и опускал колено. Закрыв глаза, он чуть запрокинул голову и снова опустил, как будто ему трудно было усидеть на месте. Среди всего моря музыки он находил те, что заставляли по-настоящему жить иной жизнью, что он любил больше всего. Потому книги в его комнате сменялись с такой частотой, потому музыка дарила ощущение от иной жизни, поэтому на его спине были нарисованы крылья, потому он согласился проводить с Сэмом время. Было ли это соглашением?

Габриэль стал ему другом. Тем другом, каких, кажется, можно увидеть только в старых диснеевских фильмах, которые они случайно посмотрели, с той единственной разницей, что знали друг друга только чуть больше недели. Другом, с которым он разделил ошибки и победу, с которым хранил тайну и с которым находил поддержку. Но все это было прозрачным – то же самое должно было происходить между теми, кто…кто любил друг друга. В чем была разница? Почему так много людей способны в нужный момент подойти под это описание, а в следующий уже нет – любовь должна держать дольше, чем один момент. Сколько бы они смогли жить так, не расставаясь, может быть, еще неделя, и это будет их предел. Но близкие друзья тоже остаются на жизнь, а не на момент. Чем различается друг и партнер? Сэм не мог представить, что все решало только возникшая страсть, желание овладеть друг другом, не мог понять, как инстинкт старше человека мог решать такое высокое понятие, как отношения. Должна была быть причина, которую он не видел, без которой он не мог понять, что происходит и кем приходится ему Габриэль.