- Никакой благодарности, да? – предположил Енох, и я промолчал в знак согласия. Я снова устроился рядом с ним, но на этот раз сидя. Мне не давало покоя это решение отправить Джоша. Я действительно волновался за него. – Это пойдет ему на пользу, - великодушно произнес Енох, догадываясь, из-за чего я молчу. – И он отлично стреляет, - я улыбнулся, зная о том, что Джошу он об этом никогда не скажет.
- Даже если он обладал бы неуязвимостью, я все равно бы переживал, - откликнулся я.
Енох вздохнул, разочарованный тем, что мое присутствие не дает ему спокойно почитать. Но на деле я прекрасно знал, что он все равно по мне скучал. За столько лет совместной жизни здесь играла роль уже привычка. Он снял очки, отложив их на тумбочку. Я с благодарностью устроился в его руках, думая о том, что Джош вряд ли вел бы себя, как придурок, если бы влюбился и перенес всю свою энергию на этого человека, неважно какого пола. Я влюбился в Еноха в семнадцать, и никаких приключений мне уже и не нужно было. До сих пор это утверждение не изменилось и не ослабло. Я может и старел уже, но лучше всего я чувствовал себя здесь. Единственное, что волновало меня – это моя бесполезность.
- Я мог бы помогать в Акре, - еще раз попробовал я. Енох потер лоб.
- Прямо сейчас? – раздраженно спросил он. – Отстань от меня еще хотя бы на пять лет.
Я понимал, что Еноху нравилась его работа, где никто не интересовался его личностными качествами, и общение было строго профессиональным. Он завоевал авторитет, его мнение было необходимо настолько, что его телефон не умолкал. И все же он игнорировал все эти уведомления, обнимая меня. Удалось ли мне достичь успеха в отношениях с Енохом? Я считал, что да. Я был нужен ему, и постепенно он приучался перестать это скрывать. Я с благодарностью закрыл глаза, ощущая его губы на своем виске. Он скучал по мне. До чего же это потрясающее ощущение – быть кому-то нужным. Ради этого ощущения можно жить, ради этого стоит возвращаться домой и вообще иметь дом.
- Хоть десять, - сжалился я, мысленно добавив, что вот если каждый вечер он будет так делать, то и двадцать. Я извернулся в его руках, обнимая Еноха за шею. Я больше не был тощим подростком и собственного тела давно не стыдился. Я выяснил, что нравлюсь Еноху в том числе и телом, а не вопреки ему, как я долго думал.
- Как легко тебя уговорить, - усмехнулся Енох, и я был просто побежден его неожиданной нежностью ко мне. Это было что-то очень непривычное даже сейчас. Обычно мое возвращение сопровождалось его инициативой, но не больше. Сейчас же я сполз по кровати, буквально расплавленный его руками, аккуратно раздевающими меня.
Где бы ни был мой дом, там просто обязан был быть Енох.
Со временем я стал чуть более несдержанным, а потому говорил иногда ему то, что думал. Особенно когда он так легко контролировал меня. Даже если в голове моей был обычно всякий бред, то я все равно его произносил. Время шло, и я уже не допускал ни единой мысли, что когда-то окажусь без Еноха. В отличие от него, я не прожил лишнюю сотню лет, и я считал себя крайне ущемленным в этом праве. Казалось бы, в объятиях Еноха для меня не было ничего незнакомого, но они были необходимы мне так же, как и дышать. Я становился снова сильным в его руках. В этот раз я бормотал то, что мучило меня всю неделю. Я не готов стареть, не готов к тому, что могу потерять Еноха в один случайный день. Я говорил ему, что он просто никогда не жил в петле со мной, что я помогу ему не сойти в петле с ума. Он молча слушал, изящно обращаясь с моей шеей своими, без сомнения, обладающими какой-то магией губами, отчего в моей голове рушились все самые стройные фразы. Можно потратить миллион лет на то, чтобы изучить любимое тело, но и этого будет мало. В какой-то степени любовь – тоже амброзия, а я все еще не признавал, что любовь способна охватить все, что я испытываю к Еноху. Тело могло надоесть, душа – никогда.
-Пари, - вдруг произнес Енох где-то над моей грудиной, и от вибраций его голоса я словил пару экстрасистол сердца. – Если Джош вернется из петли и извинится, я согласен жить в Акре.
- Это стопроцентно невозможно, - вздохнул я. Теоретически я уже прикидывал, как мне слезно просить сына подыграть мне, когда я понял, что Еноха не обмануть. Любой из нас троих знает, когда лгут другие. Да и Джош с его горячностью вряд ли сможет даже изобразить раскаяние. – Разве ты извинялся хоть раз? – укорил я Еноха. Тот улыбнулся мне одними уголками губ. И все же я продолжал обожать его до дрожи в кончиках пальцев.- Хорошо бы просто вернулся, - поймал я себя на грустной мысли.
- В чем-то Джош прав. Мы унылые, - с выражением повторил слова сына Енох, и я против воли улыбнулся, а затем и рассмеялся. Теоретически, я был определенно самым унылым на всей земле, потому что я уставал от чтения, разлюбил виртуальные миры, оставаясь верным только своей музыке. Если честно, я поддерживал нормальную жизнь только ради Еноха, и именно егр решением было подарить Джошу возможность вырасти.
- И это хорошо, - заключил я, рисуя пальцем какие-то узоры на плече Еноха. – Мне хватило, да, сержант О’Коннор? – Я наслаждался его недовольным видом. Наконец я смог отвлечься и вероломно повалил его на кровать. За каждым движением скрывался отныне огромный опыт. Скорость давно сошла на нет, оставляя место четким и размеренным движениям, определенной последовательности, которую мы выработали абсолютно неспециально. Я больше не сгорал от неудовлетворимого желания, а лишь растягивал во времени его появление, тщательно накапливая внутри живота это уникальную рецепторную бурю, которая могла потрясти мою нервную систему. Каждое прикосновение Еноха добавляло по капельке возбуждения к моей готовности, и я попросту накапливал все это в себе, пока не доходил до опасных границ. Я питал слабость к его рукам, к его шее, от его взгляда я все еще страдал аритмиями, но больше всего я обожал секс. Хоть мне давно миновало семнадцать, я ничуть не убавил своего желания разделить с Енохом эти несколько при желании весьма длительных минут, разве что снизил кратность. Иногда я вспоминал бесконечное сумасшествие первого года, когда я не был способен думать ни о чем другом, кроме секса, как и любой другой подросток, разве что мое желание было весьма узконаправленным. Я не мог находиться рядом с Енохом, не мог контролировать свое дикое и непреодолимое желание целовать его, подставляться ему. Любое прикосновение к нему разжигало во мне буйный костер потребностей, поддерживаемый гормональным взрывом. Каждую ночь я не мог просто лечь и заснуть с ним рядом, вынужденный будить его от того, как сильно я хотел секса. Все в нем, от самого нахождения рядом до его запаха, делало меня сумасшедшим зависимым психопатом. Если я просыпался посреди ночи, ощущая, как он обнимает меня во сне со спины, я ерзал до тех пор, пока не будил его уже готового к тому, чего я так жаждал. Ладно, честно говоря, я все еще делаю так до сих пор, потому что давно признал себя похотливым извращенцем, зато не стыдно.
Не то, чтобы Енох никогда не разрешал мне меняться с ним местами. Пару раз я был заинтригован, но мне не хватало сил, не хватало этих абсолютно невыносимых электрических толчков внутри себя, от которых я становился очень малоразумным существом. Это просто была не моя роль, и, как выяснилось, Енох был со мной полностью согласен.
Я скучал. Я скучал постоянно, в Библиотеке, здесь, дома, пока он работал, я скучал в принципе по тому времени, когда моя любовь к нему равнялась моему горячему желанию близости. Теперь же я не столько хотел бесконечного секса, сколько чего-то более интимного. Но я до сих пор не изобрел ничего подходящего. Мне кажется, даже если бы обе наших странных души оказались после в одном сосуде, этого все равно было бы мало. Именно об этом говорил я Еноху на ухо, бессовестно прикусывая его мочку уха. Она была приятной для укусов и критически важной для Еноха. В который раз его потаенная слабость сработала, и я получил то, что хотел. Его яростное, ничем не сдерживаемое желание обладать мной. Я был, вероятно, сильно деформирован внутри чем-то необъяснимым, но я получал моральное удовольствие от того, что я нашел свое крайне порочное место в жизни. Мои потребности полностью совпадали с моими возможностями исключительно под Енохом. Я так этого хотел и так бесперебойно это получал, что был иногда чересчур эйфоричен не от самого оргазма. А от кристальной ясности и логики того, что свою личную жизнь я устроил на все сто. Иногда мне казалось, что люди, и нормальные, и странные, смотрят на меня с интересом, но мне было абсолютно плевать на них. Им было нечего мне предложить. У меня было все, что я толькт хотел. Я хотел нежности – я умел ее ждать и очень редко вызывать. Я хотел грубости – я получал ее. Я хотел секса где угодно и никогда не получал отказа. За все это я заплатил не такую уж большую, как мне показалось, цену в виде адаптации личности, которая все равно так или иначе нужна любым отношениям. Мне просто нечего было больше хотеть.
