Первым, что мы увидели, выбравшись из колодца, был накрытый брезентом труп. Признаюсь честно, за прошедшие полчаса трупов мне уже хватало. Внутри дома мы обнаружили еще жертвы, и это не считая явных признаков пустот, что разнесли этот дом и эту петлю. Мы поднимались на чердак со смутным ощущением чего-то нехорошего, все еще грозившего этому дому и нам в том числе. Я не мог избавиться от присутствия пустот, как от неприятного запаха. От неожиданного появления девчонки я струхнул, решив, что это тварь. Но это всего лишь была нервная и озлобленная девочка, принявшая нас за тварей. Честно говоря, я не участвовал в разговоре. Во мне нарастал голод, и жар от медальона Еноха лишь подтверждал это. Нужно было уходить, и срочно. Я не слышал, о чем они говорят. Я только краем глаза видел, как Енох готовиться просто ее застрелить. Я не мог больше выносить этой бессмысленной паузы и просто бросился вперед, сбивая эту девчонку с ног. Она успела засветить мне комодом, прежде чем Гораций отвлек ее. Из-за гула в ушах я не слышал, что он говорит, но драться с Енохом и Эммой девчонка перестала. Она слушала. А меня крутило.

- Надо уходить, - выдавил я из себя. По ощущениям, пустота прошлась прямо по мне, раздавив мне кишки. От удара я плохо соображал и не мог встать на ноги, но пустоту чувствовал так ясно, как будто центр их обнаружения у меня базировался где-то явно не в голове. Енох помог мне встать. Мне было уже плевать на всех этих птиц, я мечтал исчезнуть из этого дома туда, где пустота не сможет нас найти. Мне жгло голову за ухом. Кажется, они договорились с этой девчонкой. Я помню только, как уговаривал себя побежать. Сильнейшая тошнота пополам с головной болью лишила меня возможности нормально идти. Нужно было придумать, как отойти от сотрясения, иначе я мог замедлить всех, и мы не успели бы убежать от пустот. Эмма кричала мне что-то, но я делал все, что мог. Меня едва не вырвало, иногда я отключался на секунду. Я перестал понимать все, абсолютно все, кроме слов «страшно» и «нужно».

- Я не смогу, - наконец сказал я, когда мы оказались перед колодцем.

- У тебя нет выбора, - голос Еноха с трудом пробивался сквозь вату моего пострадавшего мозга.

- Если я останусь, вы успеете уйти, - возразил я. Мне было уже все равно, ведь голова болела так сильно, что я бы не заметил пустот, терзавших меня.

- Я тебя не оставлю.

Пустот было две. Если бы я мог, я бы толкнул Еноха в колодец, но я не мог стоять на ногах. Они уже чувствовали нас. Видели нас.

- Ты же умрешь вместе со мной, - простонал я, не понимая, почему он так сопротивляется.

- Если будет нужно, но если ты прекратишь упираться, мы можем успеть, - буквально прорычал он. Я мечтал отключиться. Он обнял меня, а, может, просто зафиксировал к себе. Я не помнил, как мы спускались, чувствовал лишь голод, боль и усталость. Я видел пустоту прямо над нами.

Убирайся.

Хлопнул люк. Кажется, мы бежали. Я отключился от тела, борясь с приступом рвоты. Пустоты преодолели люк быстрее, чем мы рассчитывали, и теперь нагоняли нас. Они ловили не зрением, нет, они ощущали нас из-за наших сил. Я умолял Еноха меня оставить. Он запрещал мне вообще открывать рот и нести всякий бред. Я был слишком длинным, чтобы Бронвин несла меня, и слишком тяжелым для любого из нас во время бега. Я прямо слышал отвратительный запах пустот, жаждущих нашей крови.

Я остановился. Меня вырвало, и я был рад, что вокруг было слишком темно. Я не мог больше и шагу сделать. Сердце билось прямо в голову, усиливая боль до невыносимой. Я так хотел умереть, что это было не передать словами. Я никогда не бился головой, так что не знал, насколько сильно приложила меня эта девица.

- Джейкоб.

- Беги ты отсюда к чертовой матери, - заорал я. – Ты же можешь, не глупи!

- Нет.

- Без тебя они погибнут! – продолжал я, сжимая голову. Мне пришлось укусить свою же руку, лишь бы уменьшить эту боль. Помогло всего на пару секунд.

- Рано или поздно все умрут, - с философским спокойствием заметил Енох.

- Это не повод умирать тебе! – Я хотел орать и на него, и от боли. Я так хотел прекратить это все, в том числе и спор с Енохом, что держался только ради этого. Он не хотел меня слушаться. Сквозь пелену боли и ярких звезд в глазах я смотрел на то, как спокойно Енох закурил. Моего разума не хватало на изумление. Только на ярость, которую я, наверно, подкачивал от пустот.

- Это не повод умирать без тебя, - произнес он.

- Енох, уходи, пожалуйста, - уже умолял я, понимая, что не могу больше выносить боль. В моих глазах горели слезы беспомощности.

- Только с тобой.

- Да что с тобой такое! – заорал я снова, но мой крик потерялся в крике пустот. Они выбесили меня. Я хотел, чтобы Енох перестал дурачиться и спас себя, но он продолжал упрямиться черт знает зачем. Пустоты снова застрекотали, увидев нас.

Заткнитесь.

Я уставился на Еноха, стараясь отстраниться мысленно от дикой боли, мешающей мне думать.

- И что я буду без тебя делать?

Мне казалось, что это какой-то страшный сон. Кошмар наяву. Мне было трудно дышать не только из-за парализующего меня сотрясения мозга, но и от дыма, и от вони пустот. Я хотел прекратить все это. Кем он себя возомнил? Он прекрасно проживет и без меня. До сих пор же жил. Я сжал его руку, мешая ему и дальше спокойно курить. Я уже не понимал, кто из нас окончательно выжил из ума. Мою ногу схватило щупальце, и я в настоящем бешенстве заорал:

Да отвалите от меня!

- То же, что и до меня, - я вскинул руки, пытаясь хоть с их помощью добиться благоразумия. – Это же не игры…

Я закрыл лицо руками. Бывает, что в кошмаре ты хочешь бежать, но ноги не слушаются. То, что переживал я, было хуже. Не слушалось мое сердце, которое вдруг после семнадцати лет моей жизни оказалось высоким темноволосым пессимистом с красивым именем. На каком языке нужно было сказать ему, что я слишком люблю его, чтобы позволить ему умереть? Я пошатнулся, потому что организм требовал обратить внимание на травму, он хотел лечь и полежать, а я упорно стоял на ногах. Енох поймал меня, заключая в объятия.

- Ты просто нереальный придурок, Джейкоб, - прошептал он мне на ухо. – Почему мы до сих пор не сожраны?

Я вспомнил о пустотах. Они сидели, словно преданные псы, в паре метров от меня, покачивая головами. Похоже, что жрать нас им что-то помешало. Я помешал им. Я сжал виски, чтобы хоть чуть-чуть подумать. У меня было ощущение, что комодом мне разбили мозг. Я что, сказал им отвалить, и они послушались? Я пошел к ним, разглядывая их и пытаясь угадать в их глазах причину такого поведения. Они сидели смирно, слегка пощелкивая не знаю и не хочу знать чем. Воняли они знатно.

Исчезните к чертовой матери.

Не знаю, поняли ли меня пустоты относительно этой самой матери, но они развернулись ко мне спинами, потрусив обратно во тьму. Я смотрел на них без удивления.

Как же сильно я хотел отключиться.

- По-моему, их обидело то, что ты не захотел с ними поиграть, - произнес Енох. Я повернулся к нему, разрываясь от гнева.

- Почему, ради всего святого, ты не бросил меня, когда я попросил тебя об этом? – прошипел я, в самом деле испытывая только чистую злость.

- А что, ты поступил бы иначе? – Енох посмотрел себе под ноги. Огонек его сигареты был единственным источником света здесь.

- Нет, но я же не…

- Полный моральный ублюдок, не способный любить? – заботливо подсказал Енох.

- Да господи, нет, - выдохнул я, позволив себе грохнуться в его руки в который раз. Мне было плохо, хуже, чем когда-либо, но я должен был выйти отсюда, ведь Енох унести меня не сможет. – Нет. Я не считаю тебя этим самым.

- Тогда почему ты вообще спрашиваешь меня об этом? – Я с благодарностью прижался к его руке, аккуратно гладящей меня по волосам.

- Потому что моя жизнь не стоит их всех жизней, и ты должен защищать их, а не меня, - пояснил я. После его кратковременного прикосновения ко мне я ощутил, что против логики могу снова идти.