- Спасибо... - сконфузился хозяин. - Насчет плохого, даже не знаю..., но, а если для блага общего, без этого никак?

- Ну не знаю...

- То-то же!... Ну да ладно, начнем. - Пошёл к своему преломителю временных волн Алексей Гаврилович, в этот раз, наученный горьким опытом первого нырка, на шее изобретателя развивался красный шарф, а на руки одеты теплые варежки.

- Гаврилыч, пока не зашли внутрь, можно задать вопрос?

- Конечно! - хозяин остановился у ковчега и повернулся к журналисту.

- А если вы перенесетесь туда и измените мир, как этого и хотите..., то, где я окажусь? Ведь как я понял, будет немного другой мир...

- Миша, я уверяю вас, что мир будет не немного другим, он будет просто Другим...

- Хорошо, будет другим, но ведь в другом мире я уже есть? А оказавшись там, по логике, нас будет двое!

- Это называется временной парадокс! Как всегда ты меня поражаешь своим интеллектом, интеллект меня поражает, мой интеллект поражен..., да интеллектуально я покорен..., ваш интеллект поражает меня... - Михаил пронзительно свистнул, прерывая очередное сумасшествие Гаврилыча: - ..., так на чем я остановился?

- На временном парадоксе.

- Ага, временной парадокс..., - собрался с мыслями хозяин и продолжил: - Когда ты перенесешься в параллельную вселенную, твоё Я того мира, сольется с тобой в одно целое, но знание этого мира сохраниться в тебе, а вот его знание - испарится. Это называется континуум времени.

- Получается, что когда я там появлюсь, другой я пропадет?

- Да! Примерно как-то так... - замялся ученый, что не понравилось Михаилу.

- Но тогда кем я там буду? Как я узнаю, кто я там, если вы говорите, что я ту жизнь не буду знать?

- Я думаю..., нет, я уверен, все, что будет одето на твоём том Я, окажется на вас, и возможно при нем будут документы... - поник Безголовый. - ... Прочтете адрес, а там и поймете все...

- А если я буду в этот момент голый? - засосало под ложечкой у Михаила.

- Тогда я даже не знаю..., в Бюро находок обратитесь..., ну, в самом деле Миша, я не задумывался над этим..., по логике, вы не должны быть без одежды..., два часа дня, все же!...

- Поверьте Гаврилыч, если там у меня похожая жизнь, я могу быть голым в любое время! Я ведь не женатый, и в поисках...

- Ну, хорошо, не давите на меня..., я что-нибудь придумаю! Обещаю вам, не знаю что, но придумаю! - после этих слов, слишком уж поспешно, Гаврилыч удалился в свой шар, и закрыл дверь. Из динамиков раздался металлический и шипящий голос: - Мишшша, заходи в круг!

- Захожу, захожу! - крикнул Михаил и сделал шаг в прочерченную зону. Предательски мелькнула мысль развернуться и бежать отсель, на эти триста метров, а лучше на пятьсот, но любопытство взяло вверх над трусливым порывом.

- С богом Миша! Раз!... Два!... Три! - День сурка начался. Опять затрещало в доме и сарае, загудели провода. Машина времени стала вращаться, ускоряясь с каждой секундой. Несколько раз, пропав и появившись, как старое изображение на древней видеопленке, шар с хлопком, пропал... И тут же, Михаил почувствовал нарастающую воздушную силу, затягивающую его в центр того места, где стояла пропавшая машина времени. Сила эта была очень мощная. Михаил почувствовал, как ноги отрываются от земли.

- Мама родная! - выдавил сквозь зубы журналист, страшно было ужас как, по ногам заструилась теплая жидкость. И настала темнота.

Кромешная темнота и дикий холод вокруг. Михаил не чувствовал под ногами опоры, лишь полет или падение в никуда! Было не понятно, то ли закрыты глаза, то ли открыты и замерзающими руками, журналист стал ощупать себя, тело было на месте. Падение длилось то ли пять минут, или все несколько часов, чувство времени пропало, только холод и темнота окружали....

... И как локомотив на высокой скорости, в сознание Михаила ворвался СВЕТ, сплошной белый свет. Журналист почувствовал, что лежит на чем-то твердом, но от всепроникающего света, где он находиться, рассмотреть было нельзя. Непослушными, замершими кулаками, Михаил стал протирать глаза.

- Спокойно... - Сам себе сказал журналист, надо было успокоиться и закрыть глаза, чтоб потихоньку привыкнуть к свету. Просчитав мысленно до тридцати, Михаил тихонько приоткрыл глаза и, щурясь, посмотрел на окружающий мир. Он, дрожа от холода, лежал на траве, и солнечный свет, уже не так больно бил глаза. Осмелев, журналист приподнялся, чтобы осмотреться. Он находился на середине поляны, обнесенной высоким деревянным забором. Весь участок был заросший высокой травой, создавалось впечатление запущенности.

- Неужто получилось? - пробормотал в недоумении Михаил, подымаясь на ноги. Дрожь от холода прошла, и зрение почти полностью восстановилось. Жизнь налаживалась.

Оглянувшись вокруг, Михаил понял, что окружен сплошным забором, и только одна калитка проступала через вьющие лианы каких-то растений. Туда и пошел журналист, спотыкаясь, как пьяный.

- Ну что? Надеюсь не конец света меня ждет там! - пробубнил Михаил, руками очищая от растений калитку. С трудом открыв дверь с проржавевшими петлями, Михаил сделал шаг вперед. И обомлел....

Перед ним стояли большие добротные дома ярких и разнообразных цветов, не те, наполовину развалившиеся строения умирающей деревни, а настоящие усадьбы с антенными тарелками на крышах. Убитой, в пробоинах, гравийной дороги не было, за то ровная, асфальтированная дорога присутствовала, блестя в солнечных лучах. И люди, много людей прогуливалось по специально отведенным тротуарам.

Михаил, в оцепенении стоял у открытой калитки, рядом проходящие, с удивлением смотрели на журналиста, один мужичок не выдержал и спросил:

- Сударь, добрый день! Вы заходите в сад Безымянный или уже выходите? Что-то я вас не знаю?

- Эээ.... Я вас тоже не знаю... - ничего умней не нашел, что ответить, Михаил, оглянувшись назад на открытую калитку.

- Странный вы какой-то... - пожал плечами мужик и, отвернувшись, пошел в сторону.

"Елы палы! Неужели получилось?" - подумал Михаил, приходя в себя после первоначального шока. Даже воздух пах по-другому, казалось журналисту. - "И что теперь делать-то?"

Михаил опустил голову и стал осматривать себя. На нем был одет серый костюм, не без шика. Последние лет пять, не приходилось ему носить такое..., и еще белая рубашка со стильным галстуком. На солнце переливались лакированные туфли.

- Ну и фигляр! - сам себе сказал журналист, любуясь туфлями, ну очень красиво смотрелись они на ногах, если бы ему пришлось покупать туфли, он бы выбрал именно такие. - Так, а что у меня в карманах?

После чего, немного поспешно, стал прощупывать собственные карманы и извлекать содержимое наружу. Так связка ключей, паспорт российский, немного с другим рисунком, на обложке нарисован двуглавый орел и надпись "паспорт". Вот айфон какой-то странной фирмы с названием на кириллице "Ведощь". Сигарет нет, а значит, в этой вселенной он не курил - обнадеживало. Еще в кармане были позолоченная ручка и портмоне с бумажными деньгами. Надо было ознакомится со всем этим хламом поближе. Раскрыв паспорт, с облегчением обнаружил владельца сей документа, со своими фамилией и инициалами, и пролистав быстро до прописки, прочел адрес проживания, тот, который был в старом мире. Только город был не Челябинск а Челяба.

- Надо же... - ухмыльнулся журналист, и положил паспорт, обратно, в карман. Становилось все интересней...

Настало время для ознакомления с деньгами этого мира. А деньги то совсем не те, что были. Небольшая стопочка бумажных денег: одно, три и пяти рублевых бумажек, и одна 25 рублевая купюра, но совсем не похожие на существующие деньги, ни цветом, ни размером.

- Что же ты Гаврилыч наделал там, в прошлом... - прошептал журналист, рассматривая две пластиковые карты, одна "Мастеркарт", а другую "Банка России", обе красивые такие и необычные.