Приводя в исполнение свой план, они подпустили духов на расстояние кинжального огня, и дали залп со всех стволов. Таким образом они раскрыли как наличие засады вообще, так и своего секрета в частности. Засада-то Бог с ней! Не в этот момент, так через пять минут душманы все равно узнали бы о нашем присутствии. А вот раскрывать свою слабозащищенную позицию Чижову явно не стоило. Она, в принципе, не могла выдержать серьезного огня и годилась лишь для наблюдения и заблаговременного обнаружения противника. А после обнаружения, разведчики обязаны были потихоньку отползти назад, на основной, укрепленный рубеж. Увы, все вышло иначе...
Потеряв под первым залпом половину передовой группы, духи откатились назад и, рассыпавшись на тропе под прикрытием камней, огрызнулись так, что Чижову мало не показалось. Уже в этот момент я понял, что самим пацанам не выбраться, и надо готовить спасательную операцию. А когда издалека, из-за поворота тропы отрывисто, зло застучала чужая Драгунка, ситуация и вовсе стала отчаянной. Я понимал, что счет пошел на минуты, и если мы не вытащим оттуда лейтенанта с ребятами, их попросту сотрут в порошок.
Мне очень хотелось подольше сохранить в тайне собственное местоположение. Получив донесение Чижова, я тут же укрыл всех оставшихся при мне бойцов за естественными и искусственными укреплениями. Александрову же с Макаровым велел сидеть в тылу, у рации и не высовываться на передовой рубеж.
Но "хитроумный" план наших разведчиков спутал мне все карты. Если я хотел вытащить их оттуда, хотя бы для того, чтобы высказать все что о них думаю, нужно было поднимать отряд в атаку.
Что я и сделал. Отобрав шесть человек во главе с Толей Низовским, я велел им как можно аккуратнее подобраться к Чижову и прикрыть отход лейтенанта. К счастью окончательно сгустившаяся темнота позволяла сделать это.
Ну, пусть и не к самому Чижову, но подобраться им удалось. Корней уже был ранен дважды, а лейтенант вообще потерял сознание. Рядовые находились в лучшем состоянии. Это позволило Толику вытащить раненых и отступить назад. Окрыленные успехом, душманы начали преследование. Однако здесь уже просчитались они: после того как отряд Низовского достиг нашей позиции и перебрался через каменный завал, расчистив для нас сектор огня, мы могли уже ни в чем себе не отказывать.
Когда мы погасили с десяток душманских стволов, мне показалось, что чаша весов качнулась в нашу сторону и все, в принципе, не так уж и плохо. Остальные залегли и принялись обстреливать нас издалека. Учитывая крепость нашей баррикады, это не представляло большой опасности. До того момента пока духи не подтянут снайперов и пулеметы.
К сожалению, в настоящий момент я ничего не мог противопоставить им. У Корнеева было навылет прошито правое плечо и он оказался не у дел. А второго снайпера у меня в запасе не имелось.
И это была еще не самая плохая новость. Прежде всего - Чижов...
Когда лейтенанта донесли до нашей позиции, он уже не дышал. И все попытки помочь ему успеха не имели. Две порции свинца, вошедшие в грудь, оказались слишком весомым аргументом. Он ушел навсегда.
Помимо него и Корнеева, я потерял ранеными еще четырех человек.
И, в довершении всего, в самый разгар перестрелки приполз Макаров и обрадовал меня известием, что радиоконтакт с Тарасовым был потерян прежде чем Слава Александров успел сообщить подполковнику о наших проблемах. В общем: всё и сразу.
Велев эвакуировать раненых и Чижова за ручей, к рации, я подтянул на передовую весь свой небогатый резерв, оставив в тылу одного радиста с приказом любой ценой выйти на связь с Тарасовым...
...Душманам потребовался час, чтобы убедиться, что вторая линия нашей обороны гораздо крепче первой. За это время они еще дважды пробовали подползти к нам, но каждый раз вынуждены были отступать с потерями.
И все же их упорство внушало уважение. Когда противник, находящийся в заведомо проигрышном, относительно тебя, положении тем не менее настойчиво лезет вперед, стараясь опрокинуть тебя любой ценой, поневоле начнешь его уважать...
...Я плотнее прижался спиной к шершавому, ребристому боку камня, чувствуя, как разогревшийся за день гранит отдает мне своё тепло...
Холодало.
После того как солнце скрылось за горизонтом, сверху, с ледников и снежников, начали стекать струйки морозного воздуха. Тоненькие, еле уловимые в начале, они постепенно набирали силу, струясь вниз подобно самым настоящим, пусть и невидимым рекам, выстуживая все на своем пути.
Слева, в темноте, послышались торопливые шаги. Торопившийся споткнулся, досадливо выругавшись при этом...
-Не спеши! - осадил я Славика. - Спешить команды не было.
Он сел рядом, подобно мне прижавшись к камню, чтобы укрыться от холода и не маячить над рельефом.
-Есть контакт?
-Так точно, товарищ майор. - доложил он. - Тарасов вышел на связь...
-Не прошло и полгода. - усмехнулся я.
-Горы, товарищ майор... - начал радист, но я оборвал его:
-Знаю! Не впервой. Давай выкладывай: до чего вы с ним договорились.
-Есть. - кивнул Александров. - Товарищ подполковник сказал, что на всякий случай оставил на перевале взвод Трофимова, а сам, с основными силами, направляется к нам...
-Спросил его: сколько он днем к перевалу поднимался?
-Да. Они вышли на перевал за два часа...
-Два часа? - переспросил я. - Целых два часа?
-Так точно, товарищ майор. Я уточнил, как вы велели. Два часа. Даже чуть больше.
Я покачал головой. Все это очень напоминало конец. Да, Тарасов не усомнился, что меня атаковали основные силы душманского каравана, а не отряд, выполняющий отвлекающий маневр. Не усомнился и сразу же выступил на помощь. Но перспектива дождаться этой самой помощи выглядела крайне призрачной. Если ему потребовалось больше двух часов, чтобы днем, по свету, подняться к перевалу, то сейчас, в темноте, он будет спускаться часа три. Если не больше. Плюс еще часа два, чтобы встретиться с проводником и добраться сюда. Итого - пять часов. Минимум.
Вот, чёрт! За это время духи наверняка успеют еще раза три - четыре накатиться на нашу линию обороны. Если при каждой атаке они будут выбивать хотя бы пятерых моих ребят, к подходу Тарасова от нас и мокрого места не останется.
-Но и у них же будут потери! - возразил Слава.
-Они могут себе это позволить. - пожал я плечами. - Судя по плотности огня и тому как быстро они подтягивали бойцов на место выбитых нами, их довольно много. И это полностью совпадает с данными нашей разведки. Разведчики говорили о большом караване. Очень большом и очень серьезном. Подстать получателю.
-И вы, товарищ майор, полагаете, что с таким серьезным грузом они полезут прямо на нас?
-А ты, стало быть, полагаешь иначе?
-Ну да. Будь я на месте их командира, я бы отошел назад, к пакистанской границе, поняв, что напоролся на засаду. И сам целее будешь и груз тоже...
-Отошел бы, говоришь? - переспросил я. - Отошел бы, понимая, что здесь уже знают о тебе. И днем, наверняка, пройдутся по прилегающим горным проходам бомбовыми ударами. А к следующей ночи, наверняка, законопатят отрядами каждую тропинку в окрестности, после чего тебе останется убираться восвояси не солоно хлебавши и искать новый маршрут?
-Ну... - промычал радист.
-Вот то-то и оно, что - ну! Нет, теперь у них один выход - идти вперед до упора, надеясь смести нас с тропы и проскочить перевал до утра. Будь я на месте их командира, я бы положил... - я остановился. - если и не половину отряда, то треть-то уж наверняка лишь бы оказаться по сторону хребта прежде чем рассветет и шурави поднимут в воздух вертолеты. Нет, они пойдут здесь. Помяни мое слово, они будут прорываться именно здесь и еще до рассвета обрушат на нас все, что смогут пустить в ход, не опасаясь...
Я замолчал. Мысль, исподволь прокравшаяся в мои слова, не обдуманная заранее, а родившаяся спонтанно, оборвала меня самого на полуслове. Поймав ее (как бы не сбежала!), я несколько минут напряженно размышлял, поглядывая то вверх, на склон, светлевший на фоне угольно-черного неба, то вперед, куда откатились шакалы, отчаявшиеся одолеть нас с налета. На первый взгляд мысль была стоящей...
