Болезненно крякнув, он отбросил идею укрыться от реальности за опущенными веками и осмотрелся по сторонам.
Если зрение ему не изменяло (а не хватало чтобы еще и оно ему изменяло), комната, в которой он сейчас находился, не имела никакого отношения к его номеру. Об этом свидетельствовали и ее размеры и обстановка и, разумеется, - солнце, ни с того ни с сего заглянувшее сюда с утра, хотя по графику должно было появиться здесь только после обеда.
Даже находясь в весьма плачевном состоянии, Кирилл, тем не менее, не утратил чувства времени. Биологические часики перевели стрелки на семь часов вперед и продолжали уверенно тикать, указывая на утро. Да и сила похмелья свидетельствовала о том же: если бы с момента гулянки миновали целые сутки, ему вряд ли было бы так... лихо. Организм наверняка успел бы восстановиться, очиститься от изрядной доли отравы. Организм - штука крепкая, чтобы его угробить требуется немало усилий. Хотя некоторым это и удается...
Предаваясь подобным размышлениям, Кирилл свесил ноги с дивана и, заглянув под него, с радостью обнаружил в непривычной обстановке, первый знакомый штрих - свои белые кроссовки, купленные перед отъездом в Питере, на Троицком рынке. Дотянувшись до них (это заставило нагнуться совсем низко и спровоцировало очередной приступ нешуточной боли), он обулся и почувствовал, что это сразу же прибавило ему уверенности и в себе и в будущем. Если сейчас явятся хозяева и начнут выгонять его вон, можно будет, по крайней мере, уйти с гордо поднятой головой, ибо как еще должен уходить обутый человек?
Не то чтобы окрыленный, но уж точно - обнадеженный этой мыслью, он встал и прошелся по комнате. Боль не стихала, но становилась более упорядоченной, ритмичной. И потому - более терпимой. Она уже не взрывалась внезапно, как граната, потревоженная рывком растяжки, а стучала с холодной методичностью автомата. Она будет стучать еще некоторое время, может - час, может - три, но постепенно сойдет на нет, оставив после себя противную слабость во всем теле и мерзкий осадок в душе, от которых вскоре не останется и следа. Да еще, пожалуй, умную мысль из разряда "Пьянству - бой", которая, впрочем, также незаметно испарится вслед за винными парами.
Подойдя к окну, Кирилл выглянул в яркое тропическое утро, наполненное ослепительным солнцем и ароматом морского бриза, размеренно покачивавшего роскошные веера пальмовых ветвей. В другой ситуации это великолепие не принесло бы ему ничего кроме отрады, но в настоящий момент лишь болезненно резануло по глазам. Осмотревшись, он обнаружил несколько шнурков, служивших для управления жалюзи и, поколдовав с ними, заставил пластины повернуться в нужное положение, закрыв окно. Комнату окутал легкий полумрак, не сильно затемнивший ее, но принесший облегчение больной голове Кирилла. Хорошо, когда можно выключить солнце, подумал он, останавливаясь у журнального столика.
Впрочем, о журнальном предназначении столика можно было только догадываться. С виду же он скорее напоминал захламленную, давно не прибиравшуюся стойку бара. Рюмки и стаканы, три начатых пакета сока и тарелка с ломтиками мелко порубленного экзотического фрукта составляли невеселый натюрморт истлевшего застолья. Заглянув под стол, куда в лучших русских традициях была сослана опустевшая стеклотара, Кирилл удовлетворенно хмыкнул: еще одна знакомая деталь. Эта вот литровая бутылка водки, сиротливо приютившаяся между пафосными емкостями из-под рома и виски, точно совершила перелет через Атлантический океан в его дорожной сумке. Да, недолог же оказался ее век на чужбине...
Он опустился в кресло возле стола и последовательно встряхнул все три пакета. Два оказались полностью оприходованными и лишь в третьем осталось немного ананасового сока. Худший вариант с его точки зрения... Ладно, выбора все равно нет, подумал Кирилл, все явственнее ощущая на своем горле острые клыки засухи. Будучи не в состоянии вспомнить - какой из стоявших на столе стаканов, числился вчера за ним (да и числился ли вообще), он наугад выбрал один и наполнил нелюбимым, но полезным напитком.
Испытывая смешанные чувства облегчения и неприязни, он поднес стакан к губам...
-А может, лучше пивка?
Кирилл замер. Медленно поставил стакан на стол. Обернулся.
У двери, опираясь локтем о косяк, стоял его вчерашний знакомец... дай бог памяти... Павел?
В каждой руке он держал по бутылке пива, причем одна была уже открыта и даже наполовину пуста.
-Чего ее сосать-то, дрянь эту фруктовую? - спросил он, входя в комнату и занимая кресло по другую сторону столика. - На-ка вот, земляк, освежись по-человечески! - сковырнув пробку с непочатой бутылки, он протянул ее Кириллу.
-Ага. - кивнул тот, принимая прохладное угощение.
Надо полагать, Павел некоторое время наблюдал за ним, стоя за порогом комнаты. Благо Кирилл сам создал для этого все условия, закрыв жалюзи и еще больше сгустив темноту в коридоре. Впрочем... ни желания немедля выставить гостя из номера, ни агрессии в каком-либо ином виде хозяин пока что не выказывал, и это позволяло надеяться на благополучный исход... утра.
-А ничего мы вчера посидели. Правда? - сказал Кирилл, завязывая разговор.
-Неплохо! - подтвердил Павел, отхлебнув пива.
Кирилл последовал его примеру, пусть и с гораздо меньшим энтузиазмом. Он вообще недолюбливал традиционную русскую оздоровительную процедуру под названием "опохмелка". А если уж совсем откровенно - просто терпеть не мог. Он в принципе не понимал как можно наутро, когда весь организм и так покорежен спиртягой, вливать в себя еще.
-А нас, вроде, двое было? - полуспросил он, сделав несколько крошечных, чисто символических глотков.
-Да. - кивнул Павел. - Жена моя, Алена, была тут, да потом тоже ушла...
-Потом? - не поверил Кирилл. - Мне кажется она... намного раньше ушла... чем я пришел...
-Неужели?
-Точно. - уверенно кивнул Кирилл. - Я же еще раньше с ней встретился, ну и...
-Ну и?
-Ну и она попросила меня зайти к тебе...
-Попросила тебя зайти ко мне? - удивился Павел. - Зачем?
-Ну, вы с ней, кажется, поссорились вчера. - неопределенно взмахнул рукой Кирилл. - Было дело?
-Было.
-Ну, вот и она попросила... поговорить с тобой.
-А. - покачал головой Павел.
Он поднес бутылку к губам, сообразил, что та уже пуста и, нахмурившись, отправил ее под стол, в компанию таких же опустошенных стекляшек.
Довольный тем, что может избавиться хотя бы от части алкоголя (ох и вредная все-таки привычка!), Кирилл склонил горлышко своей бутылки над пустым стаканом и вопросительно посмотрел на собеседника. Павел кивнул, и стакан заискрился пшенично-белой пеной.
-То есть она тебя вроде как... попосредничать попросила что ли?
-Ну вроде как - да. - ответил Кирилл, довольный, что миссия его стала окончательно ясной для Паши. - Не права, мол, была и все такое. Глупость сказала. Не сердись.
-Да кто на нее сердился-то? - пожал плечами Павел. - Я в принципе полагаю, что ругать женщину за то, что она говорит глупости, это как хромого ругать за то, что он прямо ходить не может...
Кирилл, как на грех, сделавший небольшой глоточек, поперхнулся.
-Ты же не станешь ругать хромого за то, что он не может ходить прямо? - продолжил Павел, от души хлопнув его по спине. - Не станешь, потому что это - бессмысленно. Вот также и женщину абсолютно бессмысленно ругать за то, что она говорит глупости. Природа.
Кирилл лишь усмехнулся.
-Ну а сама-то она где? - спросил Павел.
-Сама? У меня, в номере.
-Ах, у тебя! - понимающе кивнул Павел. - Одна, я надеюсь? - уточнил он, выдержав паузу.
-Да уж наверное. - ответил Кирилл. - Номер-то - одноместный. А я, насколько понимаю, всю ночь здесь провалялся?
-Точно. Дрых без задних ног.
Кирилл усмехнулся. Подобные выражения всегда вызывали у него скепсис. Дрых без задних ног. Надеюсь, с моими передними ногами все было в порядке, пока я дрых? А излюбленная народная мудрость тети Наташи: под лежачий камень вода не течет! Ну а какие, спрашивается, еще камни-то бывают?! Бегущие, ползущие, скачущие, летящие? Все камни, и под которые и из-под которых вода течет, - лежачие...
