– А! Так ты про модель говоришь? – обрадовался ученый. – А я-то думал…

– Ты отвечать будешь? – перебила Шурика Жанна. – Или из тебя клещами надо ответы вытягивать?

– Не надо клещами, – испугался завлаб. – Я сейчас все объясню. Той модели здесь, конечно, же нет, она разрушилась в момент, когда…

– Это понятно, – снова оборвала его гостья. – Дальше-то что?

– Дальше все просто. Я собрал копию и немного ее доработал. Кстати, можешь полюбоваться, вон она, на подстолье стоит, – Синицин с гордым видом указал на центр помещения.

– Ну наконец-то, – облегченно выдохнула Жанна, вставая и подходя к установке. – Эта, что ли?

– Осторожнее! – вскрикнул профессор, увидев, что дама собирается повернуть большую красную рукоять на одной из панелей.

– Боишься? – усмехнулась Жанна. – Правильно боишься. Я вот сейчас ка-ак крутану, и все – кирдык Америке.

– Фиг с ней с Америкой, – пробормотал Синицын, утирая холодный пот, догадываясь, что женщина просто шутит. – Ты, главное, настройки не сбей, я их два дня выставлял.

– Извини. Шутка была неудачная, – повинилась Жанна, убирая руки с панели. – А это что? Электрический стул?

Она показала пальцем на опутанное проводами деревянное кресло, расположенное строго по оси установки, в метре от закрепленной на ее торце пузырьковой камеры. У кресла была высокая спинка, пластиковый подголовник, такая же подставка для ног, а из каждого подлокотника торчал устрашающего вида металлический штырь.

– А вы знаете, как выглядит электрический стул? – полюбопытствовал молчавший доселе Смирнов.

– Не знаю, но думаю, именно таким он и должен быть. Только коврика под ножками не хватает, резинового.

– Да, и вправду похоже, – нехотя согласился профессор. – И тем не менее это не он. Точнее, не совсем он.

– А что же?

– Испытательная капсула, что же еще? – пожал плечами ученый.

– Ух ты! Класс! – восхищенно присвистнула женщина и, отодвинув Синицына, села в деревянное кресло.

– А ничего, удобно, – проговорила она, взявшись руками за стержни на подлокотниках. – Через них, как я понимаю, ток пропускают, да?

– Нет, – засмеялся завлаб. – Ну, то есть, ток там, конечно, имеется, но очень слабый. Только чтобы хватило для измерений и контроля состояния испытуемого.

– Испытуемого?

– Э-э-э… испытателя, – поправился Шурик.

– Хочу быть испытателем. Прямо сейчас, – тут же заявила Жанна, с вызовом посмотрев на ученого.

– Я думаю, не стоит, – возразил тот, покачав головой.

– Это почему это?

– Ну-у, во-первых, это довольно опасно…

– Да ладно, – отмахнулась дама. – Ты еще скажи, лучи смерти вы тут испытываете. Придумали себе отмазку, наукой, мол, занимаетесь, а на самом деле просто бюджет распиливаете и ничего больше. Это даже бомжу на помойке известно…

– Да ты… да ты… да ты вообще понимаешь, что говоришь?! – Синицын буквально задохнулся от возмущения. – Да если хочешь знать, мы тут…

Гостья остановила его небрежным жестом:

– Все, Шур. Проехали. Хорош возмущаться. Лучше давай выкладывай, что во-вторых.

– Каких во-вторых? – не врубился профессор.

– Ну, ты сказал, что быть испытателем, во-первых, опасно, а во-вторых…

– А во-вторых, к этому надо как следует подготовиться, – менторским тоном произнес завлаб.

– Как именно? – деловито поинтересовалась женщина.

– Надо шлем специальный надеть, а потом настроить его в соответствии с мозговой активностью испытателя, – пояснил Шурик.

– Типа, энцефалограмму снять? – уточнила Жанна.

– Да, что-то вроде того.

– Ну, это совсем ерунда. Ничего сложного.

– Верно, ничего сложного, – кивнул профессор. – Но вообще процедура не очень приятная. И кроме того, снятие электрических параметров головного мозга – это еще не все…

– Не все?

– Да, не все. Потом исследуется электрическая активность всего организма.

– Наподобие ЭКГ [66]?

– Почти. На разные участки тела, заметь, обнаженного тела, накладываются специальные датчики-электроды. В совокупности их восемнадцать штук, шесть – на руках, четыре – на шее, четыре на животе. А еще четыре надо закрепить на груди.

Жанна скептически посмотрела на Шурика, скосила глаза вниз, хмыкнула.

– Нет. Не буду я эту фигню испытывать. Мне это не интересно.

Наблюдающий за процессом Смирнов поднял вверх большой палец. Шурик, довольный собой, подмигнул Михаилу.

– Так, а это что? Тот самый портфель? – женщина встала и подошла к компьютерному столу.

Заняв место перед монитором, она подняла прислоненный к ножке портфель и принялась увлеченно в нем рыться.

– Тэкс, и где здесь тайное отделение? Внутри или сбоку?

– Сбоку. Я сейчас покажу, – попробовал объяснить присевший рядом профессор.

Жанна несильно хлопнула его по руке:

– Не лапай. Сама найду.

Синицын обиженно засопел.

Женщина его «страдания» проигнорировала.

– Блин! Наворотят карманов, ни черта не поймешь, – ворчала она, ощупывая кожаные бока саквояжа.

– Ты его уже проверял? – спросил Смирнов у ревниво следящего за дамой ученого.

– Час назад.

– И что?

– Пусто, – помотал головой завлаб…

– Ага. Вот оно где, – произнесла Жанна примерно через минуту. – Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что у нас там… Опа! Бумажка!

– Что?! Какая бумажка? – удивились мужчины, глядя, как она выуживает из потайного кармана сложенный в несколько раз тетрадный листок.

– Обычная, – супруга Андрея пожала плечами и…

– Постой, погоди! – вскинулся внезапно завлаб, не давая ей развернуть находку.

Женщина вздрогнула.

– Попробуй положить ее обратно в карман, – взволнованно пробормотал Шурик.

– Да пожалуйста.

Жанна сунула листок в секретное отделение и с недовольным видом повернулась к Синицыну:

– Ну? И что теперь?

– А вот что, – забрав у дамы портфель, профессор кивнул насторожившемуся Смирнову и аккуратно расстегнул «невидимый» клапан. – Гляди, Миш.

Михаил Дмитриевич заглянул внутрь и изумленно присвистнул. Листка в кармане не оказалось.

– Что и требовалось доказать, – удовлетворенно заметил завлаб, закрывая портфель и возвращая его Жанне. – Жанн, будь любезна, открой его еще раз.

Дама пожала плечами и… вытащила наружу тот же самый листок.

– Клади обратно, – скомандовал по-новой профессор.

– Да вы что, рехнулись что ли? – попробовала возмутиться Жанна. – Что за идиотизм, бумажки туда-сюда перекладывать?

– Жанн, я тебя очень прошу, сделай как я говорю, – быстро проговорил Синицын. – Я тебе потом все объясню. Обещаю.

– Дурость какая-то, – женщина фыркнула, но все же исполнила просьбу. – Учти, Шур, это в последний раз.

– Хорошо-хорошо, – не стал пререкаться ученый.

Он снова открыл саквояж и продемонстрировал Смирнову пустое тайное отделение.

– И что это значит? – поинтересовался тот, не обнаружив внутри искомого.

– Сейчас расскажу.

Синицын опять передал Жанне портфель и, закинув руки за голову, принялся насвистывать какой-то фривольный мотивчик.

– Все? Можно открывать? – уточнила на всякий случай супруга Андрея.

– Можно, – отозвался ученый.

Жанна в третий раз вытащила из портфеля листок и очень осторожно его развернула. Не забыв, впрочем, пренебрежительно хмыкнуть в сторону гражданина профессора. Она даже рот приоткрыла, видимо, желая что-то съязвить насчет хитромудрых экспериментов и уровня умственного развития всех без исключения «ученых мужей», но… неожиданно замерла на полуслове. Ирония на ее лице внезапно исчезла, губы предательски дрогнули, глаза повлажнели.

– Это… что? Это действительно… правда? – пробормотала она, вглядываясь в написанное.

– Могу я взглянуть? – Синицын протянул руку к посланию.

– Что? А, да-да, конечно, – невпопад ответила женщина.

– Смотри, Миш, – Шурик продемонстрировал листок Михаилу. – Андрей написал эту записку тринадцатого. И в портфеле она, скорее всего, оказалась в тот же день.