– Любишь подраться? – неожиданно спрашивает «чекист».

С недоумением смотрю на него:

– Подраться?

– А разве нет?

Он насмешливо щурится и глазами указывает на мои кулаки.

«Да, действительно. Мозоли на костяшках весьма характерные».

– Это от рукавиц и от пыли строительной, – поясняю я. – Цемента в ней, знаете ли, многовато.

– Хм. Не знал, – Константин Николаевич качает головой и переглядывается с братом. Тот разводит руками.

«А интересно, сколько у него звезд на погонах? Для капитана вроде как староват, для генерала молод… Хм, скорее всего, какой-нибудь майор или подполковник, как брат».

– Ну что, товарищ майор? Съел? – усмехается Ходырев-старший.

– Бывает, – отвечает ему «майор в штатском» и вновь поворачивается ко мне. – А на стройку-то тебя, Андрей Батькович, как занесло?

– Дык заместо картошки.

– То есть не любишь ты, выходит, картошку? – интересуется собеседник.

Я пожимаю плечами и вспоминаю бородатый анекдот про грузинские помидоры:

– Покушат лублю. А так – нэт.

Товарищи офицеры ржут. Шутка им явно нравится.

Отсмеявшись, они опять переглядываются и продолжают «допрос». Беседу ведет в основном «комитетский». «Армеец» помогает ему отдельными репликами. Минут через пять на столике, словно по волшебству, появляются чашки с блюдцами, чайник, ваза с печеньем и небольшая коробка с сахаром-рафинадом. Оба брата пьют чай из блюдечек, «по-деревенски», вприкуску. Разговор у нас идет плавный и неторопливый. О том о сем. Вербовать меня никто вроде бы не пытается. Видимо, смысла нет. Какой толк всесильной конторе от обычного семнадцатилетнего пацана? «Анкета» у меня стандартная: не был, не состоял, не участвовал, заграничных родственников не имею. В школе отличник, а еще комсомолец, спортсмен, об институтских успехах говорить пока рано… Короче, ничего интересного.

Тем не менее со мной беседуют. Очень так неформально беседуют. Одни и те же вопросы повторяются по нескольку раз, в разной интерпретации. Что ж, я не гордый, строить из себя обиженного не собираюсь. Держусь, в целом, неплохо. Не зажимаюсь, долго над ответами не раздумываю. Мне сейчас скрывать нечего. Пока нечего.

Впрочем, один раз товарищ майор меня чуть было не «подловил», когда будто бы невзначай поинтересовался:

– Девушек-то часто меняешь?

– Да ну. Куда уж мне, блин… – отмахиваюсь я чисто на автомате и тут же прикусываю язык. «Елки зеленые! Едва не ляпнул, что женат без малого тридцать лет и лишнего позволить себе не могу. Ну, разве что… иногда».

«Чекист» вскидывает брови, хмыкает, однако дальше эту тему развивать не пытается. «Фух. Слава те, господи! Пронесло».

«Беседа» наша заканчивается через полчаса. Оба брата встают, я вскакиваю следом за ними.

– Ну что? Пойдем что ли в шары постучим? – говорит Ходырев-младший, указывая на бильярдный стол. – Ты, Андрей, трюки какие-нибудь делать умеешь?

– Умею. Если хотите, могу показать.

– Хочу, – улыбается товарищ майор.

Выбираю кий поприличнее и не спеша направляюсь к столу. Что-что, а трюков бильярдных я знаю великое множество. В теории, по крайней мере, подкован, посмотрим теперь, как это будет выглядеть на практике. Надеюсь, получится не хуже, чем на «Ютьюбе» двухтысячных…

Трюки у меня идут на ура. И, как ни странно, почти все они удаются с первой попытки. Целая куча «французов», сложные резки, обводящие «свояки», «штаны с плюсом», карамболи с пятью бортами… Ивану Николаевичу больше всего нравится фокус с монеткой, когда при ударе шара о губку лежащий на ней пятачок подскакивает и падает в стоящий чуть дальше стакан. Простой, в общем-то, трюк, который легко повторить даже не самому искушенному в игре бильярдисту. Товарищ подполковник этот трюк повторяет. Причем трижды, радуясь каждый раз как ребенок.

Его «комитетский» брат более «привередлив». Майору по душе сложные схемы. Такие, как, например, «перпендикулярный француз», где начальный удар производится почти под прямым углом к борту, прицельный шар отлетает в сторону, а сильно вращающийся биток движется по дуге, заканчивая свой путь в угловой лузе. Под моим «чутким» руководством Константин Николаевич забивает-таки этого «суперфранцуза» (с пятой или шестой попытки) и, довольный достигнутым результатом, предлагает мне продолжать шоу.

Ничего не имею против. Шоу, как водится, маст гоу он… Так что опять раскатываю шары по сукну, устанавливаю их в нужной позиции, бью, а затем скромно пожимаю плечами: «Подумаешь, я еще и… вышивать могу… и на машинке… тоже…»

Самое сильное впечатление на братьев Ходыревых производит «бабочка от Хабиба» (широко известного в узких кругах «эстета», завсегдатая специализированных интернет-форумов, обитающего в Екатеринбурге двухтысячных и уже который год мечтающего «изобрести» новую игру на русском бильярде – увы, пока безуспешно). Шары для этого фокуса я выставляю особенно тщательно. Четыре прицельных – ромбиком на середине поляны, биток – между ними и длинным бортом. Хорошенько прицеливаюсь… Удар! Бордовый шар на оттяжке скатывается в среднюю лузу, три нумерованных улетают в углы и напротив, проходя четко в створ, почти под железку.

– Сильно! – цокает языком Иван Николаевич.

– Согласен, – кивает «чекист», затем отрывает взгляд от стола и поворачивается в мою сторону. – Да-а, интересно. Весьма интересно, где это ты так играть научился?

Ответить я ему не успеваю. Со стороны входа слышится какой-то шум и через секунду в бильярдную вваливаются новые «гости». Двое из них мне знакомы: майор Новицкий и капитан Кривошапкин. На третьего я смотрю раскрыв рот.

– А вот и наша ударная сила пожаловала, – усмехается подполковник Ходырев. – Теперь все в сборе.

– Верно, – соглашается его «комитетский» родственник. – Теперь все.

Пришедший с майором и капитаном парень здоровается с обоими Ходыревыми, а затем разворачивается ко мне. На вид ему лет двадцать пять, не больше. Строгий костюм, галстук, на ногах начищенные до блеска ботинки, короткая стрижка, движения мягкие, экономные, взгляд такой же цепкий, как и у Ходырева-младшего… Секунды три он смотрит мне прямо в глаза, потом едва заметно кивает, протягивает для пожатия руку и коротко представляется:

– Смирнов Михаил Дмитриевич.

– Ну что, Миш? Как тебе этот паренек показался?

– Хм. Сложно сказать. В бильярд он, по крайней мере, играет отлично.

– Только в бильярд?

– Не только. Я, Константин Николаевич, пока разговаривал с ним, все никак не мог отделаться от ощущения, что… э-э… Короче, чувство такое, что он старше меня лет на двадцать. Никакой скованности, никакого заигрывания или заискивания, никаких сомнений, что делает что-то неправильное. Общается со всеми спокойно, а если и изображает смущение, то уже через секунду-другую снова-здорово. Да еще досадует время от времени на чью-нибудь непонятливость.

– Удивительно, да?

– Да. Есть такое.

– А раз есть, значит, будет тебе, Миша, от меня отдельное поручение.

– Какое?

– Присмотрись-ка ты к этому пацану. Хорошенько так присмотрись.

– Когда начинать?

– А вот с завтрашнего дня и начни. Поедете вместе в Сокольники, пообщаетесь по дороге. Проверишь, каков он в деле. Через недельку опять здесь встретитесь. Он тебя шары поучит гонять, а ты вместе с Пашей спарринг ему предложи, поглядишь, как парень удар держит.

– А если откажется? Кому охота быть грушей на ринге?

– Это вряд ли. Да и вообще, думаю, он еще сумеет тебя удивить.

– В смысле?

– В смысле, не уверен пока, что грушей окажется именно он.

– Даже так?!

– А ты как думал? В общем, проверь парня по полной. Плюс родственников прошерсти, знакомых, друзей, девушку, если есть. И, что особенно важно, постарайся ни перед кем не светиться. То есть, корочки свои никому не показывай, работай как на чужой территории. Понял?