========== Хроника ==========

Некоторые болезни из острой формы переходят

в хроническую, сопровождая больного

на протяжении многих лет.

Уснуть так и не удалось.

Затекшие ноги гудели и горели, когда Микки Милкович поднялся с пола, потирая заметно покрасневшие и опухшие за ночь глаза, щипавшие от соленого раствора, продолжающего генерироваться слезными железами почти до самого утра.

Галлагер, широко раскинув руки, валялся на полу, куда успел грохнуться с кровати в момент очередных своих ночных метаний на простынях, произнеся что-то смутно напоминающее имя брюнета, дернувшегося было навстречу размалеванной кукле, но не сумевшего подняться на ноги – никотиновый передоз и слабость конечностей надолго заперли Милковича в темном углу его спальни.

Решив, что рыжий проспит как минимум до обеда (в уме прикинув, насколько сильно этот пидор был накачан наркотой), Микки вышел из комнаты и под пристальным взглядом жены, гремевшей на кухне сковородками, направился к входной двери, намереваясь отправиться в «Алиби», чтобы забрать причитающиеся проценты от очередной ночи, отработанной шлюхами, и, возможно, опрокинуть пол-литра пива, чтобы горечь смолы двух выкуренных за ночь пачек сигарет, наконец, сошла с языка.

Бутылка пива переросла в еще три таких же, а снятие прибыли с борделя – в продолжительные разборки с шалавами, рассевшимися за столиками в зале бара, вместо того, чтобы обслуживать очередных уебков, желающих потратить лишние бабки на дрочку.

- Это чё за курорт? У нас наверху уже очередь из клиентов, у которых стояк штаны рвет, - подходя к двум особо вольготно чувствующим себя шлюхам, прорычал Микки, указывая на лестницу. – Работать! – приказал он, переводя взгляд на входную дверь, в которую только что ввалилась его блядоженушка.

- Прдчки, - в очередной раз переходя на русский, прекрасно зная, насколько сильно это бесит ее мужа, проговорила Светлана, расстегивая дубленку и проходя к стойке.

- Эй, ты, не смей отлынивать, только потому что у тебя мохнатка с киндер-сюрпризом, - направляясь к девушке, недовольно проворчал Милкович, вспоминая об отпуске жены, что затянулся, кажется, на слишком длительное время. – Еще раз опоздаешь, штраф полтос.

- Мохнатка? – услышав заинтересовавшее ее слово, спросила Вероника, помогающая мужу с баром.

- Не хочет бриться, - пояснил брюнет, скривившись.

- Мне нравится, какой меня сотворил Бог, - огрызнулась Светлана.

«Тебя и отряд мандавошек, поселившихся в этих зарослях» - воспаленный и уставший мозг Милковича тут же сформулировал ядовитое замечание, не успевшее сорваться с языка, потому что его жена вновь открыла рот:

- Морковкин ушел, - проговорила шалава, а все негодование от опоздания ее на работу и смелости, хуй пойми откуда взявшейся, сошло на нет, сменяясь мыслями о конопатом, вновь сбежавшем в неизвестном направлении.

- Какой морковкин? – вновь поинтересовалась Ви, уши которой, кажется, пора было бы уже патентовать как сверхчувствительные локаторы.

- Он знает, – хмыкнула Светлана, наблюдая за реакцией мужа, который, кажется, и вовсе забыл о намечающемся было скандале.

- Куда он ушел? – наконец придя в себя, спросил Микки, быстрым взглядом пробегая по собравшимся вокруг людям.

- Не знаю. Я заставила его уйти. После рождения ребенка ему тут места не будет, - выплюнула девушка в лицо брюнета и, не дождавшись ответа, направилась к лестнице, чтобы начать свой первый после продолжительного отпуска трудовой день.

- А меня ебет? – прокричал ей вслед Милкович, обернувшись на Кевина и Веронику, не сводивших с него заинтересованных взглядов. – И мохнатку, блять, побрей! – следуя за женой наверх, проорал он, подавляя желание кинуться к входной двери, что возникло, как только жена сообщила об уходе Галлагера.

Новые поиски рыжего Милкович решил начать с его дома, надеясь, что протрезвев, Йен направится повидаться с родными, и, если и не останется там, то хоть сообщит близким о своих планах.

- Йен тут? – не потрудившись постучать, распахнув всегда открытую деверь дома Галлагеров, спросил Микки семейство, собравшееся на кухне.

- Наверху, - кивнув в сторону лестницы, ответила Фиона.

- Йен дома? – хором прокричали все остальные, срываясь с мест, догонять уже успевшего подняться на второй этаж брюнета.

ЕГО он нашел в спальне: сидя на своей койке, подтянув коленки к груди, Галлагер что-то царапал ручкой на старом блокноте, даже не подняв головы, когда дверь его комнаты отворилась, впуская внутрь Милковича, лишь бросив на того быстрый взгляд исподлобья, вновь возвращая свое внимание к помятым листкам, испещренным его мелким почерком, большая часть которых уже валялась на кровати.

- Видел, ты ушел, забрал все барахло… - начал Микки, закрывая деревянную створку, проходя вглубь помещения.

- Твоя невеста угрожала мне молотком, - ответил рыжий, не потрудившись посмотреть на собеседника, выводя очередную лопасть у нарисованного вертолета.

Такое заявление, конечно, удивило брюнета, обещая потасканной бляди, которую Галлагер отказывался назвать его женой, как минимум пару едких словечек по возвращению домой.

Но сообщить об этом рыжему Микки не успел, ведь дверь комнаты, что он закрыл буквально пару секунд назад, вновь распахнулась, впуская в комнату еще троих Галлагеров, тут же обступивших брата, поспешившего подняться с кровати, заваливая того вопросами, на которые Йен с радостью отвечал, даря семье свою фирменную улыбку, чего не скажешь о Милковиче, примостившемся возле тумбочки в стороне, который не был удостоен конопатым даже мимолетного взгляда.

Брюнет не следил за ходом разговора, но треклятое «проблемы в отношениях» и глаза кудрявого, прожигающие на его лбу невъебенных размеров дырень, заставили Микки прислушаться, переключая внимание с бритого затылка рыжего, на его старшего брата, вдруг решившего прийти на помощь:

- Ну, ты в порядке? – спросил Лип Йена, наконец, перестав пялиться на Милковича, сжавшегося под его пристальным взглядом.

- Да, все хорошо, - отчитался тот, едва заметно улыбнувшись.

- Ладно, пойдем тогда поужинаем, ботаны, а с тобой попозже поговорим, да? - разворачивая младших к двери, спросил Филлип рыжего, и, еще раз посмотрев на Микки, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу возле стенки, ушел вниз.

- Да, попозже, чувак, - ответил Йен, опускаясь на кровать, вновь возвращаясь к своей писанине, будто позабыв, что в комнате кроме него есть еще кто-то.

- Вернешься? – дождавшись, когда дверной замок щелкнет, спросил брюнет, не поворачивая головы.

- Посмотрим, - ответил Галлагер, наконец, поднимая глаза на Микки, - а ты мне будешь сосать, когда я захочу? – но взгляда этого Милкович не заметил.

- Да иди в пизду, - огрызнулся брюнет, прихуев от наглости конопатого, вдруг решившего развести его на минет, будто позабыв, что все предыдущие подобные попытки обычно заканчивались красноречивым посылом по всем известному адресу, или короткими ударами под ребра, после которых с Милковича по традиции слетали штаны, обещая Йену как минимум пару оргазмов.

Рыжий усмехнулся, и, вновь опустив голову, продолжил царапать что-то в своем злоебучем блокноте.

- Что пишешь? – через пару минут разглядывания огненной макушки, решил спросить Микки, надеясь, что грубый отказ от оральных ласк не станет окончанием едва ли завязавшейся беседы.

- Разное, - ответил Йен, усердно выводя очередную закорючку на бумаге, - заметки, идеи, - уточнил он и замолк, сосредотачивая теперь все свое внимание на ебаной книжице.

- Ладно, буду, - осипший голос произнес едва различимо, вынуждая Галлагера вновь поднять голову, заставляя, наконец, зеленые глаза встретиться с широко распахнутыми голубыми, обладатель которых старался лишний раз не моргнуть, опасаясь того, что рыже-конопатое видение вновь растворится в воздухе.

- Что будешь? – решил уточнить Йен, прекрасно понимая, что имел ввиду Милкович, не сумев сдержать едва заметной улыбки, растянувшей его губы против воли, и вмиг участившегося сердцебиения.