– Блять, – одернув руку, выдохнул Микки, вернувшись из размышлений и встретившись с нескрываемым интересом в широко распахнувшихся зеленых глазах, обращенных к нему. – Прости, задумался, – поспешил оправдаться он, виновато отводя взгляд и царапая ногтями другой руки кожу рыжей головы.

– Ничего. Это было… хм, приятно, – едва заметно улыбнувшись, признался Хранитель, прикасаясь к своим губам уже собственными пальцами, чувствуя большую разницу.

– Ага, – еще сильнее смущая друга обозначением его поступка вслух.

– Не так приятно, как губами, но…

– Бля, замолчи, – зажмурился брюнет, тряхнув головой, не желая думать о пойманном в словах Йена намеке.

– Извини, – тут же отступил рыжий, но, замявшись на пару секунд, решил пояснить. – Я же говорил, что никогда не целовался, и мне, ну, не с кем это обсудить, – кажется, своими объяснениями лишь усугубил незавидное положение растерянного парня, сжавшего его волосы пальцами.

– И со мной не надо, – оборвал его Милкович, отстраняя руку от головы и напрягаясь, понимая, что если рыжий решит продолжить этот разговор, он вряд ли сможет сдержаться.

А Хранитель не понял этого, или решил проверить его выдержку.

– Почему? – пытаясь поймать взгляд подопечного, поинтересовался Йен, чуть приподнимаясь и разворачиваясь, размещая согнутую в локте руку на бедрах Микки и опираясь на нее. – Я просто подумал, что если я целовался только с тобой, то мы могли бы и поговорить о…

– Завали, – наконец, остановившись взглядом на мерцающих зеленым глазах, предупредил друга брюнет, неосознанно придвигаясь ближе и облизывая губы, уловив такое же движение напротив, едва сдержавшись от ответных действий. – Мы не будем говорить об этом, – твердо отрезал он, сжимая зубы.

– Тебе было неприятно? – вот только рыжий его реакцию расценил совершенно иначе – отодвигаясь и совершая попытку подняться, он вновь убедил себя в том, что слова Липа были полнейшей чушью, а чувства, испытываемые им к Микки не найдут ответа. – Прости, что напомнил.

– Нет, блять, – но, как и в первый раз, его остановила рука брюнета, заставляя замереть навесу и напрячься обещанием правды, сверкнувшей яркой искрой на небесной радужке. – Наоборот, – тяжело сглотнув, выдавил из себя Милкович. – Наоборот, сука, – и, задержав дыхание, двинулся вперед, подтверждая слова действием.

Убеждая Йена в том, что «приятно» вряд ли сможет описать всю гамму реально испытываемых Микки эмоций от нового прикосновения его влажных губ к губам рыжего.

До недавнего времени ни разу не целованный парень отлично справлялся с поставленной задачей – следуя движениям губ и языка Микки, он быстро учился искусству нежной ласки, налету схватывая основы и привнося в поцелуй собственные краски и эмоции, остужая пыл дорвавшегося до желанного брюнета и вновь распаляя его, когда удавалось сделать необходимый вдох.

А потеряв контакт с языком Милковича, Хранитель уже самостоятельно двинулся на его поиски, проникая в приоткрытый горячий рот своим и находя беглеца, вновь втягивая его в причудливый танец, смешавший два вкуса и разделивший одно дыхание на двоих.

Татуированные пальцы потянули рыжую голову на себя за шею, вынуждая Йена вновь опереться о бедро их хозяина в попытке избежать падения, рождая в груди голубоглазого парня тихое рычание от ощущения ладони на напряженной мышце и первое движение навстречу в желании получить дополнительную ласку, сдобренное молящим стоном.

Но рыжий не понял.

– Прости, я сделал тебе больно? – вмиг оторвавшись от губ брюнета, обеспокоено поинтересовался парень, хватая воздух рваными мелкими глотками, убирая руку и размещая ее на диване, чтобы освободить Микки от причиняющего дискомфорт давления.

– Нет, – попытавшись вновь поймать покрасневшие губы Йена своими, выдохнул Милкович, про себя чертыхая не к месту проснувшуюся сердобольность рыжего.

– Но ты так простонал, что я подумал… – продолжал тараторить Хранитель, хлопая ресницами, недовольство Микки неожиданно прерванным поцелуем сменяя умилением его наивностью.

– Напомни мне в наш словарь еще все вариации слова «приятно» записать, ладно? – попросил он, наконец, ловя горячее дыхание рыжего губами и возвращая своему языку внимание языка Йена, предлагая ему лучшую альтернативу разговорам.

С каждой минутой поцелуй набирал обороты, а в голове Микки оставалось все меньше связных предложений, сменяя мысли чистыми эмоциями и ощущениями, не позволяя уловить посторонних звуков и возможных помех.

С легкостью замеченных приученным к конспирации и сохранности тайн Хранителем:

– Мик, дверь, – оттолкнувшись ладонями от груди Милковича, прохрипел рыжий, соскакивая с дивана и выпрямляясь, за громким рваным дыханием брюнета едва сумев уловить тихие щелчки открываемого замка, торопливыми взмахами руки расстилая по полу клубы тумана и отступая в него.

– Куда ты, блять, собра.. – поспешил вслед за парнем Микки, но Йен успел уже раствориться, – ..лся, – все же, закончил фразу Милкович, хватая пальцами серебристые искры и тихо матерясь, поворачивая голову в направлении скрипнувшей входной двери и открывая рот, чтобы наградить с какого-то хера так рано вернувшуюся домой Мэнди звучным ругательством и обещанием кровавой расправы.

Но не сумев произнести необходимых слов, ведь кто-то до Микки уже успел совершить последнее.

– Какого хуя? – подскакивая к девушке и отнимая от лица той прижатый к разорванной коже кусок кроваво-грязной тряпки, прорычал Милкович, крепким хватом за плечо блокируя сестре возможные попытки к бегству. – Отвечай, блять! – встряхнув брюнетку, потребовал Микки объяснений.

***

– Убью, сука, – последнее, что услышала девушка, вздрогнув от громкого хлопка входной двери, скрывшей за собой поспешившего на расправу брата, крепко сжимающего в ладони острый нож.

Tbc…

Комментарий к 11. Мысли и поступки

ООС имеет автора во все дырочки, но после показанного нам трейлера с тату

я отказываюсь ставить это предупреждение в любой из фиков по Галлавич =D

========== 12. Реакции ==========

– Пусти, блять! – взревел Милкович, вырываясь из крепкого хвата рук Хранителя, не чувствуя больше опоры под ногами – разница в росте легко позволила Йену оторвать брюнета от земли и оттащить сопротивляющуюся и брыкающуюся фигуру в темный проулок, подальше от любопытных взглядов редких прохожих. – Сука, отпусти меня, – повторил Микки, пиная рыжего и царапая его руки ногтями, орудие расправы успев уже потерять где-то на пути следования.

– Успокойся, – прошептал Йен, устанавливая подопечного на землю и разворачивая к себе лицом, резким движением вперед лишая парня возможности сбежать, блокируя его прижатое к кирпичной стене тело своим. – Спокойно, – выдохнул он в ухо брюнета, сжимая пальцами его напряженные плечи, отправляя потоки энергии в мелко дрожавшую фигуру.

– Прекрати эту хуйню, – из последних сил сопротивлялся Милкович, заметно снизив интонацию и громкость голоса, невольно расслабляясь под горячими прикосновениями ладоней и гипнотизирующим взглядом потемневших зеленых глаз. – Хватит, бля-ть, – запнулся он на последнем слоге, подавившись воздухом, окончательно потеряв связь с заблокированными силой Хранителя эмоциями.

– Посмотри на меня, – строго проговорил рыжий, отпуская плечо Микки и поднимая его голову за подбородок, аккуратно сжимая двумя пальцами напряженную челюсть. – Сейчас ты успокоишься, и я тебя отпущу, – прошептал он в губы брюнета, глядя прямо в голубые глаза, в расширенных зрачках их удовлетворенно отмечая тлеющие угольки былого пламени ненависти и злобы, – а потом мы поговорим, – поставил условие Йен, прислоняясь лбом к покрытому испариной лбу подопечного, забирая остатки негативных эмоций.

– Да хули говорить-то? – фыркнул Милкович, окончательно утихомирившись, ровным ритмом сердцебиения и глубокими медленными вдохами давая понять рыжему, что его можно уже не держать. – Прикончить этого мудилу, блять – вот и все разговоры, – вновь начал заводиться он, как только Хранитель сделал шаг назад и разорвал контакт двух тел.