========== Пролог ==========
Маленький мальчик сидел на полу, цепляясь своими крохотными ладошками за руку женщины, никак не реагирующей на все призывы ребенка ответить.
Ярко-голубые глаза блестели соленой влагой, бегущей по бледным щечкам, концентрируясь на подбородке перед тем, как раствориться в хлопковой материи легкой светло-бирюзовой пижамы.
Охрипший голосок продолжал звать маму, сопровождая каждое произнесенное слово громким всхлипом рыдания, но она не отвечала.
Ему было очень страшно и безумно холодно.
Короткие штанишки пропитались липкой алой влагой, но он и не думал сдвинуться с места – хватаясь дрожавшими пальчиками за холодную руку матери, мальчик прижимался к бездыханному телу, ножками взбивая розовую пену на поверхности большой лужи крови.
Он просил, звал и умолял ее открыть глаза, но она спала так крепко…
– Иоанн*, Владыка вызывает тебя к себе, – материализуясь из белоснежного пышного облака, проговорил Филлип, мягко ступая по полупрозрачной дымке, приближаясь к другу.
– Спасибо, – кивнул зеленоглазый молодой человек, поправляя ярко-рыжие волосы, никак не желающие слушаться длинные бледные пальцы, приводя в относительный порядок свой внешний вид перед встречей с Верховным.
– Думаю, сегодня ты получишь свое первое задание, друг, – улыбнулся кудрявый Хранитель, опуская ладонь на плечо Иоанна, концентрируя на кончиках пальцев тепло поддержки и веры.
– Я так давно этого ждал, – ответил рыжий, расправляя несуществующие складки на серо-голубой мантии, желая выглядеть подобающим образом на аудиенции. – Так давно… – прошептал он, растворяясь в облаке, отправляясь на высший седьмой уровень.
И, хотя Иоанн выглядел не больше, чем лет на двадцать, он был прав.
Отметив свое пятисотлетие, Хранитель ожидал момента, когда ему, наконец, доверят чью-то душу, но Владыка не спешил, оставляя своему единственному сыну еще несколько десятилетий на трепетное ожидание Великого Дня.
– Иоанн, – не оборачиваясь, поприветствовал своего отпрыска Верховный, продолжая всматриваться в гладь воды в огромной чаше, длинными пальцами оглаживая золотой борт.
– Вы звали меня? – конечно, зеленоглазый Хранитель мог позволить себе обратиться к отцу по имени и на «ты», но портить столь важное событие необоснованной фамильярностью рыжий не стал.
– Да, сын, – ответил Владыка, подзывая его к себе. – Этот день настал, мой мальчик, сегодня я передаю тебе в хранение твою первую душу, – говорил мужчина, указывая на размытое изображение на поверхности Чаши, мелкой рябью расходившуюся картинку плачущего горькими слезами малыша, лет пяти от роду, дрожавшими ручками вцепившегося в ночную рубашку бездыханной женщины. – Отец зарезал его мать прямо у него глазах, Иоанн, – пояснил Верховный, круговым движением ладони скользя по водной глади против часовой стрелки, отматывая время назад, чтобы показать отпрыску случившуюся трагедию. – Его душа треснула, и ты должен спасти ее…
Владыка уже ушел, а зеленоглазый Хранитель все продолжал стоять возле Чаши Потерянных Душ, не смея отвести взгляда от черноволосого малыша, так громко кричавшего и выкручивающегося в руках полицейского, не желая покидать родного дома и свою маму, даже не подозревая о том, что больше никогда ее не увидит.
Иоанн еще долго стоял у золотого сосуда, наблюдая за голубоглазым мальчиком, отмытым и накормленным, переодетым в чистую пижаму и отправленным спать в небольшую комнату в доме его тети, но никак не желающим закрывать глаза, продолжая горько плакать, растирая по бледным щекам соленые влажные дорожки.
В последний раз взглянув на ребенка, глубоко вздохнув и сконцентрировавшись, Хранитель опустил руку в Чашу, переносясь в крохотную темную комнату.
Легкая дымка серебристого тумана наполнила небольшую спальню, переливаясь в лунном свете, расстилаясь по полу и клубясь в прохладном ночном воздухе, принимая очертания высокого рыжеволосого молодого человека в серо-голубой мантии, появившегося так неожиданно перед удивленным взглядом голубых глаз мальчика, приближаясь к нему.
– Привет, – улыбнулся рыжий, присаживаясь на корточки перед кроватью малыша, наклоняя голову, чтобы заглянуть в заплаканные покрасневшие глаза. – Как тебя зовут? – спросил он, легким прикосновением ладони к руке ребенка согревая и успокаивая дрожавшее в истерике тельце.
– Мама не разрешает мне говорить с незнакомцами, – вырывая ручку из теплых бледных пальцев, ответил малыш, отодвигаясь от Хранителя на противоположный край кровати, прижимая острые коленки к груди и обхватывая их ладошками.
– Меня зовут Иоанн, – тихо произнес зеленоглазый, замечая, что мокрые дорожки на щеках мальчика начали подсыхать, а блестевшие соленой влагой глаза небесного цвета смотрят на него с интересом и любопытством. – Теперь мы не незнакомцы, – улыбнулся Хранитель, – и ты можешь говорить со мной.
– Ион… Иа… фу, дурацкое имя, – надул губы ребенок, не сумев произнести сложное сочетание звуков.
– Если хочешь, можешь называть меня Йен, – ответил рыжий, радуясь тому, что смог отвлечь мальчика от истерики хотя бы на несколько минут. – А как мне звать тебя? – надеясь на удачу второй попытки, спросил он.
– Микки, – ответил малыш, протягивая Хранителю свою маленькую ручку.
– Красивое имя, – пожимая крохотные пальчики своей горячей ладонью, проговорил зеленоглазый, улыбнувшись.
– А твое все равно дурацкое, – пробормотал Микки, вновь возвращая свою руку на колено.
Tbc…
_______________________________________
* Иэн (Ian; Iain; Eian) — имя гэльского происхождения, шотландский вариант имени Джон/Иван. Восходит к древнееврейскому имени Yochanan (Иоанн). Ирландское значение имени — «бог милостив», значение в иврите — «дар божий».
========== 1. Вопросы ==========
Три недели спустя.
– Йен, а моя мама теперь живет там, где ты? – спросил Микки, разглядывая серебристый шарик, паривший над его ладошками, сложенными ковшиком, пытаясь в завитках полупрозрачной дымки отыскать силуэт какого-то животного или предмета.
– Нет, – ответил Хранитель, взмахом руки преобразуя сферу в руках мальчика в форму жирафа, отмечая восторженный блеск голубых глаз, потухших почти месяц назад, прекрасно зная, что подобное развлечение было любимым у Микки. – Твоя мама живет за границей неба, малыш, а я всего лишь на облаке, – объяснял он, совершая очередное движение пальцами, заставляя «жирафа» спрыгнуть с руки мальчика, и, приземлившись на мягкое покрывало, расхаживать по кровати.
– А облако… оно такое же, как это? – задал свой следующий вопрос ребенок, после продолжительного молчания и одного взгляда на звездное небо, выглядывающее из-за неплотно задернутых штор единственного окна в его комнате.
Микки Милкович временно проживал у своей тети. Выделенная малышу спальня находилась на мансарде ветхого домишки, переполненного жильцами не самого приятного контингента, но выбора у него не было. Суд над его отцом был назначен на следующий вторник, а отдавать мальчика службе защиты до вынесения приговора Мэри отказывалась.
Конечно, Микки не знал этого, ведь вряд ли пятилетний ребенок смог бы понять законодательную систему США; единственное, что знал малыш – пока он должен пожить у тети.
– Да, только намного-намного больше, – улыбнулся Йен, широко разводя руки, будто надеясь показать мальчику, насколько большим может быть облако.
Микки протянул ладошку к «жирафу», желая погладить крохотного серебристого зверька, но, как и во все предыдущие разы, тот от прикосновения лишь развеялся легким туманом.
– А почему ты не падаешь? – голубые глаза смотрели в зеленые с неподдельным интересом, пока маленькие пальчики пытались ухватить последний клуб прозрачной дымки, вновь терпя неудачу.
– Эм… – рыжеволосый замялся, не зная, как ответить любопытному ребенку. – Потому что такие, как я, могут ходить по облакам, – аккуратно подбирая слова, проговорил Хранитель, поднимая руку, чтобы создать для Микки новую игрушку, на этот раз волка.
