– Прости, – лишь прошептал рыжий в ответ, и быстро стер пальцами слезы со скул подопечного, не позволяя собственным, едва сдерживаемым на веках, заявить о его слабости.
Хватит и того, что свидетелем ее стал его собственный отец, крепко обнимающий содрогающегося в истерии сына, отчаянно всхлипывающего в его мантию слова обещания и клятв Верховному, надеясь вернуть себе душу Микки.
Вновь обретшую своего законного Хранителя в лице Йена в момент, когда Владыка, уже десятки раз успевший пожалеть о том, что вообще доверил этого трудного мальчика своему отпрыску, посмотрел в наполненные влагой яркие зеленые глаза, находя в них уверенность в возможном спасении Милковича.
– Прости, – повторил рыжий, скользнув подушечками пальцев по плотно сжатым губам парня, и обхватил руками его лицо, размещая указательные пальцы свои на висках подопечного, а большими закрывая его веки, в последний раз концентрируясь и отправляя мощный поток энергии в голову Микки, не сумевшего сдержать отчаянного крика, разбившегося о стену серебристого тумана и опавшего на испачканный рвотой пол.
– Спасибо, – слабо улыбнулся Милкович, собирая языком влагу с губ, взглядом следя за куском намоченной в раковине материи, стирающим с его лица липкий пот под чутким руководством чересчур даже для Йена бледными руками, скрыть дрожь которых от пристального внимания голубых глаз ему не удавалось. – Тебе плохо? – поинтересовался Микки, пытаясь приподняться, но сильная слабость надежно приковала его к матрасу.
– Все нормально, – соврал Хранитель, переходя к шее брюнета, заметно покачиваясь, сидя на корточках возле его кровати, не сумев устоять, когда решил он выпрямиться, чтобы смочить тряпку вновь.
– Блять, Йен, – откуда-то вдруг вернувшаяся в руки сила помогла Микки резко податься вперед и уберечь рыжего от падения, усаживая на кровать рядом с собой, отбирая кусок ткани и отбрасывая его в сторону, оставляя в бледной ладони на его месте свою руку, переплетая татуированные пальцы с чистыми. – Что с тобой? – задал он вопрос, замирая в ожидании ответа и чуть отодвигаясь, позволяя Хранителю облокотиться на стену для большего удобства.
– Просто слабость, – признался рыжий, рассматривая их сцепленные ладони, едва заметно улыбаясь их разнице в размерах. – Я потерял много энергии, – объяснил он, переводя взгляд на голубые глаза рядом, тут же находя в них обреченное признание вины. – Но все будет хорошо, мне нужно просто немного отдохнуть, – предположил он, не желая говорить Микки о том, что подобное с ним случилось впервые, и он понятия не имеет, как бороться с этим состоянием, но в названные подопечному пути к исцелению верить хотел.
– Наверху? – спросил Милкович, указывая взглядом на потолок, задумавшись на мгновение над тем, где живет его точно-не-выдуманный друг, вспоминая свои наивные детские предположения о том, что Йен должен падать с облаков, а не свободно расхаживать по ним в своей мантии.
– Да, – кивнул Хранитель, улыбнувшись, но небольшая деталь, мешающая осуществить необходимое перемещение прямо сейчас, быстро вернула его губы в прежнее состояние. – Только я пока не могу перенестись, – признался он, сжимая пальцы Микки в своей руке.
– Потому что потратил всю энергию на меня? – Милкович знал ответ, но не мог сдержать на языке этого простого вопроса, а Йен не смог ему соврать и отвел глаза в сторону, надеясь, что его молчание брюнет расценит должным образом. – Блять, прости, – и он все понял. – Что будем делать? – взволнованно поинтересовался парень, переживая за физическое состояние своего Хранителя, и даже не думая о том, что присутствие постороннего в его камере при побудке может стать большой проблемой к его собственному скорому освобождению.
– Ждать, – пожал плечами рыжий, не сумев придумать ничего лучше. – До подъема несколько часов еще, надеюсь, я смогу исчезнуть отсюда до того, как придет надзиратель.
– А если…
– С «если» будем разбираться потом, – прикрывая веки и прислоняя затылок к бетону стены, перебил Милковича Йен, сосредотачиваясь на ноющей боли в конечностях, пытаясь силой мысли и собственным упорством восполнить нехватку жизненных сил.
– Может, приляжешь? – понимая, что иного выхода пока в радиусе видимости не наблюдается, предложил брюнет, отодвигаясь к краю в желании уступить свое место полуобморочному Хранителю.
– Не вставай, – но тот остановил его, крепче сжимая руку в своей непривычно холодной ладони, и аккуратно подтянул к себе ноги, размещая свою долговязую фигуру рядом с Микки.
– Я воняю, – тихо проговорил брюнет, поджимая губы, прекрасно понимая, что химический пот и лужа рвоты на полу – не ароматические палочки в спа-салоне.
– Все в порядке, – слабо улыбнулся в ответ рыжий, укладываясь рядом с Милковичем на бок, размещая их сцепленные руки у того на груди, чувствуя рождающееся на кончиках своих пальцев тепло, обещающее скорое восстановление сил и надежду на побег. – Просто давай немного поспим, ладно? – попросил он едва слышно, проваливаясь в легкую дрему, начинающую восполнять его энергию.
– Эй, Милкович, поднимай свою жопу с кровати, – неприятный басовитый голос с заметной никотиновой хрипотцой разбудил молодого человека через несколько часов после того, как Микки поддался на уговоры Хранителя и прикрыл веки, заставляя того резко подскочить на месте, принимая сидячее положение, и дернуться в направлении решетки, желая прикрыть собой спящего на его кровати рыжеволосого молодого человека.
Вот только надзиратель, производивший побудку блока, рвения парня не понял и лишь мерзко усмехнулся над поскользнувшимся на луже рвоты заключенным, переходя к следующей камере, не заметив обеспокоенный взгляд голубых глаз, метавшихся по пространству своей «комнаты» в поисках Йена.
Пока тот оседал на мягкий пол собственной комнаты, истратив едва восстановленные за короткое время сна силы на рывок перемещения.
***
Шел уже пятнадцатый день с тех пор, как Хранитель молча покинул его камеру, оставляя спящего Милковича одного, а Йен не возвращался.
Еженочно борясь с вернувшейся так некстати сонливостью, Микки ждал появления рыжего, но тот не спешил материализоваться в его камере, заставляя брюнета взволнованно нарезать круги по небольшому пространству и пытаться призвать его в своих мыслях. Даже не подозревая о том, что все это время объект его терзаний и размышлений не то, что не мог переместиться на Землю, а даже подняться с собственной кровати, вынуждая отца повторять движения его подопечного в зеркальном отображении.
Теряя надежду и терпение, проводив свет из потолочных ламп обреченным взглядом, сегодня Микки пошел на поводу своего уставшего тела и залез на кровать, сжимаясь в комок и закрывая глаза, выдыхая в прохладу затхлого воздуха тихое:
– Йен, – в последний раз позвал он, особо не рассчитывая на результат, но легкая серебристая дымка, застилающая бетон пола, обещала новую встречу.
– Привет, – улыбнулся зеленоглазый, материализуясь из тумана и делая шаг к кровати, наблюдая за уже успевшим соскочить с нее парнем, в два шага сократившим между ними все расстояние, заключая долговязую фигуру в крепкие объятия.
– Блять, сука, хули ты проебался? – не сумел сдержать своих эмоций Микки, сжимая в руках костлявое тело, чувствуя легкую дрожь в конечностях от долгожданной встречи и приятного рода тепло внутри грудной клетки.
– Прости, приболел, – честно признался рыжий, отвечая на объятия, собирая длинными пальцами на спине подопечного материю серой футболки с нашивкой порядкового номера на груди, прикрывая глаза от окутывающей его сознание нежности и радости встречи.
– Ты бы хоть предупредил, епт, – понимая, что обнимает Йена чуть дольше, чем положено при дружеском приветствии, отстранился Милкович, недовольно поджимая губы.
– Эм, прости, у нас там телефонов нет, – усмехнулся в ответ Хранитель, бездумно подаваясь навстречу отпустившему его парню, запоздало отмечая странность подобного порыва. – Да, и не думаю, что тебя позвали бы в кабинет охраны, сумей я дозвониться, – не желая расказывать брюнету о том, что в последние несколько дней он пережил, непринужденно продолжал зеленоглазый, обходя Микки и по-хозяйски усаживаясь на его кровать.
