– Сука, – выдохнул парень, сильно утыкаясь лицом в колени, желая встречным движением погасить давление в глазницах, чувствуя острую боль в висках. – Бля, не судьба попиздеть сегодня, – прохрипел он, заваливаясь на бок и сворачиваясь в клубок, гася острые колики в кишках щипками пальцев за кожу живота, лишь усиливающими неприятные ощущения. – Бляяя, – простонал он, сжимаясь сильнее, закусывая губу и стараясь не дышать, сумев сдержать внутри отчаянный крик болевого шока.

– Микки? – а вот Хранитель с этой задачей не справился, – Микки, что с тобой? – позвал он вновь, вмиг подлетая к прутьям решетки, вдавливаясь в прохладный металл лбом, пытаясь уловить хотя бы намек на движение рядом.

Но зеленые глаза зацепили лишь покрытые фиолетовыми пятнами пальцы, скоблившие пол за пределами камеры Микки, не оставляя Йену иного выбора:

– Эй, – через пару секунд материализуясь рядом с подопечным, позвал рыжий, опускаясь возле него на колени, дрожавшими ладонями обхватывая лицо Милковича с посиневшими губами, вслушиваясь в отрывистые вдохи сквозь плотно сжатые зубы. – Микки, посмотри на меня, – прошептал Хранитель, большими пальцами приподнимая веки брюнета, заглядывая в почти черные глаза.

– Я знал, что ты рыжий, – улыбнулся Микки, захлебнувшись последним глотком кислорода.

Грудную клетку неистово пекло, заставляя замершую было мышцу сделать первый толчок, приложив максимальное усилие для нового движения по критически сузившимся сосудам остановившей свой бег крови, царапая воспаленные стенки тяжелым течением, замедляющимся на поворотах и вновь грозившим встать.

Большие ладони обжигали кожу груди Милковича, отправляя сквозь ребра все новые потоки энергии, надеясь воскресить бездыханное тело, восстанавливая обескровленные внутренние органы и сосуды.

Сердце забилось вновь, радуя слух рыжего тяжелыми ударами, но не даря последнего аккорда к необходимой мелодии.

Микки не дышал.

Расправляя пальцы, концентрируя внимание на легких подопечного, Хранитель, теряя собственные силы, делился с парнем своей энергией, лишь разочарованно отмечая безуспешность попыток, и повторял их снова, надеясь на положительный результат.

Но ни единого вдоха в крошечном пространстве камеры он так и не услышал.

Проклиная отца за то, что на чертовых курсах Хранителям вбивали в головы лишь правила и ограничения, рыжий скулил в голос, надавливая сильнее и молясь об удаче, оставляя ярко-алые следы ожогов на голой коже груди бездыханного подопечного.

Отчаяние и дикая злость охватили Йена – пробивая тело Милковича новыми импульсами, молодой человек искал пути к спасению, тихо шепча его имя, призывая очнуться.

Не находя другого выхода, понимая, что свершенные действия не приносят никаких результатов, хранитель наклонился к лицу брюнета, прикрывая веки, и, аккуратно прикоснувшись к распахнутым после прощальных слов посиневшим губам, выдохнул в легкие Микки внушительную порцию серебристого тумана, наполняя полость ярко светящимися искрами, встречая их, уже заметно потускневшие, на выходе.

Повторяя попытку, выдыхая в Милковича новую порцию дымки, Хранитель расширял его легкие, внимательно следя за самостоятельным опустошением, заново уча упрямый орган работать, подогревая свое рвение хрипящими звуками, вдруг послышавшимися откуда-то из глотки брюнета.

Окончательно убеждаясь в правильности действий, когда подопечный громко закашлялся, широко распахнув глаза.

– Дыши, – прошептал Йен, отстраняясь, выпрямляя спину и двигаясь ближе, протискивая колени под голову Милковича, не позволяя тому подняться, твердым движением руки пригвоздив затылок брюнета к ткани собственных брюк.

Начинающая медленно покидать губы и кожу парня синева прощалась с зеленью глаз перепуганного рыжего, надолго обещая задержаться в его памяти и кошмарах, оставаясь вечным напоминанием упущенного времени и бесполезности всех этих никому не нужных запретов, лишний раз убеждая своенравного Хранителя в том, что принятый когда-то давно кодекс и свод правил требовал немедленной корректировки.

– Йен, – прохрипел Микки едва слышно, особо не рассчитывая на возможный ответ, но твердо уверенный в правильности названного имени.

Он вспомнил.

– Да, – кивнул молодой человек, грустно улыбнувшись, опуская руку на бледную щеку подопечного, согревая кожу ладонью, второй рукой торопясь стереть с груди парня следы обжигающих прикосновений безуспешных попыток заставить Милковича очнуться.

***

– Мне пора, – обреченно проговорил Йен, в последний раз пропуская сквозь пальцы смоляные пряди волос Микки. Повторив движение еще трижды, не сумев воплотить запланированный порыв направиться к выходу сразу.

Перенеся Милковича на кровать, Хранитель провел всю оставшуюся ночь рядом, предоставляя парню свои бедра в качестве подушки, лаская кожу нежными прикосновениями горячей ладони к голове подопечного, слушая тихий рассказ Микки о неожиданно вернувшихся воспоминаниях.

– Не уходи, – попросил брюнет, напрягаясь, прекрасно зная, что последует за недолгим прощанием.

– Скоро рассвет, – бросая быстрый взгляд в крошечное окошко под потолком, в прямоугольнике улавливая первые оттенки синевы, предоставил рыжий неоспоримый аргумент к скоропостижным сборам.

– Ты опять сотрешь мне память? – тогда задал свой вопрос напрямую Микки, не желая слышать другого варианта ответа помимо:

– Нет, – замотал головой Йен, признаваясь перед самим собой в том, что никогда не сможет сделать этого больше сам, и другим теперь не позволит. – Но ты должен мне пообещать, что никому…

– Никогда, – закончить ему мысль Милкович не дал, соглашаясь на простое условие. – Но только если ты пообещаешь вернуться, – проговорил он следом, прикрывая веки в страхе получить отказ.

– Обещаю, – заверил Хранитель Микки, собрав пальцами крохотные колючки щетины со щек, скул и подбородка брюнета, прежде чем встать, оставляя вместо себя пуховый прямоугольник подушки.

– Обещаю, я вернусь, – повторил он, делая первый шаг навстречу отцу в намерении отстоять свое право на израненную душу.

Tbc…

Комментарий к 6. Обещания

Что делать, когда нечаянно убил персонажа на 40-й странице фика,

а в размере у тебя указан “макси”?

Правильно, любимки – искусственное дыхание!

========== 7. Помощь и благодарность ==========

Две недели спустя.

– Терпи, Микки, – шептал Хранитель, крепко сжимая в своей ладони дрожавшие пальцы брюнета, концентрируясь на потоках собственной энергии, отправляемой в тело на грязном матрасе, уже двадцать минут не престающее содрогаться в конвульсиях.

Милкович сам попросил Йена помочь ему избавиться от зависимости, ускоряя процесс освобождения организма от искусственного нейростимулятора в разы, проходя все этапы ломки в форсированном режиме, но, кажется, теперь сожалел об этом.

Адская боль, разрывающая черепную коробку, отвлекала от неприятного жжения в венах, заставляя сильно жмуриться и скрипеть зубами, молясь о том, чтобы пытка поскорее закончилась. А горячая рука рыжего, переместившаяся на его покрытый потом и солью лоб, лишь усугубила ситуацию, рождая ответную волну боли обжигающими прикосновениями, направленными на снятие мук агонии, но не сумевшими справиться с поставленной своим хозяином задачей.

– Блять, хватит, – едва слышно прохрипел Микки, резко подаваясь вперед и вбок, свисая со шконки и выблевывая на грязный пол содержимое своего желудка, по инерции еще несколько дополнительных раз сгибаясь в рефлексии, когда пищевод был уже очищен.

– Нет, – упрямо сопротивлялся Хранитель, возвращая парня на место и вновь прижимая к матрасу, обжигая кожу часто вздымающейся груди пальцами, излечивая воспаленные внутренние органы потоком энергии, чувствуя собственную слабость от опустошения.

– Пожалуйста, хватит, – выгибаясь дугой, и разрывая простынь пальцами, взмолился Милкович, не имея больше сил справляться с раздирающей на части болью, захлебываясь горькой слюной, сильно прикусывая нижнюю губу, чтобы не закричать и не разбудить сокамерников, не подозревая, что окутывающая куполом легкая серебристая дымка, рожденная Йеном, не позволит сторонним наблюдателям услышать и звука. – Больно, – прохрипел он сквозь зубы, к соленой влаге пота на щеках добавляя несколько капель из уголков глаз, не сумев выстоять в неравной борьбе с отходняком.