Алехандро подошел к сундуку и открыл его со щелчком. Крышка открылась от его движения, и я сразу осознала тот факт, что была в маленькой квартире с привлекательным мужчиной и лежала на его кровати. Это самый дальний шаг, который я делала с мужчиной за все свои девственные года.

— Дорогая, ты смотришь? — спросил он, глядя на меня.

Я поняла, что застыла, так что тряхнула головой и сфокусировалась на картине Алехандро, которую он держал. Она была развернута лицевой стороной к нему, готовая к показу.

— Да, — произнесла я, села на колени и опустила руки на бедра.

С беззаботным взглядом на лице, он развернул картину и открыл свой автопортрет.

У меня ушла секунда, чтобы мои глаза приспособились, потому что я ожидала увидеть картину его лица, с зачесанными черными волосами и, может быть, рубашку с несколькими расстегнутыми пуговицами, но вместо этого, я смотрела на две ноги, и что, как я предполагала, было автопортретом его пениса.

— О, мой… — прошептала я. — Эм, это натуральный размер?

Смеясь, он покачал головой.

— Нет, это слишком, дорогая, но я ценю твою веру в меня.

Портрет был интересным. На заднем фоне был водоворот цветов, но часть с пенисом была более четкой с головкой, венами и яичками, которые свисали рядом с парой ног. Это было эротично, это точно, и после первого шока, я, вроде как, дошла до цветов.

— У тебя отличный взгляд на цвета, — похвалила я.

— Спасибо, я покажу тебе больше.

Он подошел к сундуку и начал вытаскивать больше картин, все с его эрегированным пенисом. Пока я просматривала каждую из них, задавалась вопросом, как кто-то может рисовать так много картин одного пениса? Картины были хорошими, но он должен очень высоко себя ценить, чтобы сделать так много картин своего достоинства. Становясь все более и более любопытной, я поняла, что должна увидеть его пенис; должна увидеть, в чем же вся суть.

— Как ты делаешь автопортреты? — спросила я, с любопытством.

— Что ты имеешь в виду, красавица?

— Я имею в виду, ты эммм, сидишь здесь с эрекцией и рисуешь?

— Да. Для тебя это странно?

Это странно сидеть в комнате с эрегированным членом и рисовать, пока смотришь вниз на него, эм, да... это было странно.

— Не уверена, — солгала я. — Просто интересуюсь процессом.

— Вижу. Обычно я сижу голый и думаю о красивых девушках, как ты, Рози, слегка поглаживаю себя, пока не чувствую, что полностью возбужден. Вот тогда беру кисть и начинаю рисовать.

— Интересно, — ответила я, пялясь на его пах.

— Я вижу то, как ты смотришь на меня, querida (прим. ред с ип. дорогая). Хочешь увидеть мою музу автопортретов?

Что за жуткая вещь, чтобы говорить девушке, особенно когда ты говоришь о пенисе, но я обнаружила, что киваю головой. Да, в этой «Маргарите» слишком много текилы.

Исполняя мою просьбу, Алехандро забрался на кровать и облокотился на подушки и изголовье. Он начал расстегивать джинсы, и я зачарованно наблюдала, как он слегка спустил их вниз и позволил мне увидеть лишь головку его члена, выглядывающую из-под края штанов.

Святое дерьмо, я смотрю на самый настоящий член. Член!

Я потихоньку приближалась, с любопытством, желая увидеть, действительно ли он выглядит таким же эластичным, как на картинках, или по текстуре он был другим в реальной жизни.

— Твои глаза делают меня твердым, Рози. То, как ты смотришь на меня, еще ни одна женщина не смотрела на меня так.

Я лишь кивнула, желая увидеть больше.

Его руки опустились на трусы и джинсы, и одним резким движением, он полностью спустил свои штаны, освобождая свой пенис.

Я села еще ближе, пока не видела все, что находилось у него между ног. Я посмотрела на портрет и снова на реальную штуку. Сказать, что его картины не изображали его модель, было бы преуменьшением, потому что то, что лежало передо мной, был длинный эрегированный пенис, расположенный в диких кудрях волос, которые покрывали яички. Он выглядел как Чубакка, смотрящий на меня, подмигивая и мяукая звуками заднего прохода.

Генри предупреждал меня, что мужчины не обязательно думают, что им надо бриться, и боже, он был прав. Алехандро даже не знает, что такое бритва, исходя из его лобка, которому я могу начать заплетать косички.

— Хороший, да? — спросил он.

— Да, — кивнула я, чувствуя, что даже если там куча волос на его яйцах, я все еще заинтересована в том, что он собирается делать.

— Ты можешь трогать.

В вашей жизни бывают моменты, когда вы желаете выйти из астрального тела и смотреть на все со стороны. Это был один из этих моментов. Я была немного пьяна, спасибо тебе, «Маргарита», но знала, то, что происходит, странно, ненормально, не то, о чем я читала в одном из своих романов.

Обычно, когда мужчина и женщина начинали сексуальный контакт, это было более романтично, более гладко, горячо, а это ощущалось так, будто я проводила научный эксперимент.

Подавшись вперед, я оседлала его ноги и наклонилась вперед, чтобы исследовать его пенис немного ближе. Я была пьяна. Если он и думал, что то, что я делаю, странно, то я обвиню выпивку, но по тому, как он поглаживал себя и продолжал расти, я видела, ему было плевать, что я делаю.

— Рози, то, как ты смотришь на меня, это слишком... и твое декольте, оно потрясающее.

Я посмотрела вниз и увидела, что открываю ему отличный вид на своих девочек, и, к счастью, мне было плевать.

Я наклонила голову еще ниже и, к своему удивлению, открыла рот и лизнула его пенис, но промахнулась, и облизала его ногу. Чертова «Маргарита».

Его грудь тяжело поднялась всего от одного облизывания. Что заставило меня это сделать, я никогда не узнаю, но мне понравилось то, как он отреагировал, так что я лизнула его снова, но другую ногу, будто пыталась облизать мороженное.

— О, красавица, ты дразнишь меня.

Я его дразню? Я не была уверена. Я думала о том, чтобы взять его в свой рот, но его рука до сих пор была обернута вокруг его пениса, по большей части на головке, так что я решила поработать над основанием его ствола, но была остановлена его рукой, которая начала двигаться быстрее. Я снова высунула язык и еще раз лизнула его ногу, так как это было мое единственное место для облизывания, но в этот раз, он застонал громче, и устроился на кровати более комфортно.

Ну, во всяком случае, я была хороша в облизывании ног, и это можно добавить к моему старому сексуальному резюме.

Рози Блум — до сих пор с девственной плевой, но может облизывать ноги мужчины, будто это ее работа.

Меня наполнила энергия, и смысл новой цели пролетел в моем мозгу, когда я окинула взглядом его «музу». Я собираюсь это сделать, собираюсь поддаться этому и стать грязной. Так как его стержень был занят, я решила полизать его яички.

Я наклонилась еще ниже, осмотрела меховой пирог, смотрящий мне в глаза, и снова высунула язык. Мой язык пробежался по толстым, грубым волосам, и я попыталась найти его орешки, но мне было трудно с запутанной массой, в которую мой язык пытался проникнуть.

— Да-да, красавица. Лижи мои яйца.

— Я пытаюсь, — произнесла я, мой рот заполнен слюной. Слюна побежала с моего языка и в его лобковые волосы, делая текстуру еще хуже для моего опыта.

Облизывать волосатые яйца было так же непривлекательно, как и звучало; я очень быстро выучила этот урок. Принято к сведению.

Я вытащила язык, чтобы попробовать снова — никогда не была трусихой — и вот когда я почувствовала волосы на языке. Знание того, что одно из волосатых яичек Алехандро было на моем языке, сразу же вызвало у меня рвотный позыв, но Алехандро это не заметил, опустив руку мне на голову и подталкивая вниз.

— Лижи мои яйца, красавица. Не дразни меня.

Кашляя и пытаясь вытащить волос, который медленно путешествовал к моему горлу, я снова прижала к нему свой язык и пыталась погрузить его в беличий хвост, который прикрывал его яички. Комбинация волос в задней части моего горла, и влажной текстуры волос на нем сделали это — мне стало плохо.