Ох, я знала. Я закрыла глаза, чувствуя, насколько живыми были наши чувства друг к другу. Но также был страх. Уйдет ли он когда-нибудь? Поцелую ли я его когда-нибудь утром с полной уверенностью, что вечером он будет рядом? Вдруг, каждый раз выходя за дверь, у меня будет неприятное ощущение, что он уйдет навсегда?

Хотя с другой стороны, что если я больше никогда не почувствую ни к кому тех чувств, что чувствую к нему? Что если моя первая любовь будет моей последней?

«Подай мне знак», умоляла я вселенную. Что угодно.

Но вселенная молчала.

— Чего ты хочешь от меня? — мой голос был тихим, сдающимся, как и моя защита.

— Прямо сейчас я просто хочу, чтобы ты сказала, что мы можем поговорить о... обо всем. Может, о прошлом, может, о будущем, но я хочу услышать, что ты, по крайней мере, открыта для этой идеи.

«Ты пожалеешь об этом», говорил здравый смысл, но мой голос сказал:

— Ладно. Мы можем поговорить. Но не сейчас, хорошо? Мне нужно некоторое время все обдумать.

— Без проблем. Я буду готов, когда и ты. — Он встал и вытянул руку, чтобы помочь мне. — Я растрепал твои волосы, — сказал он, убирая пряди с моего лица.

— Все в порядке. Думаю, это скорее всего откидной верх, а не ты. Я приведу себя в порядок, когда доедем до Нони. — Мы сложили наши вещи и сложили покрывало. — Хочешь узнать кое-что еще, что пугает меня?

— Что?

— Мне слишком сильно нравится твоя фантазия об альтернативной реальности.

Он искоса на меня посмотрел, уголок его рта приподнялся в улыбке.

— Да? Которая с метлой и четырьмя детьми?

— Да, — я покачала головой, как будто я могла избавиться от этого безумия. Я не хотела детей от него... так ведь? — Что за фигня?

#

Ник вытащил чистую футболку из сумки, и я незаметно поменяла свои влажные трусики на чистую пару, прежде чем мы тронулись. Всю дорогу до фермы мы слушали радио, вместо разговоров друг с другом, и хотя я была сбита с толку, я поняла, что подпеваю старой мелодии Эллы Фицджеральд. Все в этом дне говорило мне расслабиться и наслаждаться жизнью, но я не могла отделаться от ощущения, что все было не так идеально, как казалось. Была ли я параноиком?

Мы свернули к извилистой подъездной дорожке, которая вела к большому старому дому. Я не была здесь годы, но маленькие детали — воспоминания об этом месте копошились в моей голове как рой пчел: качели в виде шины, свисающие с большого старого клена, длинное переднее крыльцо с адирондакскими стульями, которые нуждались в свежей покраске, окно второго этажа из комнаты, в которой я останавливалась, которое использовал Ник, чтобы улизнуть и нанести мне визит. В моей комнате была самая скрипучая на планете кровать. Ник говорил, что Нони ничего не слышала, так что мы могли на ней развлекаться, но я никогда не могла заставить себя заниматься на ней сексом. (Мы делали это на полу).

За домом были сараи и другие хозяйственные постройки, а за забором растянулись поля кукурузы и фруктовых садов. Где-то там было небольшое озеро, в котором мы плавали после пробежки. Я задумалась, не против ли будет Ник пробежаться после обеда, я, кажется, поняла, что мне это нужно. Ник поднял верх, и я помогла ему, нажав на рычаг на своей стороне, прежде чем вышла.

— Как насчет пробежки во второй половине дня? — сказала я, когда мы вытащили свои вещи из багажника.

— Ты взяла с собой одежду для бега? — он посмотрел на меня удивленно, прежде чем наклонился к заднему сиденью за холодильником.

— Да, и купальник. Я помню, как мы бегали здесь, а потом купались. Было весело.

— Так и было, — он закрыл багажник. — У меня тоже есть вещи для бега. Давай поздороваемся с Нони и пойдем. Хотя, — добавил он, поднимаясь по крыльцу, — я не взял купальные принадлежности. — Он пошел вперед, чтобы открыть дверь, и улыбнулся мне через плечо. — Думаю, я буду купаться голышом.

— Купаться голышом! Кто это?

Я улыбнулась, впервые за многие годы услышав голос Нони.

— Черт, ее новый слуховой аппарат. Я забыл, — прошептал Ник, когда мы вошли в прихожую. Время повернулось вспять, когда я вдохнула запах свежеиспеченного пирога и пыльной антикварной мебели — характерным запахом в доме Нони — и услышала хлопок закрытия деревянной двери за собой. Мне снова было девятнадцать. Молодая, распираемая чувствами к Нику и готовая ко всему.

И я была бесстрашной. Абсолютно бесстрашной.

Слева от лестницы перед нами была столовая, а справа была комната, которую Нони называла своим кабинетом. Она сидела в кресле-качалке у переднего окна, с книгой на коленях.

— Привет, Нони. Я привез тебе праздничный торт. Помнишь Коко?

Она подмигнула мне.

— Коко? Подруга лесбиянка?

— Это она. Хотя она совсем не лесбиянка, как хотелось бы. По крайней мере, время от времени.

Я ударила Ника по плечу.

— Ник, ради всего святого. С днем рождения, Нони. Надеюсь, ничего страшного, что Ник привез меня. Я скучала по поездкам сюда.

Нони вытянула руку.

— Подашь мне руку, чтобы я могла подняться, дорогая? — Я взяла ее руку и помогла встать на ноги, прежде чем поцеловала в щеку. За исключением немного седых волос на голове, она не изменилась. Старушечьи очки. Светло-голубой спортивный костюм с ортопедической обувью. Слегка сгорбившаяся поза, отчего она казалась еще ниже. — Посмотри на себя, такая же хорошенькая, как и годы назад. Как этот засранец вернул тебя?

— Еще не вернул, Нони. Ты должна помочь мне. Все это — часть моей схемы, чтобы вернуть ее любовь. — Ник поставил холодильник и поцеловал свою бабушку в щеку, когда я злобно на него посмотрела. Он заручился поддержкой Нони? Нечестно.

— О, она слишком умна для схемы, милый. — Нони сжала мою руку и удержала взгляд. — Тебе придется приложить честные усилия. Она не дурочка. — Затем она посмотрела на него проницательным взглядом, который напомнил мне мою бабушку. — Capisce? (прим. перев. с ит. Понял?)

Ник кивнул, и они обменялись взглядами, из-за чего я задумалась, что именно знала его бабушка.

— Ну как, детишки, вы голодны? У меня есть ветчина. Пойдем, я накормлю вас. — Она двинулась между нами, слегка прихрамывая, а мы с Ником обменялись тайными улыбочками на ее обычное желание уже через пять минут накормить все рты, что проходят через ее двери, и мое сердце неожиданно кольнуло.

— Нет, спасибо, Нони. Мы только что поели. Как твое новое бедро? — Ник поднял холодильник и последовал за ней из комнаты, опуская свою сумку рядом с лестницей. Я сделала то же самое, бросив короткий взгляд наверх, и задумавшись, ждет ли Ник, что мы будем делить комнату вместе.

— Ох, все хорошо, — она дважды постучала по своему бедру и прошла через столовую. — Практически как новое, — толкнув старую дверь, она шагнула в просторную кухню фермерского дома. За последние лет сто она, вероятно, была перестроена несколько раз, но я сомневалась, что за последние двадцать пять лет многое изменилось. Хотя я была сыта, мой рот наполнился слюной при виде двух пирогов на столе, один пирог — решетка, а другой — с крошечными слезинками, вырезанными на его золотистой корочке.

— Я привез торт, Нони. Поставить в холодильник? — Ник поставил холодильник на старый круглый стол на восемь человек, и открыл его. Он осторожно поднял тарелку с тортом и поставил ее на стол.

— Так нормально, — она потянулась в нижний шкаф и вытащила синюю пластиковую крышку для торта, которая треснула в нескольких местах и была заклеена коричневым скотчем. Когда она накрыла торт, мы с Ником посмотрели друг на друга и покачали головой. Нони никогда ничего не выбрасывала, пока этим еще можно было пользоваться.

— Теперь я знаю, что тебе подарить, — сказал Ник. — Новую крышку для торта.

— Чушь, эта еще хорошая. Хотите пиццелли? Мария вчера приготовила его. — Она открыла большой контейнер для маргарина, в котором на самом деле было печенье. — Мы можем перекусить на крыльце, так как сегодня неплохая погода.