Вместе они миновали несколько коридоров и галерей, пока не оказались у зала, где баронесса по одной ей известной причине разместила зимний сад. По всему было видно, что цветы принесли сюда совсем недавно. Некоторые из них явно не радовались такой перемене, и Шэтуаль на мгновение разуверился в своем замысле, увидев, как Петеарт ходит с большими ножницами в руках и заботливо обрезает увядшие веточки и листья. В простом рабочем платье, с собранными в незамысловатую прическу волосами и сосредоточенным выражением на круглом личике, баронесса выглядела просто очаровательно. Инкуб нахмурился и, чтобы успокоить себя, подумал, что отступать в любом случае уже поздно.

Амоильрэ покосился на него, сделал неутешительные выводы и поспешил взять инициативу в свои руки.

- Госпожа Петеарт! - воскликнул он, приближаясь к демонице и протягивая ей обе руки. - Вы, должно быть, меня не помните? Я Амо, песнопевец из крепости Нот-Этэ.

- Отчего же? Помню, - улыбнулась та. - Сложно забыть о единственном благом поступке Атанаульрэ. Да и твоя репутация, Амоильрэ со этэ рестле, повелитель зеркал, дитя песней, говорит сама за себя. Зачем ты пожаловал в мой особняк? Тебе что-то нужно?

- Видите ли, - военачальник состроил задумчивую мину, - я как раз был в замке Энэтэрье, когда господин Шэтуаль сказал, что собирается нанести вам визит. Поскольку вы отнюдь не дружны с моим хозяином и не состоите в союзе со Вторым Легионом, я подумал, что будет неплохо взглянуть на вас вблизи. Вы говорите, что моя репутация громка, но о вас ходят еще более интересные слухи. В особенности же, - Амоильрэ понизил голос, - простых шэльрэ интересует ваш слуга, Сайрэ. Вы не поведаете мне, к какому он относится рангу?

- Конечно, - рассеянно ответила Петеарт. - Одну минуточку. Шэт, ты чего застыл? Проходи, садись. Я приказала принести сюда несколько кресел. Терпеть не могу зиму, вот и пытаюсь создать некое подобие теплого времени тут. Что скажешь?

- Очень на вас похоже, - кивнул инкуб, присаживаясь в тени цветущего розового куста. - Еще раз спасибо за приглашение.

- Только не говори, что ты им доволен. Я же знаю, как ты любишь понежиться в лаборатории, когда за стенами Энэтэрье воцаряется непогода. Но мне действительно, - баронесса осторожно отвела в сторону колючую ветку, чтобы лучше видеть лицо своего гостя, - действительно нужна помощь. Ты сможешь уделить мне немного внимания после того, как Амо соберется уходить?

Она думала, что военачальник ничего не услышит, и была потрясена, услышав его спокойное замечание:

- Если пожелаете, я могу оставить вас наедине немедленно.

- Нет-нет! Присаживайся, пожалуйста, тоже. Ты любишь чай?

- Только зеленый.

- Я принесу, - улыбнулась Петеарт. - А потом... не соизволишь ли ты спеть? Среди шэльрэ не так много талантливых песнопевцев, да и те всего лишь подражают господину Лассэультэ. Насколько я помню, ты не страдаешь такой болезнью.

- Как угодно, - покорно согласился Амоильрэ. - Но у меня нет с собой инструмента.

Баронесса с минуту подумала, прежде чем спросить:

- А как насчет арфы?

- Если вы мне ее доверите, я сыграю.

- Вот и отлично.

Военачальник проводил Петеарт обманчиво-спокойным взглядом. Выждал несколько минут после того, как за ней закрылась дверь, и повернулся к инкубу:

- Господин Шэтуаль, что вы делаете?

- Испытываю собственные нервы, - мрачно пошутил тот. - Или ты думаешь, что убить женщину, с которой ты был знаком с десяток тысячелетий, просто?

- Нет. Но чем дольше вы будете тянуть, тем тяжелее потом перенесете. Я не намного моложе вас, господин, - Амоильрэ склонил голову. - А может статься, что и старше, ибо я не помню проведенных на небесах лет. Если вы отступите, если попросите меня сделать то, зачем пришли сюда, я исполню вашу просьбу. На мне, знаете ли, слишком много грехов, чтобы еще один возымел значение.

- Спасибо за такие слова, - криво улыбнулся инкуб. - Но, пожалуй, не стоит. Я справлюсь. Вне зависимости от того, сколько времени просижу.

- Ваше право.

До прихода Петеарт они сидели в молчании. Военачальник разглядывал диковинные цветы, постукивал пальцами по подлокотнику кресла и выглядел абсолютно невозмутимым. Шэтуаль, наоборот, заметно нервничал, успокоившись только тогда, когда баронесса вошла в зал и поставила на низенький столик поднос с тремя изящными чашками и вазочкой орехового печенья.

- Угощайтесь, - пригласила она. И, поймав вопросительный взгляд Амоильрэ, пояснила: - Арфу сейчас принесут.

Ангел кивнул и взял протянутую демоницей чашку.

- Я вижу, Шэтуаль сегодня не в настроении, - заметила Петеарт. - Что-то случилось?

- Холодно, - пробормотал инкуб. - Мое поле замерзло. И сердца на дне фонтана - тоже. Теперь их легче разбить, чем выковырять.

Баронесса рассмеялась:

- Вот как. И вдохновения у тебя, я полагаю, нет?

- Правильно полагаешь.

Шэтуаль развел руками и вздохнул - достаточно правдоподобно, чтобы ему поверили. Петеарт похлопала его по плечу и повернулась к Амоильрэ.

- А что скажешь ты?

- Скажу, - отозвался он, - что с моим вдохновением все в порядке. Я люблю зиму. Это, на мой взгляд, время, наиболее пригодное для любви.

- И работаешь ты над чем-нибудь романтическим? - заинтересовалась демоница.

- К сожалению, нет. Сейчас я принадлежу сюжету о скитальцах, но сложить его в песенном виде невероятно сложно. Первую песню я сложил несколько лет назад, и она очень нравится моему хозяину. Он считает ее такой себе отсылкой к моему прошлому, но на самом деле это в корне неверно. Подобно тому, как господин Кеульлеар воплощает свои ужасы в жизнь, я хотел бы увидеть скитальцев в обитаемом, реальном, мире.

Шэтуаль склонил голову, наблюдая за военачальником с поразительной внимательностью. Амоильрэ слегка нахмурился, но рассказывать не прекратил. В конце концов, ему нечасто выпадала такая возможность.

- Скитальцы - это существа, бежавшие из Безмирья. Драконьи... и не только... души, обретшие плоть и кровь. В самом начале мироздания их было двое. Имя первого начиналось на букву "А", имя второго - на "R".

- К чему эта скрытность, песнопевец? - сощурилась Петеарт. - Ты боишься сглазить свое творение?

- Разумеется, нет.

- Тогда я настаиваю.

- Да, - поддержал баронессу Шэтуаль. - Мне тоже хотелось бы услышать.

Военачальник слегка скривился.

- Ладно. Первого звали Aalteveege, а второго - Reakaerteate, - холодно сообщил он. - "А" погиб на границе Безмирья, защитив "R" от взбунтовавшихся душ-привратников. Об этом говорится в первой песне:

"Я сижу, прикасаясь пальцами

к неподвижной твоей руке.

Мы пришли в этот мир скитальцами

по небесной большой реке.

Ты погиб, и тебе не вспомнится

Этот тихий промозглый день..."

И так далее. "R" остается единственным выжившим, хоронит "А" в обитаемом мире, в который тот так хотел попасть, и уходит странствовать. Но со временем, когда расстояние между ними увеличивается настолько, что обрывается связующая нить, "А" возрождается. Души драконов, - Амоильрэ мечтательно улыбнулся, - всегда возрождаются. И вторая песня показывает, как "R" и "А" встречаются снова - Reakaerteate побит жизнью и здорово в ней разочарован, а Aalteveege свеж, полон сил и наивен, как ребенок. И ее я еще никому не пел. Даже хозяину. Где арфа, госпожа Петеарт?

Баронесса, не растерявшись, хлопнула в ладоши. Дверь в зал приоткрылась, пропуская Сайрэ, несущего роскошно - даже излишне роскошно - инструктированный и наверняка тяжелый инструмент. Демон поставил его рядом с песнопевцем, поклонился и ретировался, щелкая каблуками по полу.

Амоильрэ прикрыл серо-голубые глаза, протянул руки. Музыка всегда давалась ему легко - и на этот раз он выбрал замысловатый, неторопливый, чарующий мотив. Песня присоединилась к нему сначала речитативом, словно экзорцизм, а затем - созвучной мелодией, удивительно мягкой и теплой.