- Небо падает нам под ноги,

превращаясь из снега в грязь.

Я один среди тех немногих,

кто встречает его, смеясь.

Кто не плачет и не боится,

Кто от холода не бежит.

Шэтуаль фыркнул, сообразив, что здесь имеет место нейтральное отношение автора. Петеарт громко на него цыкнула, и Амоильрэ прервался, обратив на своих слушателей укоризненный и крайне недовольный взгляд.

- Извини, пожалуйста, - пожал плечами инкуб. - Продолжай.

- Небо падает. Снег искрится.

Я смотрю на тебя. Скажи,

почему ты так слепо веришь

в то, что я не охвачен злом?

что навеки закрыл я двери,

за которыми злые звери

согревают меня теплом?

Я опасен - на самом деле

я намного опасней тех,

кто стоит под фатой метели,

из себя извлекая смех.

Мои руки - в крови по локоть,

я в аду много раз бывал.

я один среди тех немногих,

Кто действительно убивал.

Кто стрелял, и рубил, и резал,

кто учился себя стеречь.

Кто спускался в объятия бездны,

чтобы мимо прошла картечь;

чтобы враг, натянувший маску

на уродливое лицо,

осознал, что в руках скитальца

скрыто то, чего так боятся

поколения храбрецов.

Я в союзе с владыкой Ада,

а на этой простой земле,

среди снега и листопада,

оказался во славу тех,

кто не смог уцелеть и умер,

оказавшись слабей меня.

Если честно, то я безумен.

В моем сердце полно огня.

Так скажи, почему ты веришь,

что я в силах остаться тут?

...Вслед за первой живой метелью

в этот мир холода придут.

Я хочу посмотреть немножко

на сугробы и на туман.

Слушай, Рэн.

Подари мне кошку -

пусть излечит меня от ран.

Если я для тебя так важен,

научи меня делать чай.

Стань моим совершенным стражем

и хранителем моих тайн.

Доиграв, Амоильрэ некоторое время молчал, опустив голову и кусая губы. Потом буркнул:

- Плохо получилось.

- По мне, так наоборот, - утешила его Петеарт. - Созданием изящных и малопонятных песен известен господин Лассэультэ. А твои песни достаточно прямы, чтобы смысл дошел даже для таких тупых голов, как моя.

- Благодарю вас, - тихо сказал военачальник. - Но не стоит. Я могу писать лучше. Создан для этого. Однако... такие темы... они почему-то безумно меня волнуют. Быть может, когда я это перерасту, когда смогу начать работать в других направлениях - я порадую вас музыкой, повествующей о жизни обычных шэльрэ.

- Хэй-хо, шагай легко, глотки вырывай, - процитировал Шэтуаль, не дав баронессе ответить. - Ты сегодня многословен, Амо. Атанаульрэ совсем не так тебя характеризовал.

- Хорошее настроение, - пожал плечами песнопевец.

- Единственное, - неодобрительно покосившись на инкуба, произнесла Петеарт, - что меня смущает в твоих так называемых скитальцах, это то, что между ними присутствует факт... м-м... нетрадиционной любви.

- Я достаточно бесстрастен на этот счет, госпожа. Ангелы не имеют пола. Я ни разу не пытался делить "А" и "R" по этому признаку. Мне абсолютно все равно, какими они будут. Лишь бы были.

Краем глаза Амоильрэ заметил, что Шэтуаль крутит в пальцах револьвер. Левый, Haenetea. Баронесса тоже это заметила, рассмеялась и сквозь смех выдавила:

- Что с тобой, Шэт? Неужели ты собираешься застрелиться, чтобы выгнать пару душонок из Безмирья лично?

- Нет, - очень спокойно отозвался инкуб. - Я собираюсь застрелить тебя.

- Прости, что?..

Закончить Петеарт не успела. Тихий щелчок взведенного курка, прозвучавший вместе с последней фразой Шэтуаля, сменился громким хлопком. Правая рука демоницы дернулась, между пальцами и запястьем возникла зияющая дыра. Чашка, отлетевшая прочь, к стене, разбилась с оглушительным звоном, породившим эхо.

Амоильрэ устроился поудобнее, собираясь насладиться зрелищем.

Баронесса встала, отвела покалеченную ладонь за спину. Инкуб выстрелил снова, но она ловко отскочила, прошелестев тканью платья. Кресло опрокинулось на чайный столик, поднос с дребезгом рухнул на пол, и во все стороны полетело ореховое печенье. Военачальник крепости Нот-Этэ поймал одно, надкусил, принялся со вкусом жевать.

Петеарт выхватила из сгустившегося пространства хлыст со стальными крючьями на конце. От его удара Шэтуаль закрылся стеной живой плоти, пульсирующей и истекающей кровью. Спустя мгновение эта стена взорвалась, сбив баронессу с ног волной горячего, пропахшего гнилью воздуха. Совсем по-девичьи завизжав, она сменила облик на истинно демонический. Превратилась из симпатичной женщины в некое подобие минотавра, вместо шерсти обросшего золотистой чешуей.

Двери распахнулись, и в зал вихрем ворвался Сайрэ, вооруженный парными дагами. Хлопок, выстрел, искаженное от боли лицо. Слуга демоницы тяжело рухнул на колени, но тут же снова поднялся, бросившись на инкуба с азартом спущенного с цепи пса. Шэтуаль, не растерявшись, наградил его ударом обросшей когтями руки по щеке, а затем, вывернувшись из кривого захвата, бросил Амоильрэ ставший бесполезным револьвер.

Петеарт, от которой несло жаром и резким запахом серы, взвилась в неуклюжем прыжке, явно надеясь рухнуть на инкуба всем своим увеличившимся весом. Не получилось. Шэтуаль отступил и вытащил из кобуры второй револьвер - Haenesoa. Хлопок, и голову демоницы, не сумевшей сохранить равновесие после приземления, разнесло в клочья. Тело изогнулось дугой, начало быстро меняться - а властелин замка Энэтэрье тем временем всадил в него оставшийся заряд. Живот Петеарт, мягко говоря, взорвался, и Амоильрэ с интересом подался вперед:

- Чем заряжен Хайнэсойн, господин Шэтуаль?

- Прости, но я не стану разглашать рецепт, - сказал инкуб и посмотрел на Сайрэ.

Слуга баронессы давно выронил оружие, принявшись с жутковатой медлительностью ощупывать свою кожу. Одна-единственная рана, нанесенная Шэтуалем, возымела необычайные последствия. Плоть на щеке Сайрэ загноилась, потемнела, и вокруг нее начало стремительно разрастаться серое пульсирующее пятно. Оно поглотило нос, глаза, губы и виски демона, прежде чем начать отваливаться целыми кусками, обнажая розоватые кости черепа и челюсть в ярком кровоточащем ореоле.

- Ого, - снова заговорил Амоильрэ. - Это яд?

- Да, - равнодушно подтвердил инкуб.

Сайрэ упал, размазывая кровь по полу. Амоильрэ смотрел на него очень внимательно, не желая пропустить момент, когда низший демон умрет. Тот прометался в агонии с минуту, прежде чем подтянуть колени в груди и замереть, словно уснувший ребенок. Выпавшие глазные яблоки закатились под стол, на котором стоял горшок с маленькими вьющимися растениями, и бешено закрутились на одном месте, озаряя полумрак золотыми проблесками.

Шэтуаль подошел к демонице, выбрал место, не испачканное ошметками ее тела, и присел на корточки. Повел левой рукой, заставляя ее увеличиться и ощетиниться лезвиями когтей, и рассек на плече Петеарт платье. Потом принялся увлеченно что-то вырезать, погружая коготь среднего пальца в уцелевшую плоть неглубоко, но основательно и уверенно. Широкий крест, дуга с тремя точками внутри, нечто, напоминающее языки пламени...

Удовлетворив свою тягу к искусству, инкуб встал и пошел к двери, намереваясь вернуться в замок Энэтэрье и хорошенько согреться. Но на пороге почему-то остановился, прислушался к своим мыслям и произнес: - Рано или поздно ты возродишься, Петеарт. И когда это произойдет, помни: я обязательно приду, чтобы убить тебя снова.